Департамент "Х". Нано-убийцы - Сергей Самаров

Для нападения лучше всего использовать площадку сразу за второй дверью. Все подъезды обычно имеют две двери и тамбур между ними – своего рода тепловую подушку. И потому полковник, стрельнув лучом за дверь, двумя быстрыми шагами миновал опасное пространство. Дальше осторожность следовало соблюдать на поворотах лестницы между этажами. Там были темные углы, которые оставались таковыми даже при включенном освещении. За большой трубой мусоропровода были окна, которые хоть доносили какой-то свет с улицы. Значит, осматривать стоило только углы.

На первом этаже, где находился выключатель, Владимир Алексеевич не поленился несколько раз щелкнуть им. Результата не последовало. Посветив фонарем, Кирпичников внимательно осмотрел настенный прибор. Вспомнился случай, когда убийцы сняли крышку выключателя, оголили провода и пустили по ним через трансформатор ток с напряжением в 1000 вольт. Жертва, привыкшая, что выключатель всегда на месте и в порядке, ни о чем не думая, положила на него руку. Результат понятен. Удар тока такого напряжения посильнее, чем удар велосипедом по голове, и говорили, что в подъезде потом долго пахло паленым мясом. Но в данном случае и выключатель был на месте, и провода не торчали. Можно было спокойно подниматься дальше. Именно спокойно, потому что любая суета в таких положениях чревата ошибкой.

Передвигался полковник неслышно, но на всякий случай, чтобы заглушить звуки шагов и дыхания, он вызвал с первого этажа лифт. Ехать на нем он, естественно, не собирался. Если идет охота на человека, лифт может стать для него эшафотом. В кабине некуда спрятаться, и расстрелять могут прямо через двери, не дав им открыться. А стал Кирпичников предметом охоты или нет, он так до сих пор и не понял... В общем, лучше перестраховаться. Никто не в состоянии настолько обеспечить ему безопасность, как он сам.

До того как лифт пришел в движение, Кирпичникову показалось, будто откуда-то сверху послышался слабый звук. Он поздно понял свою ошибку – если из-за лифта его не услышат, то и он тоже ничего не услышит. Тем не менее решил воспользоваться шумом и, выключив фонарь, стремительно преодолел два-три лестничных пролета, которые показались ему наиболее безопасными. Лифт остановился внизу и затих, а Владимир Алексеевич остановился, чтобы прислушаться и восстановить дыхание. И опять откуда-то сверху, как показалось, послышался невнятный звук. Полковник – только теперь уже не бегом через три ступеньки, а неспешно и неслышно – двинулся выше. Фонарик он включал только трижды на короткие мгновения и светил так, чтобы луч не был виден сверху. Под бушлатом на Кирпичникове был все тот же нанокостюм, способный выдержать даже автоматную очередь. Это вселяло уверенность, что он сумеет ответить выстрелом на выстрел и его пуля будет точнее. Более того, можно было рассчитывать даже на то, что нанокостюм выдержит одновременные выстрелы нескольких человек.

Ощущать себя в некоторой степени Терминатором было, с одной стороны, приятно; с другой стороны, полковник понимал глупость этого ощущения, потому что голова оставалась уязвимой и выстрел в нее стал бы трагическим. А специалисты предпочитают и умеют стрелять в голову... Но темнота мешает меткости, и этим следовало пользоваться. И луч фонарика исходит не из пространства перед грудью, а со стороны, и это является большим дезориентирующим фактором. Всегда чей-то выстрел бывает первым. И если первый выстрел неточен, второй становится более опасным, потому что огненный мазок из ствола уже показывает местоположение пистолета, а ствол не выставишь в сторону, как фонарик. Совершать же какие-то маневры и кувыркаться по лестничному пролету, стремясь помешать противнику прицельно стрелять, невозможно.

Уже на своем этаже полковник остановился перед дверью и посветил на замок. Замок был в порядке, дверь – тоже. Хотелось надеяться, что и с Геннадием все нормально. Владимир Алексеевич уже сунул руку в карман, чтобы достать ключи, но сверху, с последнего этажа, опять раздался шорох. Недолго думая, Кирпичников решил развеять свои сомнения и, если есть преследование, «обрубить» его. И он, выключив фонарик, быстро скользнул вверх по лестнице, надеясь, что вероятный противник не имеет в своем арсенале очков ночного видения. Это, конечно, не самый удобный и эффективный прибор, но в условиях подъезда очки были способны доставить Кирпичникову неприятности. Тем не менее он пошел на последний этаж.

Шорох слышался именно с этажа, а не с пролета между лестницами – определять местонахождение источников звука Владимир Алексеевич умел хорошо. И потому он даже не зажег фонарь, минуя лестничную площадку между этажами; включил его на середине последнего пролета, уже держа пистолет наизготовку. И увидел... парня с девушкой. Последняя придерживала рукой короткую шубейку, запахивая полы, из-под которых были видны спущенные джинсы.

– Места другого не нашли? – убирая пистолет, спросил полковник.

– А мы что, кому-то мешаем? – с вызовом спросил парень, доставая из пачки сигарету и намереваясь сунуть ее в рот.

– У нас в подъезде не курят, – сказал полковник, повернулся и спустился к своей двери.

После такого прозаического завершения инцидента наступило естественное расслабление. Но Кирпичников знал, насколько опасным оно может быть. Часто человек после мнимой опасности теряет контроль за действительностью, после чего попадает в действительно опасную ситуацию, будучи к ней не подготовленным. И потому Владимир Алексеевич еще более внимательно осмотрел дверь в свою квартиру, повторно осмотрев замок и дверную щеколду. Ничего не обнаружив, достал ключи, но, передумав, решил позвонить. Ждать пришлось недолго. В коридоре зашлепали тапочки. Сын всегда ходил дома так, что тапочки шлепали задниками по паркету. Эти шаги Владимир Алексеевич выделил бы из тысячи других.

– Кто там? – спросил Геннадий сердито.

Видимо, он посмотрел в дверной глазок, и ему тоже не понравилась темнота в подъезде.

– Это я. Открывай, – потребовал отец.

Геннадий открыл сразу, но посмотрел на свету не на отца, а за его спину. По лестнице спускались давешние парень с подружкой, которая уже успела подтянуть джинсы. Мимо открытой двери они прошли быстро, не глядя на двоих мужчин. Владимир Алексеевич вошел и закрыл за собой дверь.

– Что в подъезде со светом? – спросил сразу; во всей квартире, кроме прихожей, свет тоже не горел.

– Понятия не имею. Я отсыпался.

– На кухне свет включи.

– Чай пить будешь? Я еще не заваривал.

– Свет, говорю, включи. Это сигнал водителю, что я добрался благополучно.

Геннадий щелкнул выключателем.

– Чай заварить, товарищ полковник?

– Если тебе не трудно, товарищ капитан. А потом я тебе новости перескажу.

– Мама как? – гремя на кухне посудой, спросил Геннадий, пока Владимир Алексеевич переодевался.

– Микрочип вытащили. Всем троим вытащили. А мне чуть не вшили...

Геннадий некоторое время молчал, соображая.