Сквозь Время - Сергей Лобанов

Он что-то поколдовал с персоником и на экране появился текст на русском языке.

– Вот, почитайте.

Наасс вышел из кабинета ресторана, оставив Матешина любоваться удивительным изображением почти живого леса, слушать щебет птиц, глядеть на обитателей лесной чащи. Иван и в самом деле большинства из них никогда не видел живьём. Он смотрел на них, пусть не настоящих, но очень реальных, на такое же ненастоящее, но мирное небо, откуда неожиданно не пикировали вражеские турболёты, накрывая всё живое огнём бортовых пушек.

Нехотя глянул на экран персоника, он заставил себя начать читать.

«…Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились на реке Атиль. И я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но носит какой-либо муж из их числа кису, которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из нее. С каждым из них имеется секира, и меч, и нож, и он никогда не расстается с тем, о чем мы сейчас упомянули. Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от края ногтя кого-либо из русов до его шеи имеется собрание деревьев и изображений вещей, людей и тому подобного. А что касается каждой женщины из их числа, то на груди её прикреплено кольцо или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, в соответствии с денежными средствами её мужа и с количеством их. И у каждого кольца – коробочка, у которой нож, также прикрепленный на груди. На шеях у женщин несколько рядов монист из золота и серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто в один ряд, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде одного мониста у его жены, так что на шее какой-нибудь из них бывает много рядов монист. Самое лучшее из украшений у русов это зеленые бусы из той керамики, которая находится на кораблях. Русы заключают торговые контракты относительно них, покупают одну бусину за дирхем и нанизывают, как ожерелья, для своих жен. Они грязнейшие из твари Аллаха, – не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они как блуждающие ослы. Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на её берегу большие дома из дерева, и собирается их в одном таком доме десять или двадцать, – меньше или больше, и у каждого из них скамья, на которой он сидит, и с ними сидят девушки – восторг для купцов. И вот один из них сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении одни против других, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и таким образом застаёт его сочетающимся с ней, и рус не оставляет её, или же удовлетворит отчасти свою потребность. И у них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы посредством самой грязной воды, какая только бывает, и самой нечистой, а именно так, что девушка приходит каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит её своему господину. Итак, он моет в ней свои обе руки и свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычёсывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в неё и не оставляет ничего из грязи, но всё это делает в эту воду. И когда он окончит то, что ему нужно, девушка несёт лохань к тому, кто сидит рядом с ним, и этот делает подобно тому, как делает его товарищ. И она не перестаёт переносить её от одного к другому, пока не обойдёт ею всех находящихся в этом доме, и каждый из них сморкается и плюёт и моет своё лицо и свои волосы в ней. И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и несёт с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид, пока не подойдёт к высокой воткнутой деревяшке, у которой имеется лицо, похожее на лицо человека, а вокруг куска дерева маленькие изображения, а позади этих изображений стоят высокие деревяшки, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом он говорит ему: «О, мой господин, я приехал из отдалённой страны и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», пока не сообщит всего, что он привёз с собою из числа своих товаров – «и я пришёл к тебе с этим даром»; – потом он оставляет то, что было с ним, перед этой деревяшкой, – «и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы он купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу». Потом он уходит. И вот, если для него продажа его бывает затруднительна и пребывание его задерживается, то он опять приходит с подарком во второй и третий раз, а если всё же оказывается трудным сделать то, что он хочет, то он несёт к каждому изображению из числа этих маленьких изображений по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: «Это жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его». И он не перестаёт обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними. Иногда же продажа бывает для него легка, так что он продаст. Тогда он говорит: «Господин мой уже исполнил то, что мне было нужно, и мне следует вознаградить его». И вот, он берёт известное число овец или рогатого скота и убивает их, раздаёт часть мяса, а оставшееся несёт и бросает перед этой большой деревяшкой и маленькими, которые находятся вокруг неё, и вешает головы рогатого скота или овец на эти деревяшки, воткнутые в землю. Когда же наступает ночь, приходят собаки и съедают всё это. И говорит тот, кто это сделал: «Уже стал доволен господин мой мною и съел мой дар». И если кто-нибудь из них заболеет, то они забивают для него шалаш в стороне от себя и бросают его в нём, и помещают с ним некоторое количество хлеба и воды, и не приближаются к нему и не говорят с ним, но посещают его каждые три дня, особенно если он неимущий или невольник. Если же он выздоровеет и встанет, он возвращается к ним, а если умрёт, то они сжигают его. Если же он был невольником, они оставляют его в его положении, так что его съедают собаки и хищные птицы. И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нём навсегда, пока он не распадётся на куски от ветров и дождей. И ещё прежде говорили, что они делают со своими главарями при их смерти такие дела, из которых самое меньшее – это сожжение, так что мне очень хотелось присутствовать при этом, пока наконец не дошло до меня известие о смерти одного выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли её крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его мертвого в него и сжигают корабль, а для богатого поступают так: собирают его деньги и делят их на три трети, – одна треть остается для его семьи, одну треть употребляют на то, чтобы для него на неё скроить одежды, и одну треть, чтобы приготовить на неё набид, который они будут пить в день, когда его девушка убьёт сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днём, так что иногда кто-либо из них умирает, держа чашу в своей