Тайные операции Второй мировой. Книга о военной разведке. 1944 год. - Владимир Лота

«Ахилл» прошел по темной улице метров двести, свернул в ближайший переулок, где был припаркован его серенький «фордик». Когда он проехал первые километры, то неожиданно обнаружил, что какая-то машина неотступно следует за ним. Разведчик провел несколько специальных проверочных маневров и пришел к окончательному выводу: за ним ведется скрытое наружное наблюдение. Возникла критическая ситуация — он попал в поле зрения контрразведки.

Это еще был не провал, так как у «Ахилла» не было с собой никаких компрометирующих материалов или других доказательств его незаконной деятельности на территории США. Видимо, контакт Адамса с представителем Центра заметили контрразведчики. Необходимо было разобраться, почему контрразведка проявила интерес к его персоне, и принять срочные меры по локализации возникшей угрозы провала. Используя специальные приемы, Адамс хотел оторваться от наружного наблюдения. Он мог это сделать, но не стал. В случае неудачи, а этого исключать было нельзя, он мог бы дать агентам контрразведки подтверждение того, что владеет методами, известными только сотрудникам специальных служб.

Адамс понял, что этот ноябрьский вечер был днем окончания его разведывательной работы, а может быть и жизни, если он не сможет вырваться из-под контроля агентов ФБР. Он мог рассчитывать только на свои силы и профессиональное мастерство. Разведчик также был глубоко уверен в том, что Центр не оставит его в беде и не бросит на произвол судьбы.

Последующие недели и месяцы пребывания Артура Адамса в США были тяжелейшим испытанием. Агенты контрразведки не спускали с него глаз. Они пытались найти доказательства, подтверждающие его принадлежность к иностранной разведке и позволяющие обвинить его в незаконной деятельности. Но таких доказательств не было. Контакты с Кэмпом, с агентами «Карлом» и «Эскулапом» контрразведка не зафиксировала. «Ахилл» сразу же после возникновения чрезвычайной ситуации прекратил всю свою разведывательную деятельность. Он работал в частной фирме, вел внешне спокойную и размеренную жизнь. Это требовало от него много сил и самообладания, он ждал момента, когда Центр организует его возвращение в Москву.

Получив сообщение от «Мольера» о том, что подготовка операции по его вывозу из США подходит к завершению, «Ахилл» несколько недель усыплял бдительность следивших за ним контрразведчиков: посещая одного из своих знакомых в Нью-Йорке, он по вечерам выводил его чудесного спаниеля на прогулку. Агенты ФБР постепенно привыкли к тому, что этот странный, как они считали, пожилой и болезненный человек выгуливает по вечерам шаловливого пса. Они знали и хозяина квартиры, которую посещал их подопечный, и кличку собаки. Четверо агентов ФБР не сомневались в том, что этот человек никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет от них скрыться.

В тот день Адамс, как обычно, вышел на прогулку с собакой. Но на этот раз спаниель возвратился к дверям своего владельца один. Адамс навсегда растворился в многолюдном Нью-Йорке.

Прячась от агентов ФБР, разведчик переезжал из города в город, сменил пять конспиративных квартир. Прошло еще много дней, когда, наконец, сложная операция Центра по его вывозу из США успешно завершилась. О ее проведении руководство ГРУ постоянно информировало лично И. Сталина. В конце 1946 года «Ахилл» благополучно прибыл в Москву, где его ожидала Дороти.

Военная разведка — служба очень привередливая. Она долго и тщательно отбирает своих «поклонников», терпеливо воспитывает их, учит своим премудростям. Далеко не каждый может стать под ее знамя и пройти под ним десять, двадцать, а то и более лет.

Разведка — служба ревнивая. Она, прежде всего, любит и уважает тех, кто служит только ей одной и готов работать на нее день и ночь.

Разведчики — это обычные люди, обладающие особыми способностями и характерами, им присущи все человеческие слабости, они тоже хотят спокойно жить, иметь семьи, растить детей, но не у всех это получается.

Адамс уехал на боевую работу в США и пробыл там в общей сложности около десяти лет. Все эти годы Доротея Кин ожидала возвращения мужа. Такое положение нормальным назвать трудно. Такова жизнь и работа в разведке. Тот, кто принимал правила игры этой секретной службы, должен был сознательно подчинить ей свою личную жизнь.

