Криминальные прогулки - Фридрих Незнанский

Александр вскинул брови:

– Вы считаете, что он может вернуться к своему ангару?

Психиатр мотнул головой:

– Нет. Это вряд ли… Это было бы слишком. А я же говорю – он не дурак… Но согласитесь, что тридцать семь человек убить – это не нос кому-нибудь расквасить на вокзале. Тут для него не капля, тут для него море удовольствия. А один ангар море не вместит. Оно теперь в представлении Корнева по всему городу разлилось. Он совершал убийства на территории Тулы? Значит, вся Тула для него теперь как сплошная эрогенная зона. Куда ни ткни – везде хорошо… – Психиатр помолчал и, словно опасаясь, что Турецкий не воспринял его слова всерьез, добавил: – Да-да, это именно так! Я пациента Корнева хорошо знаю…

Турецкий задумчиво постучал пальцами по столу и спросил:

– То есть вы часто виделись с ним?

Психиатр мотнул головой:

– Не часто… Но регулярно. Раз в квартал он обязан был приходить в диспансер на обследование, тут мы с ним и встречались… – Психиатр потер виски и вздохнул: – Честно говоря, в последние два года я чувствовал, что у Корнева есть какая-то тайна… Он ни разу не проговорился о ней, ни полунамека не дал, но меня-то не проведешь… Я по взгляду все определял, по интонации… – Тут он снова встал из-за стола и двинулся в обход кабинета. Правда, на этот раз все обошлось без акробатических этюдов и без «уау!». Он лишь немного задержался у двери, потоптался на месте и пошел обратно. – Да, тайна у Корнева была… Была… Он как будто чего-то боялся, мне даже иногда казалось, что он хочет куда-то сбежать… – Тут психиатр, что-то вспомнив, метнулся на свой стул и уставился на Турецкого. – А знаете, что он сказал мне, когда мы виделись в последний раз? Не так уж и давно это было – недели две назад… Он сказал: «Если я спрячусь, то меня нигде не найдут. Ни на земле, ни на небе!»

– Что-что? – переспросил Турецкий.

– Ни на земле, ни на небе, сказал, не найдут его. Во как! Я ему: «А зачем тебе прятаться-то, Витя?» А он глаза в пол и – молчок. Так и не вытянул я из него ничего… – Тут психиатр покачал головой: вот, мол, как оно все. Но тут же снова встрепенулся: – И все-таки я думаю, что он где-то поблизости… Где-то рядом… Вы уж поверьте мне, я в своем деле кое-что понимаю…

Турецкий поверил.

А в скором времени произошло вот что. Один из тульских наркодилеров, задержанных в ходе милицейской облавы, признался, что в течение последнего времени несколько раз продавал героин Вите Мак Даку.

– До того, как его стали разыскивать? – уточнили милиционеры.

– И до и после! – нагло посмотрел им в глаза наркодилер. – Только после он маскироваться начал. Бороду приклеил, усы и очки черные надел… Но я его все равно узнал…

– Так что ж ты не заявил?! – не выдержали милиционеры.

Наркодилер усмехнулся. И в его усмешке легко читался ответ: «Я ж не идиот, клиента сдавать! Может, он у меня еще раз купит!»

– Тварь ты… – сказали милиционеры.

– Ага… – зевнул наркодилер.

После этого Турецкий еще раз переговорил с психиатром, и тот с абсолютной уверенностью заявил, что наркоманом Корнев быть не может. Во-первых, склонности у него к этому делу нет, а во-вторых – и это «во-вторых» на самом деле было главным, у Корнева, оказывается, редко встречающаяся аллергия на наркотики и алкоголь…

Таким образом, Турецкому стало ясно, что героин Корнев покупал не для себя.

Он покупал его для Инги.

Значит, она жива.

И значит, она у него.

В тот раз, когда Витя заявился со своим предложением помыться, Инга даже и сопротивляться толком не могла. Только слабо отпихивалась, когда он выволакивал ее из комнаты.

– Пусти… – хрипела она, не обращая уже внимания на боль в горле.

А Витя смеялся и декламировал:

– Надо, надо, надо мыться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам стыд и срам, стыд и срам!

Он двигался спиной вперед и держал Ингу под мышками на уровне своего живота, так что она тоже волочилась за ним спиной вперед и безуспешно пыталась хвататься за все по пути, чтобы хоть как-то затормозить.

Из комнаты они переместились в какой-то длинный коридор, и Витя потащил Ингу вдоль него.

– Да пусти же ты… – беспомощно извивалась она.

– Да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое! – не обращал никакого внимания на ее слова Витя.

Скоро он втолкнул Ингу в какую-то дверь и наконец отпустил. Она дернулась вперед, но потеряла равновесие и, пытаясь удержаться, повелась в сторону, потом назад, затем снова куда-то в сторону и как-то закрутилась, закрутилась… Перед ее глазами замелькали белая керамическая плитка, которой было выложено все вокруг, и когда она все-таки осела на пол, то оказалось, что прямо возле нее стоит заполненная водой ванна.

– Голову помоешь вот этим! – Витя протянул ей какой-то флакон с отвернутой крышкой.

Инга подняла голову и прочитала на этикетке «Блонди. Красящий шампунь».

И тут она почувствовала, что в ней вскипает такая злость, то есть даже не злость, а какая-то жуткая смесь обиды, жалости к себе, желания вырваться отсюда и ненависти, ненависти, ненависти к этому скоту, мерзавцу, уроду, и все это перемешалось в груди, забурлило, загудело, заревело там хрипом и, как раскаленная вулканическая лава, выплеснулось страшным воплем:

– Га-а-ад!!!

Она выбросила вперед руку и выбила флакон из пальцев Корнева. Флакон описал в воздухе дугу и шлепнулся горлышком вниз в стоящий неподалеку унитаз.

– Дура! – закричал Витя. – Дура!

Он метнулся к унитазу, сунул руку в его глубину и вытащил флакон. Тут же наклонил его горлышком к подставленной ладони, надеясь, что внутри еще что-то осталось.

Но флакон был пуст.

Витя резко обернулся к Инге и прошипел:

– У меня ведь только один был! Теперь придется новый покупать!

Инга молчала.

Лицо Корнева передернулось, он подошел к ней и наотмашь ударил пустым флаконом по лицу.

Турецкий и оперы поселились в гостинице. Но не в люксовских апартаментах, которые приготовил им не в меру радушный прокурор Клюев, а в обычном трехместном номере.

Первое время дежурная по этажу упорно пыталась подсунуть им проституток, но, после того как умный Коломиец положил ей на стол журнал «Здоровье» и ткнул пальцем в одну статью, где утверждалось, что внебрачные половые связи формируют у женатых мужчин устойчивый комплекс вины, который в сочетании с повышенной нервозностью, вызванной риском заражения венерическими заболеваниями, может привести к тяжелым депрессивным состояниям, дежурная сдалась, решив, что имеет дело с людьми серьезными.

И попала в самую точку.

Турецкий, Яковлев и Коломиец выходили из номера чуть свет, а возвращались после заката. Перекусывали бутербродами, глотали чай и валились на кровати. Выключатель люстры находился над тумбочкой Коломийца, и он, уже в падении, успевал дотянуться до него рукой, щелкал и с необъяснимым (учитывая его мелкий вес) грохотом шандарахался на жесткий матрац.