Десант в прошлое - Василий Головачев

ИсКр что-то пролаял, и камера упала в глухую вселенскую темноту…

Уши объяло огнём. Ренат инстинктивно потянулся к ним руками, чтобы потушить, и обнаружил, что стоит в тесной толпе прижатых друг к другу бойцов.

– Как же мне этот процесс нравится, – сквозь зубы процедила Марьяна, что на самом деле не соответствовало истине. Она уже не раз признавалась, что переносит хронопутешествия с большим трудом.

– Выходим, – скомандовал Морев.

В камеру хлынул сумеречный синеватый свет, люк ушёл в стояк двери. Один за другим десантники выбрались в коридор, опоясывающий камеру, готовые отреагировать на любое недружественное действие обитателей транслятора. Но им никто не встретился на пути. Никого не оказалось и в посту управления машиной хронопереноса, освещённом голубыми прожилками в стенах и потолке.

– Пусть включается, – сказал Морев. – Надо определиться, куда мы попали.

ИсКра усадили за пульт, и молодой воррихо-оператор, ничуть не переживавший за свою жизнь, жадно потянулся к двухуровневой панели компьютера.

– Осмотреться, – велел Морев.

Бойцы разбежались по зданию.

Ренат ради любопытства прошёлся по ближайшим к посту управления помещениям транслятора, но он был абсолютно стандартен во всех отношениях, и единственное, что отличало его от остальных комплексов, так это сантиметровый слой пыли на полу и на всех предметах обихода, а также неприятный запас плесени.

Когда он вернулся в пост, в центре пультов уже светился видеостолб и присутствующие в помещении Морев, космолётчик Волгин, Марьяна и Дылда рассматривали изображение гигантских деревьев, похожих на многоходульные мангры, которые обступали пирамиду транслятора со всех сторон.

– Что это? – полюбопытствовал Ренат.

– Сельва, – оглянулся бледноватый и смурной Волгин. – Судя по всему, мы снова промахнулись.

Ренат усмехнулся. Спасённый житель двадцать седьмого века, по всей видимости, почувствовал себя своим среди хронодесантников и готов был разделить их участь.

– ИсКр?

– Он ни при чём, из кольца хронопаузы почти невозможно выбраться.

– Значит, мы… не вернёмся?

По лицу Волгина прошла тень, собралась в морщинки на лбу.

– Для вас это так важно?

Марьяна оглянулась. На лице её было написано лёгкое удивление.

Ренат покраснел, вдруг осознавая, что его могли неправильно понять.

– Просто я подумал… если мы не выберемся, никто воррихо не остановит.

Марьяна улыбнулась, отворачиваясь.

– ИсКр сказал, что, по их подсчётам, на Земле осталось около полутора миллионов не сброшенных в прошлое людей. Да я и сам потомок несброшенных. Поэтому человечество выживет, даже если мы не сможем помешать переселению.

– Но ведь ваше время – лишь вариант возможной реальности…

– Пока что он самый оптимистичный, – снова оглянулась Марьяна. – Я бы хотела жить в их времена. Ни тебе коррумпированных чиновников, ни насилия и агрессии, ни бандитизма и терроризма! Мечта!

– Мечта, – согласился Ренат.

– Скучно так жить, – проворчал Дылда. – Да, товарищ капитан?

Морев посмотрел на него, и сержант сделал официальное лицо, кивнул на ИсКра.

– Пусть поторопится, нам есть куда спешить.

Марьяна заговорила с оператором, ИсКр ответил длинной речью, продолжая терзать пальцами клавиатуру.

– Он говорит, что с большой долей вероятности мы выбрались в глубокое прошлое, примерно на триста миллионов лет назад.

– В таком случае это карбон, – появился в зале Махлин. – Пятый период палеозоя, каменноугольный.

– Какого чёрта?! – возмутился Дылда, вскакивая; он сидел в кресле рядом с пленником. – Он издевается над нами?!

– Отстаньте от него, – сердито заступилась за оператора Марьяна. – Он простой как валенок, что на уме – то и на языке. Неужели непонятно, что мы своим появлением внесли хаос в теорию хроносдвига? Вот система и пошла вразнос.

– Правильно говорите, девушка, – с уважением сказал Махлин. – Мы и в самом деле сейчас изображаем нечто вроде вируса в сети воррихо-целеполагания. Если бы можно было просто погулять по временам, я бы сделал это с великим удовольствием. Столько загадок скрывает наша история!

– Это каких же? – поинтересовался Репин.

– Была ли битва Гипербореи и Атлантиды двенадцать тысяч лет назад и в чём её причина? Почему взорвался Тунгусский метеорит? Что это было? Снежная комета, туча мошек или космический корабль? А так называемые египетские пирамиды? Почему на них высечены письмена на древнеславянском, видимые только с самолёта? Да ещё какие: «Храм Рода», «Храм Яра», «Храм Мары»!

– Шутишь, – засомневался сержант.

– Ни капли, это недавно стало известно.

– Мне до лампочки, что было в прошлом. Что мы собираемся делать в настоящем?

– Если учесть, что мы попали в палеозой, – улыбнулся Ренат. – Товарищ капитан, разрешите сделать небольшую прогулку по местным буеракам? Любопытно всё же, куда нас занесло.

– Махлин, трое на периметр, – приказал Морев. – Остальным даю полчаса на прогулку. Императив «ёж». По одному не ходить!

– Есть, – козырнул лейтенант.

– А я? – с надеждой посмотрел на капитана Дылда. Ему тоже хотелось вырваться на свободу хотя бы на несколько минут.

– Твоя задача прежняя – «язык».

– Да куда он денется?

– Не понял?

– Слушаюсь, товарищ капитан!

Космолётчик из двадцать седьмого века нерешительно засуетился, Морев заметил его пассы и добавил:

– Волгин, вы тоже останетесь. Ваш костюм не располагает к вылазке наружу в нынешних условиях.

Рай-Бо Волгин смутился:

– Понимаю…

– Товарищ капитан, разрешите мне с ними? – попросила Марьяна. – Здесь я пока не нужна.

Морев пожевал губами, но возражать не стал.

– Хорошо.

Девушка просияла, торопливо начала застёгивать шлем.

– Готова.

Махлин махнул рукой, и отряд устремился к выходу из пирамиды. Автоматика транслятора выпустила их наружу беспрепятственно.

За стенами здания люди окунулись в жаркий и душный воздух палеозоя, полный испарений, насыщенный необычными пряными запахами. Это была настоящая парилка, о чём не преминул заявить Синенко, и все с ним согласились. Никаких дорог, асфальтовых или бетонных площадок, тротуаров и настилов вокруг пирамиды не было, поэтому, с трудом найдя сухие бугорочки, разведчики отошли на десяток метров от здания и остановились перед стеной растительных гигантов с ромбовидно иссечённой корой, возносящих к почти невидимому небу, метров на сто, кружева ветвей и щетину листьев.