Джек Ричер, или Выстрел - Ли Чайлд

— И что еще?

— У Барра был минивэн. Ему следовало остановиться там, где мы сейчас стоим, именно на этом месте. Перелезть на заднее сиденье, открыть раздвижную дверь и стрелять из машины. У нее затемненные стекла. Те немногие машины, что проехали бы мимо, ничего бы не смогли разглядеть. Он бы сделал шесть выстрелов, причем здесь ему было бы значительно легче целиться, а пустые патроны упали бы прямо на пол его минивэна. Затем Барр закрыл бы дверь, вернулся на водительское сиденье и уехал восвояси. Тут более удобная позиция для стрельбы, и он не оставил бы никаких улик. Вообще никаких, потому что ничто ни к чему не прикасалось бы, если не считать следов шин его минивэна на асфальте.

— Но тут больше расстояние.

— Примерно семьдесят ярдов. Барр стрелял без промаха и с расстояния раз в пять больше. Любой армейский снайпер на такой дистанции из винтовки М-1А поразит цель так же метко, как и стреляя в упор.

— Кто-нибудь мог бы запомнить номера его машины. Здесь все-таки есть движение. А потом, задним числом, проезжавшие вспомнили бы, что видели его на дороге.

— Номерные знаки заляпаны грязью. Возможно, сознательно. Барр легко скрылся бы с места преступления. Через пять минут он был бы уже в пяти милях отсюда. В любом случае это лучше, чем пробираться среди машин в час пик по городским улицам.

Хелен Родин молчала.

— Кроме того, он надеялся, что день будет солнечным, — продолжал Ричер. — Вы мне тоже сказали, что обычно в это время года у вас светит солнце. Пять часов дня, солнце на западе, у него за спиной. Он стрелял бы по солнцу. А это абсолютное, основное правило всех снайперов.

— Иногда идет дождь.

— Тоже неплохо. Дождь смыл бы следы шин с мусора, который тут валяется. Так или иначе, Барр должен был приехать в своем минивэне именно сюда. Это подсказывает здравый смысл.

— Но он не приехал.

— Конечно.

— Почему?

— Нам нужно вернуться в ваш офис. Сейчас вам следует находиться именно там и заниматься разработкой стратегии.

Хелен Родин села за свой стол, а Ричер подошел к окну, посмотрел на площадь и поискал взглядом пожилого, не совсем здорового мужчину в костюме свободного покроя, но не увидел его.

— О какой стратегии вы говорили? — спросила Хелен. — Барр выбрал место для стрельбы, и все. Не самое удачное, судя по тому, что вы мне рассказали о военных делах четырнадцатилетней давности. Но возможно, он забыл их еще в тот день, когда уволился из армии.

— Снайперы таких вещей не забывают, — сказал Ричер.

— Вы меня не убедили.

— Поэтому Барр и не стал разговаривать с Чепменом. Он понял, что адвокат ему не верит, и попросил найти меня.

— А вы верите?

— Мне странно, что классный снайпер пренебрег превосходной позицией ради той, что намного хуже.

— В Эль-Кувейте Барр тоже стрелял из парковочного гаража. Вы сами мне говорили.

— Там им была выбрана самая подходящая позиция. Прямо напротив двери жилого дома. Четыре сержанта вышли на Барра и повалились, как костяшки домино.

— С тех пор минуло четырнадцать лет. Он теперь не так хорош, как раньше, — вот и все.

— Снайперы таких вещей не забывают, — повторил Ричер.

— Вам лучше знать. Но каким образом это обстоятельство делает его менее виновным?

— Если человек выбирает самую плохую позицию вместо превосходной, то для этого должна быть веская причина. А причины тоже имеют свои обоснования.

— И какова причина поступка Барра?

— Видимо, она очень серьезная. Ведь он осознанно поместил себя в ловушку внутри здания, почти на уровне улицы, где полно народа и откуда стрелять намного труднее. Сама природа создала здесь лучшее место для раскрытия преступления, лучшее из тех, что довелось видеть Эмерсону, детективу с двадцатилетним опытом.

— Допустим, вы правы, но скажите, почему Барр выбрал это место?

— Потому что он постарался оставить после себя как можно больше улик.

Хелен удивленно уставилась на него.

— Безумие какое-то.

— Это было идеальное место преступления. Эксперты были так счастливы находкой потрясающих улик, что им не пришло в голову остановиться на мгновение и задуматься, не слишком ли легко все у них получилось. Включая и меня. Прямо как в учебниках по криминалистике. Наверное, именно о таких уликах рассказывали Беллантонио в первый день его учебы в юридическом колледже. Все сложилось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Значит, это неправда. Причем здесь все не так. Например, зачем Барру понадобился плащ? Было тепло, дождь не шел, он приехал в машине и не выходил на улицу. Просто надо было оставить волокна ткани на шершавой поверхности бетонного столба. Зачем он надел свои дурацкие ботинки? Достаточно на них посмотреть, чтобы понять, что к ним прилипнет вся грязь на белом свете. Почему стрелял из темноты? Чтобы люди увидели вспышки и смогли указать место, откуда произведены выстрелы, а копы пошли туда и обнаружили остальные улики. Зачем Барр поцарапал свою винтовку о стену? Между прочим, она стоит две с половиной тысячи баксов. Почему он не забрал с собой дорожный конус? Он мог забросить его в машину, а не оставлять там.

— Но это же безумие, — снова сказала Хелен.

— А вот еще два серьезных довода в пользу моей теории, — добавил Ричер. — Первый: почему он заплатил за парковку? Это беспокоило меня с самого начала. Понимаете, кто станет такое делать? А он сделал. Чтобы оставить еще одну улику. Все другие объяснения звучат бессмысленно. Барр хотел, чтобы в счетчике лежал четвертак с его отпечатками пальцев. Чтобы все окончательно и бесповоротно стянулось в один узел. Пустой патрон он тоже, видимо, бросил с той же целью.

— Патрон упал в щель.

— Барр мог его достать. Вокруг валялось полно проволоки, судя по тому, что написано в отчете Беллантонио. У него ушло бы на это полторы минуты.

— А второй довод? — помолчав, спросила Хелен Родин.

— Барр не промахнулся, Хелен. Он сознательно выстрелил в пруд. Он хотел, чтобы пуля попала в водоем по диагональной оси и под низким углом, как при баллистической экспертизе, чтобы ее нашли в целости и сохранности и она помогла бы привязать его винтовку к преступлению. Сбоку он стрелять не мог, потому что тогда пуля прошла бы в воде слишком маленькое расстояние, сильно ударилась бы в стену и могла сплющиться.

— Но черт подери, зачем ему все это надо было делать? Раскаяние? За то, что он совершил четырнадцать лет назад? Чтобы его нашли и наказали?

Ричер покачал головой.

— Он бы сразу признался, как только они его арестовали бы. Человек, жаждущий раскаяния, признался бы.

— Почему же Барр так поступил?

— Потому что его заставили, Хелен. Все очень просто.