руке. И если умирает главарь, то говорит его семья его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрёт вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то это уже обязательно, так что ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. И большинство из тех, кто поступает так – это девушки. И вот, когда умер этот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрёт вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, поручили её двум девушкам, чтобы они оберегали её и были бы с нею, где бы она ни ходила, до того даже, что они иногда мыли ей ноги своими руками. И принялись родственники за его дело, – кройку одежды для него, за приготовление того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему. Когда же пришел день, в который будет сожжен он и девушка, я прибыл к реке, на которой находился его корабль, – и вот, вижу, что он уже вытащен на берег и для него поставлены четыре подпорки из дерева хаданга и другого дерева, и поставлено также вокруг корабля нечто вроде больших помостов из дерева. Потом корабль был протащен дальше, пока не был помещён на эти деревянные сооружения. И они начали уходить и приходить, и говорили речью, которой я не понимаю. А мертвый был далеко в своей могиле, так как они еще не вынимали его. Потом они принесли скамью, и поместили её на корабле и покрыли её стегаными матрацами, и парчой византийской, и подушками из парчи византийской, и пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки, о которых мы упомянули. И она руководит обшиванием его и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма большая и толстая, мрачная и суровая. Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с деревянной покрышки и удалили в сторону это дерево и извлекли мертвого в изаре в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода этой страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и некий плод и тунбур. Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета. Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и хафтан парчовый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку из парчи, соболевую. И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку, которая на корабле, и посадили его на матрац, и подпёрли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали её на две части, и бросили в корабле. Потом принесли всё его оружие и положили к его боку. Потом взяли двух лошадей и гоняли их обеих, пока они обе не вспотели. Потом разрезали их обеих мечом и бросили их мясо в корабле, потом привели двух коров и разрезали их обеих также и бросили их обеих в корабле. Потом доставили петуха и курицу, и убили их, и бросили их обоих в корабле. А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: "право же, я сделала это из любви к тебе"». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они уже раньше сделали наподобие обвязки больших ворот, и она поставила обе свои ноги на руки ладони мужей, и она поднялась над этой обвязкой обозревая окрестность и говорила нечто на своем языке, после чего её спустили, потом подняли её во второй раз, причём она совершила то же действие, что и в первый раз, потом её опустили и подняли в третий раз, причём она совершила то же, что сделала те два раза. Потом подали ей курицу, она же отрезала её голову и забросила её голову. Они взяли эту курицу и бросили её в корабле. Я же спросил у переводчика о том, что она сделала, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда её подняли, – вот я вижу моего отца и мою мать, – и сказала во второй раз, – вот все мои умершие родственники сидящие, – и сказала в третий раз, – вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовёт меня, так ведите же к нему». И они прошли с ней в направлении к кораблю. И вот она сняла два браслета, бывших на ней, и дала их оба той женщине, которая называется ангел смерти, а она та, которая убивает её. И девушка сняла два ножных кольца, бывших на ней, и дала их оба тем двум девушкам, которые обе перед этим служили ей, а они обе дочери женщины, известной под именем ангела смерти. Потом её подняли на корабль, но ещё не ввели её в палатку, и пришли мужи, неся с собой щиты и деревяшки, и подали ей кубком набид, и вот она пела над ним и выпила его. Переводчик же сказал мне, что она прощается этим со своими подругами. Потом дан был ей другой кубок, и она взяла его и затянула песню, причём старуха побуждала её к питью его и чтобы войти в палатку, в которой находится её господин. И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку, но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила её голову и всунула её голову в палатку и вошла вместе с девушкой, а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук её крика, причём взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили её на бок рядом с её господином и двое схватили обе её ноги, двое обе её руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи верёвку, расходящуюся в противоположные стороны, и дала её двум мужам, чтобы они оба тянули её, и она подошла, держа в руке кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать его между её ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили её верёвкой, пока она не умерла. Потом подошёл ближайший родственник этого мертвеца, взял деревяшку и зажег её у огня, потом пошёл задом, затылком к кораблю, а лицом своим, зажжённая деревяшка в одной его руке, а другая его рука лежала на заднем проходе, он, будучи голым, пока не зажёг сложенного дерева, бывшего под кораблём. Потом подошли люди с деревяшками и дровами, и с каждым из них лучина, конец которой он перед тем воспламенил, чтобы бросить её в эти куски дерева. И принимается огонь за дрова, потом за корабль, потом за палатку, и за мужа, и за девушку, и за всё, что в ней находилось, подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и разгорелось неукротимое воспламенение его. И был рядом со мной некий муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим со мною. Я же спросил его, о чём он говорил ему, и он сказал: «Право же, он говорит: "Вы, о арабы, глупы"…. Это он сказал: "Воистину, вы берёте самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его прах в землю и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас"». Тогда я спросил об этом, а он сказал: «По любви господина его к нему вот уже послал он ветер, так что он унесёт его за час». И вот, действительно, не прошло и часа, как превратился корабль, и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в мельчайший пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга, написали на ней имя этого мужа и имя царя русов и удалились».[8]