Путь войны - Александр Поволоцкий

- И вы полагаете, один знаменитый московский хирург станет работать с людоедским доктором , - ядом, которым Вишневский приправил эту недлинную фразу, можно было отравить целый полк «семерок», а может быть и дивизию.

- Он будет.

- Уверены?

- Знаю.

- Ага… Значит, вы парламентер? – в голосе «людоедского доктора» проскользнуло уже неприкрытое уважение.

- Да.

На лице Вишневского отразилось искреннее страдание. Он посмотрел в сторону операционной.

- Вы знаете, сколько сегодня мне привезли раненых?

- Человек пятьдесят?

- Сто сорок. Внезапный артналет… Я только-только наладил какое-то подобие нормальной работы...

- Вам привезут меньше в тот день, когда война кончится. Давайте сделаем так, чтобы это случилось поскорее, - искренне произнес Поволоцкий. – Ей богу, Александр Александрович, я вас понимаю как никто, сам бы хоть сейчас скальпель в руки и… - он с тоской взглянул на свои пальцы. – Но вы принесете в разы больше пользы, если научите других, как надо оперировать… «по-людоедски».

Вишневский задумался.

- Ждите, - сказал он и вышел стремительным шагом, только занавесь всколыхнулась.

Поволоцкий подождал, сидя на койке. Затем походил по каморке - три шага в одну сторону, столько же в противоположную. Снова сел, от нечего делать пригладил бороду. Представил обед, который сейчас можно было бы съесть. В конце концов, просто задремал, привалившись к прохладной и чуть шершавой стене.

- Отдохнули? – резкий голос Вишневского вырвал его из полусна.

За время своего отсутствия «знахарь» переоделся в длинное пальто-шинель, на редкость потрепанного вида, под мышкой он зажал древнюю пыжиковую шапку. Только сейчас Поволоцкий по-настоящему понял, насколько в действительности работа в диких краях изменила «знахаря». Даже в окружении цивилизации Александр Александрович жил, словно среди джунглей Африки – готовый в любой момент взять старый чемоданчик и отправиться в неизвестность.

- Не видели ключ от моего чемодана? – спросил Вишневский. – А, я ведь его сам и держу. Чертова рассеянность. Что ж, поехали к господину… Юдину, – и пробормотал себе под нос. - Такая встреча стоит того, чтобы на ней присутствовать.

[В реальности В. А. Оппель предложил методику этапно-эвакуационного лечения в 1916 году, изложив принципы в схожих выражениях. Еще он оставил прекрасные работы по истории хирургии]

Глава 9

- Холодно, - сказал Крамневский, запахивая бушлат.

Тихий океан всячески старался убедить, что его название – большая ошибка человечества. Штормило, солнце скрылось за низкой пеленой туч. Ветер гнал их косматые туши вскачь, как табун призрачных серых коней, окутанных туманными попонами. Высокие волны бросались на сине-черные борта «Бурлака», яростно терзая металл обшивки, жадно выискивая малейшую щель. Не находя, с разочарованным шипением и плеском откатывались назад, чтобы собраться с силами и повторить атаку. И снова, и снова…

Такое оно, море… подумал Крамневский. За миллиард лет до того как первая обезьяна слезла с дерева, океан уже был стар и мудр. Пройдет время, не станет людей, а море наверняка останется, и ветер все так же будет гнать волны вдаль, за горизонт… Что для природы миллион-другой годков?

Илион вновь поежился. Сырость окутала судно-док словно плотное облако, по недоразумению перепутавшее небо с океаном. Ветер срывал с пенных гребней волн пригоршни воды и изо всех сил швырял их как можно выше, стараясь достать до прогулочного мостика. К площадке, огороженной прочными перилами, долетала лишь мелкая водная взвесь, но ее хватало, чтобы пропитать каждую нитку. Словно выражая солидарность коллеге снизу, тучи в поднебесье проливались мелким, противным дождем.

Крамневский замерз, но упрямо оставался на своем месте. Крепко ухватившись за перила покрасневшими ладонями, подставив лицо промозглому ветру и каплям воды. Подводники – совершенно особые люди, только они в полной мере знают, насколько прекрасен океан, особенно в сравнении с теснотой субмарины. Только тот, кто неделями заперт в стальной консервной банке, на глубине сотен метров, может по-настоящему наслаждаться штормом и дождем.

Через несколько дней пятидесятитысячетонный самоходный док минует Огненную Землю и обогнет южноамериканский материк. Далее, под прикрытием отдельного соединения американского флота дойдет до мыса Кабу-Бранку, где «Пионер», наконец, покинет колыбель «Бурлака» и уже в одиночку, под водой, отправится дальше. На север, к точке с приблизительными координатами шестьдесят градусов северной широты и тридцать градусов западной долготы. Первоначальный план подразумевал проводку дока через Панамский канал, но слишком уж это людное место. Наверняка главный проход между двумя величайшими океанами плотно просматривается английской агентурой. А все, что знают англичане, знают и загадочные «семерки». По уму, «Пионеру» следовало бы отправиться в самостоятельный скрытный путь еще раньше, но иначе не успеть с монтажом главных функциометров радиоразведки.

Крамневский оглянулся, посмотрел на огромное «корыто» дока, где под маскировочным водонепроницаемым навесом покоилась на специальных опорах туша субмарины. Как всегда – окруженная множеством машин, приспособлений и рабочих. Фермы кранов, леса и подъемники опутывали лодку как сеть лилипутов - кашалота. Насколько творения рук человеческих больше и значительнее самих создателей, подумал капитан.

- Холодно, - повторил он, немного подумав, добавил. – И сурово.

Металлические ступени загремели под быстрыми тяжелыми шагами. Шафран вскарабкался на мостик, тяжело дыша и глотая воздух.

- Притомился? – ехидно поинтересовался Крамневский. – Всего-то сотню-другую метров пробежался, а уже пыхтишь как паровоз. Может, пора на покой?

- Сам валяй на берег, - процедил, отдышавшись, механик. – Я тебя еще на пенсион спроважу. Побегай здесь с мое, и все вверх… Короче, там уже ждут.

- Уже? – удивился Крамневский, взглянул на часы. – И верно.

- Застоялся, засмотрелся, - подколол Шафран. – Давай, пошли, народ ждет!

Илион бросил прощальный взгляд на беснующийся океан, на серое небо. Где-то там, высоко, укрывшись в облаках, барражируют патрульные дирижабли. Скорее для проформы, вражеские бомбардировщики не забираются так далеко на юг, но в столь ответственном деле излишних предосторожностей не бывает. Почему-то капитану казалось, что он больше не увидит открытой водной глади. Странное ощущение, ведь он на корабле – до океана рукой подать, а до «расстыковки» и добровольного самозаключения в подлодке еще не один день.

И все же…

Они спускались по трапу, Шафран, как обычно, бурчал и ругался, пеняя планировщикам операций за спешку и аврал. Крамневский не вступал в диспут, понимая, что механик просто спускает пар. Все прекрасно осознавали причину спешки – судя по скудным и обрывочным данным разведки и радиоперехвата, злодеи собирали большой конвой в Северном море, чтобы отправить его обратно, в свой сатанинский мир. Если «Пионер» не успеет к нему, то придется выжидать следующего, который почти наверняка будет гораздо меньшим. А чем меньше кораблей, тем труднее подлодке замаскироваться на их фоне.