А. Адамса и его жену длительное время разъединяло огромное расстояние — Атлантический океан и Европейский континент, на котором бушевал огненный смерч Второй мировой войны. Объединяла — великая сила любви и уважения друг к другу. Несмотря ни на что они сохранили свою любовь, свою семью. Об этом свидетельствует содержание писем, которыми они изредка обменивались.

25 октября 1944 года А. Адамс писал жене из Нью-Йорка: «Пользуясь возможностью, посылаю тебе несколько строк. Дорогая Дот, ...я надеюсь, что я приеду в СССР к празднованию 1-го мая и твоего дня рождения. Судя по тому, как обстоят дела на войне, основания для такой надежды есть. Ничего важного, о чем стоило бы сообщать в моем письме, у меня не происходит. Сейчас основное в нашей жизни — это война. Победу одерживают наши войска, и это главное.

Самым впечатляющим событием в моей жизни за последнее время стал просмотр советского фильма “Радуга”, который показывают в американских кинотеатрах. Он произвел на меня сильное впечатление. И не только на меня. Местная пресса восторженно о нем отзывается, народ толпится около кинотеатров в Нью-Йорке, я этим очень горд.

Я надеюсь, что еще получу от тебя почту в ответ на это письмо. Когда у меня есть возможность передать тебе письмо, я всегда пишу тебе. Жду от тебя добрых вестей. Для меня твои письма очень важны. Жаль, что они приходят крайне редко. Посылаю тебе свою любовь...

Дик».

В одном из ответов Дороти писала Артуру: «Сердце мое, мне все кажется, что даже если ты в чем-то и изменился, то очень мало. Даже глупо писать тебе об этом. Но я мысленно сотни раз говорила тебе это. Интересно, осознаешь ли ты, как много и часто я о тебе думаю и какой невероятно одинокой я себя ощущаю без тебя. Я вполне понимаю твое страстное желание поскорее вернуться домой и участвовать в восстановительной работе. Нисколько не сомневаюсь, что ты найдешь себе подходящую работу и будешь плодотворно трудиться. Естественно, понадобится перестроить самого себя, но когда возникает такая необходимость, тебе это всегда удается. Ты должен говорить себе — что такой день скоро настанет, ты вернешься домой. И этот день недалек! Хотя я временами и прихожу в отчаяние, но я должна тебя успокаивать. Здравый смысл подсказывает мне, что все это будет. Я жду тебя с нежностью и надеждой. Будь здоров и осторожен... Твоя единственная...»

Еще одно письмо Адамс написал жене 9 декабря 1944 года, когда он уже попал в поле зрения американской контрразведки. Вот некоторые строки из этого письма: «Моя дорогая девочка! Твои письма от 12 августа и 21 сентября я получил с задержкой. Иногда я не могу контролировать ситуацию, и поэтому я не всегда получаю почту, как только она приходит. Но последнее твое письмо доставило мне огромное удовольствие. Большое тебе спасибо. Только пару дней спустя я смог отправить тебе телеграмму, что я получил твои письма. Хотел бы получить твой ответ и на это письмо. Но я знаю кое-что из твоих “хождений по мукам ” и это меня очень огорчает. Большинство жертв можно было избежать, я в этом уверен. Более 25 лет нужно чтобы выработать у народа отношение к жизни с учетом интересов носителя жизни, обычных людей. В нормальных условиях это сравнительно не трудно сделать. Что же касается тебя, то это чертовски грубая ошибка и вина моего ведомства, которое допустило, чтобы ты прошла через весь этот ад, как иностранка, и все это несмотря на то, что они знают, кто мы, черт возьми, такие. Принцип “забота о человеке ” — очень относителен. Уверен, что ты знаешь русское слово “бесцеремонность ”. Я считаю, что именно это качество главным образом присуще нашим чиновникам. Человек с ограниченным уровнем развития практически не может понять, что он существует для народа, а не наоборот. Хотя меня дома долго не было, но, как я понимаю, народ и его права в нашей стране, безусловно, нарушены. Это еще одна причина, по которой мне следует возвращаться домой как можно скорее. Уверен, что это будет меня очень раздражать. А может быть, я найду какой-нибудь выход. Знаешь, я иногда вспоминаю наш арест в Москве и ложное обвинение в краже какого-то багажа в поезде Киев—Москва (Адамса и его жену наряд милиции действительно задержал в 1938 году около Большого театра по какому-то подозрению^, на котором мы даже не ехали. Бесконтрольный произвол губит человеческое достоинство.