Король хитрости - Дмитрий Емец

Начало новому увлечению положил физкультурник Андрей Тихоныч. Он был бывший штангист, пузатый, широкоплечий, на животе у него на желтом шнурке всегда висел свисток. К своим ученикам он относился полупокровительственно-полупрезрительно.

– Эх вы, дистрофики, вам только за удочками прятаться! Посмотрите на себя: спины сутулые, животы вперед, вместо мышц какие-то фигли-мигли! – сказал он как-то после футбола, обозрев выстроившуюся перед ним шеренгу семиклассников.

– Я что, тоже дистрофик? – обиженно спросил толстяк Петька Мокренко.

Андрей Тихоныч окинул его оценивающим взглядом.

– Ты не дистрофик, но мышцы тебе не мешает нарастить!

– Мне и так силы хватает! – Петька похлопал себя по бицепсу. Хоть толстяк и не мог подтянуться ни разу, его кулаков боялись все одноклассники.

– Сейчас проверим, какой ты сильный. А ну иди сюда! – Андрей Тихоныч подошел к своему столу и поставил на него локоть.

Петька тоже поставил свой локоть, и они стали бороться на руках. Разумеется, сколько Мокренко ни пыхтел и ни наваливался, победа осталась за учителем. Но Петька все равно был горд, потому что Андрей Тихоныч одобрительно похлопал его по плечу и сказал: «А ты ничего, не дохляк!»

И вот на одной из перемен Петька подошел к Коле Егорову, который в этот момент стоял рядом с Катей Сундуковой и набирался храбрости пригласить ее погулять после школы, и толкнул его в плечо.

– Чего тебе? – спросил Коля.

– Давай на руках бороться!

– Не сейчас, в другой раз! – отмахнулся Егоров.

– Ага! Струсил, дистрофик! – восторжествовал Мокренко. Слово «дистрофик» Петька услышал впервые только сегодня и рад был возможности его обновить.

В другое время Коля, возможно, и пропустил бы это мимо ушей, но теперь, когда рядом была Катя Сундукова, все пути к отступлению были отрезаны. Он сел на стул и уперся локтем в парту.

– Ну давай, толстяк, покажи, что ты умеешь! – сказал он Петьке.

Мокренко уселся на ту же парту с другой стороны и сгреб ладонь Егорова своей огромной ручищей.

– Раз, два, три – начали! – скомандовал вынырнувший откуда-то Антон Данилов. Он недолюбливал Колю и рад был полюбоваться, как его руку прижмут к парте.

Мокренко засопел и навалился. Коля напряг все силы, но их хватило лишь на несколько секунд сопротивления. Его рука неуклонно кренилась к парте. Еще мгновение – и торжествующий Петька прижал ее к столу…

– Недолго мучилась старушка-дистрофушка! – издевательски сказал Мокренко, отпуская его руку.

– Дохляк! Тебе даже не за удочку прятаться, а за эту… за леску! – противно расхохотался Антон Данилов, и Коле захотелось наброситься на него с кулаками. На Катю Сундукову он даже глаз не поднимал: боялся увидеть на ее лице улыбку.

Коля вскочил, оттолкнул со своей дороги Антона и выбежал из класса. Перед глазами у него стоял красный туман, а вслед неслись басистый хохот Мокренко и похожий на повизгивание смех Антона Данилова.

– Ты куда? А диктант! – крикнула ему вслед Катя Сундукова, но Коля ее уже не слышал.

Дома, отшвырнув школьную сумку в угол, он бросился в комнату родителей к большому зеркалу. Коля стащил рубашку, майку и уставился на себя в зеркало. Из зеркала на него смотрел долговязый сутуловатый подросток с выступающими ребрами и ключицами. Коля выпрямился изо всех сил и постарался напрячь мышцы, но ничего не изменилось, только ребра обрисовались еще отчетливее.

«Дохляк, старушка-дистрофушка!» – услужливо выплыли из памяти оскорбительные слова. Это было так обидно, что Коля дал себе клятву, что не съест ни одного мороженого и ни часу не станет играть в компьютер, пока не сделается сильнее Мокренко и не сможет на глазах у всего класса прижать к парте его руку.

И Коля решил тренироваться. Первым делом он достал книгу по атлетизму и прочитал ее от корки до корки, а стены своей комнаты увешал плакатами с культуристами, чтобы вид их мышц подстегивал его. Не прошло и недели, а Егоров знал уже все про бицепсы, трицепсы, широкие мышцы спины, верхние грудные и нижние грудные, а также про сгибатели бедер, голень и пресс.

Потом он взял толстую тетрадь, составил себе график упражнений по дням недели и стал упорно заниматься, делая нужное количество подходов и с каждым разом немного увеличивая вес. Первые несколько дней мышцы ныли после тренировок, но постепенно боль становилась все слабее и слабее: тело привыкало к нагрузкам. Особое внимание Коля уделял мышцам рук и плеч – ведь именно они были нужны ему больше всего, чтобы справиться с Мокренко. По вечерам же, когда его отец возвращался домой, Коля боролся с ним на руках, отрабатывая технику.

Результаты появились не сразу – мышцы увеличивались ужасно медленно, и несколько раз подростком овладевало отчаяние: казалось, что ничего не выйдет и что лучше все забросить, – и тогда одно только упрямство заставляло его продолжать упражнения.

Тем временем в 7-м «А» вовсю развернулось увлечение борьбой на руках. На каждой перемене устраивались настоящие турниры, на которых определялись чемпионы класса. Вторые, третьи, четвертые места могли чередоваться, первое же место крепко удерживал Петька Мокренко, которому ничего не стоило уложить любого из класса и даже некоторых старшеклассников.

– Я от природы мощный! – часто хвастался Мокренко. – У меня весь род такой. Мой дед в одиночку колесо от трактора поднимал.

– Подумаешь, колесо! Его каждый осел поднимет, – фыркнул как-то Антон, но тотчас пожалел об этом.

Петька схватил его за шиворот и, как морковь с грядки, сдернул со стула.

– Отвечаешь за свои слова? К твоему сведению, колесо без шины сто восемьдесят килограммов весит, – мрачно произнес Петька.

– Я чего… я ничего… Если сто восемьдесят, тогда дело другое… – залебезил Антон.

– То-то же! Попробуй обычный человек поднять сто восемьдесят килограммов, у него грыжа вылезет и позвоночник в узел завяжется, – уже миролюбиво сказал Мокренко, отпуская его.

Но, несмотря на то что ему частенько доставалось, Антон Данилов постоянно вертелся рядом с Петькой: ему все хотелось выведать секрет его силы.

– А ты как тренируешься? – спрашивал он.

– Никак, – говорил Мокренко. – Я ем.

Он доставал огромный пакет с бутербродами, с которыми не справился бы и десяток голодных туристов, и спокойно пожирал их один за другим.

– Шлегка подзакушу, а пошле уроков уже дома пообедаю, – с набитым ртом заявлял Петька, и глаза у Антона тихо лезли на лоб.

Прошло пять месяцев. Все это время Коля Егоров много тренировался, не говоря об этом никому из одноклассников. Если же кто-то порой и удивлялся, что плечи у Коли стали как будто шире, то в одежде разница была не так заметна, и Егорова продолжали по привычке считать слабаком.

Коля напряг все силы, но их хватило лишь на несколько секунд сопротивления.