Некто или нечто? - Михаил Ефимович Ивин

дозы вакцины. Выждали недели две, пока не миновал скрытый период развития болезни. Понаблюдали за собой. Признаков заболевания не обнаружили. Затем — анализы крови. Да, антитела, предохраняющие от полиомиелита, в эритроцитах есть.

Ну, а все-таки… Вдруг этот, хотя и ослабленный, но живой вирус через несколько поколений взбодрится и наберет полную свою, заразную силу? Что тогда? Смородинцев решил проверить, как ближайшие потомки этих смирных обессиленных карликов поведут себя. На ком проверить? На себе пока что…

У тех, кто принял живую вакцину, вирус полиомиелита довольно долго размножался потом в пищеварительном канале. Но все равно, сколь длительно бы он ни размножался, хоть несколько недель, он не вызывал болезни ни у хозяина, из чьего кишечника он выделяется, ни у окружающих. Он — потомок специально отобранного, воспитанного и прирученного Сэбином домашнего вируса. Все это так, но лучше проверить еще разок.

Смородинцев ввел очередную дозу вакцины группе детей, восприимчивых к полиомиелиту и остро нуждающихся в защите от опасной болезни.

Потом вирус, прошедший через пищевой тракт детей, размножили обычным путем на ткани обезьяньей почки. Это уже было второе поколение. Из него приготовили вакцину и ввели новой группе детей. И вновь изъятый из их кишечника вирус посеяли, размножили. И вновь приготовили вакцину, уже из внуков исходного штамма.

Так повторяли двенадцать раз. Двенадцать поколений вируса вырастил ученый, каждый раз превращая их в вакцину. И, в общем, ничего не произошло, что в данном случае важнее и интереснее всего. Все двенадцать поколений вируса оказались прирученными, домашними, безвредными, а дети остались здоровы и невредимы.

Ну что же, проверка вакцины закончена? Нет, нет, ведь ее принимали только немногие взрослые и дети. А как перенесут вакцинацию тысячи здоровых детей? Вирусологи, ленинградские и московские, устроили проверку на своих же детях. У Смородинцева — маленькая внучка Лена. Ученый посоветовался с сыном, отцом Лены, с ее матерью. Те согласились. Лена с чаем выпила несколько капель розовой жидкости. Ничего не случилось ни с ней, ни с другими детьми. Ведь их даже иголкой не кололи — только уж потом, когда брали кровь на анализ.

Но даже после всех этих проверок было еще много опасений, предосторожностей. Смотрите, говаривали вирусологам некоторые очень уж осторожные ученые, ведь он живой, вирус этот. Да какой вирус! Сам дьявол ему в подметки не годится! Смотрите, не случится ли и так, что дети, уже принявшие вакцину, сами-то останутся здоровы, поскольку у них противотела образуются, а будут заражать других ребят, которым еще не сделали прививки. Но ведь Смородинцев, предвидя подобные возражения, и выращивал для испытаний двенадцать поколений вируса! Да, конечно, но все же…

И вот в 1959 году дали вакцину уже нескольким миллионам ребят. Но и тут оставались еще у многих сомнения, было даже противодействие.

Михаил Петрович Чумаков, приехав в те дни в Эстонию, зашел в школу, где всем ребятам собирались дать вакцину. И вдруг школьный врач решительно запротестовал: опасно, вакцина, по его мнению, недостаточно проверена. Что было делать Чумакову? Михаил Петрович тут же выпил большую дозу вакцины и сказал боязливому врачу:

— Это уж третий раз я принимаю сегодня такую порцию. В интернате и в детском саду убеждал ваших коллег таким же способом…

Наступил 1960 год. Министерство здравоохранения СССР решило: всему населению Советского Союза, в возрасте от двух до двадцати лет, сделать прививки живой вакциной. В течение двух лет постановление было выполнено.

Победа над полиомиелитом, одержанная столь быстро, была полной. Наша страна первой в мире избавилась от эпидемии детского паралича. Сейчас в Советском Союзе ежегодно бывает всего лишь несколько десятков случаев заболевания полиомиелитом. При этом смертных случаев и тяжелых параличей почти вовсе не бывает. Полному искоренению болезни мешает то, что здоровые люди, как мы уже знаем, могут служить носителями вируса. При оспе и кори, например, здоровые люди не могут быть вирусоносителями.

Напоминанием о грозных вспышках полиомиелита служат искалеченные дети, которых упорно и небезуспешно лечат в специальных санаториях, созданных по всей стране. Самые новейшие средства медицины пущены в ход для того, чтобы дети не остались калеками. Особенно широко применяется лечебная физкультура.

Живая вакцина уберегла от полиомиелита миллионы и миллионы детей и молодежи не только в нашей стране. Лишь за первые четыре года в другие страны было отправлено 175 миллионов доз вакцины. Вырабатывают ее в Подмосковье, в Институте полиомиелита и вирусных энцефалитов Академии медицинских наук СССР. Последняя операция производится уже в самой Москве, на кондитерской фабрике. Там делают драже, маленькие конфетки. В каждую конфетку заключена разовая доза вакцины. Достаточно съесть одну конфетку — и прививка сделана.

Теперь можно вернуться к тем вопросам, которые возникли в начале главы.

Почему все-таки в слаборазвитых странах дети заболевали полиомиелитом редко, куда реже, чем в США, Швеции, Швейцарии? Ученые высказывают такое предположение: в тех местах, где люди живут скученно, где нет водопровода, канализации, где не соблюдают простейших правил гигиены — в таких местах дети сызмальства автоматически приобретают невосприимчивость к вирусу полиомиелита, перебаливая в легкой форме.

Выходит, московским, стокгольмским, ленинградским и вашингтонским детям надо создать подобные же условия, чтобы уберечь их от грозного вируса? Наука, как мы видим, нашла иной выход. Наука теперь смело говорит детям всей планеты:

— Нет, вы калеками не станете!

У этой истории благополучный конец. Всегда бы так.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глаза двенадцатая

Фаги

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На старых голландских картинах, где достоверно выписаны подробности пейзажа, иногда можно видеть тюльпаны с пестрыми цветками. Встречаются подобные растения и ныне. Мода на тюльпаны пошла в Голландии больше трех веков назад. Владельцы поместий, богатые купцы, чиновники и ростовщики состязались между собой, стремясь развести в своих цветниках тюльпаны невиданных расцветок. Превыше всего ценились пестроцветные сорта. Был случай, когда за одну луковицу пестроцветного тюльпана богатый любитель заплатил тринадцать тысяч флоринов. Такая сумма могла бы в ту пору составить приданое богатейшей невесты… Цветоводы давным-давно заметили, впрочем, что пестрые тюльпаны нестойки, вырождаются скорее, нежели обычные, одноцветные сорта. В двадцатом веке удалось дознаться, что пестрая окраска, придающая цветку столь необычный вид, — попросту болезнь, вызываемая вирусом.

Красивая болезнь! Для нашего человечьего глаза, конечно.

Кроме таких вот творцов красоты, встречаются и добрые вирусы — опять-таки с нашей, человечьей точки зрения, — приносящие нам, так сказать, реальную пользу.

В 1939 году в лесах канадской провинции Онтарио появился опаснейший вредитель — сосновый пилильщик. Это был европеец, завезенный