Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Станиславович Юрьев

Главное – не спешить. Главное – всё делать вовремя… Сначала буде восстановлен замок, потом нужно будет собрать армию наёмников из отребья, населяющего пограничные области империи, и потихоньку начать щипать Окраинные земли. Император даже будет доволен, что пределы подвластного ему Литта будут расширяться… Но этим пусть занимается командор Бык, а он, Хенрик ди Остор, лорд Литта, тем временем постигнет все тайны, к которым так и не смог подступиться Раим Драй, бывший маг, а теперь – лишь орудие мага, которое вскоре посеет страх и в сердцах варваров, обитающих южнее Альд, и в мелких душонках имперских военачальников, которые уже забыли, что такое настоящая война, и как выглядит достойный противник. Когда-нибудь Литт станет столицей империи. Новой империи! Империи, в которой всё будет подчинено железному порядку, где любое неповиновение будет караться мучительной смертью, куда будут стекаться все богатства мира. Но всё это будет потом, а пока следует оставаться верным вассалом имперской короны, и хранить в тайне великие замыслы, которые сначала низвергнут этот мир в хаос, а потом скуют его железным порядком. Может быть, до поры стоит даже от себя скрывать конечную цель, даже не вспоминать о ней, пока она не станет достаточно близка, чтобы в её осуществление можно было поверить… Тем более что смертному и ни к чему подобное величие. Зачем создавать то, что развалится в тот же день, когда это тело превратится в бесполезный мешок с костями… Но альвы жили долго, и легенды гласят, что иные из них веками не старели. Значит, в той книге, что Раим так старательно переписывал, может быт скрыта и тайна вечной жизни. А если достичь бессмертия, то можно стать не только властелином, но и живым богом. И тогда можно будет сокрушить кумиров! Тронн, владыка времени и судьбы, Гинна, царица жизни и смерти, Таккар, даритель радостей и скорбей, и прочая мелочь под рёв толпы, опьянённой могуществом и безнаказанностью, обратятся в груду мраморных обломков. И это верно! Вообще непонятно, почему люди, уничтожив альвов, продолжают поклоняться их богам. Почему Гиго Доргон, первый император, заливший эту землю голубой кровью, обративший оружие альвов против их самих же, не тронул их богов и сам же принёс им богатые жертвы в благодарность за победу!? Скорее всего, это была просто слабость. И все его потомки отличались беззаботностью и мягкотелостью… Как только эта династия до сих пор удержалась у власти? Всё должно когда-нибудь кончиться – и даже эта вопиющая несправедливость, которая продолжается уже несколько веков.

Но пока великая мечта – пока лишь сладкий сон, который может так сном и остаться, если совершить хотя бы одну ошибку, недооценить врага, оказаться однажды слишком доверчивым или недостаточно щедрым, проявить излишнюю жестокость или милосердие… Тропинка, ведущая к вершинам власти слишком узка, и любой шаг в сторону приведёт к падению в бездонную пропасть. Чем ближе вершина, тем меньше доверяй тропе.

Хенрик нетерпеливо считал дни, оставшиеся до отъезда, и каждый новый день казался ему длиннее предыдущего. Раньше, чем государь возложит на его голову венец лорда, уезжать было нельзя, а церемония почему-то откладывалась, и не в первый раз – императору то приспичивало внезапно отправиться на соколиную охоту, то придворный гадатель сообщал ему, что выбранный день неблагоприятен для каких-либо торжеств, то внезапно приходил обоз от какого-то наместника провинции с дарами государю, и Лайя Доргон был слишком увлечён свежедобытых самоцветов, дорогих тканей, а в последний раз какие-то доброхоты подогнали ему новую наложницу… За всеми этими проволочками чувствовалась рука дяди Иеронима, но Хенрик прекрасно понимая, что, стоит ему хоть раз открыто выразить недовольство, всё может пойти прахом – и замыслы, и надежды, и даже то, чего он уже сумел достичь.

Время шло, одна за другой отправлялись повозки, гружёные скарбом и утварью, какой-то старый перечник, дальний родственник, седьмая вода на киселе, принятый на должность мажордома, потихоньку приводил в порядок поместье на границе Литта и Горландии… Кстати, это поместье, по сути, небольшой замок, воздвигнутый как пограничная крепость ещё во времена императора Гиго, когда-нибудь может стать законным предметом территориального спора между лордом Литта и эрцогом Горландским, форпостом будущего наступления на обломки империи…

Хенрик тряхнул головой, чтобы изгнать мысли, время для которых ещё не пришло. Лучше было заняться насущными делами – среди них было одно такое, что нельзя было доверить никому, но и справиться в одиночку тоже было невозможно. Доставленные накануне два огромных дубовых ящика из толстых досок, скреплённых массивными бронзовыми скобами, нужно было перетащить в подвал, а потом загрузить в них мраморные саркофаги с мумиями альвов. Теперь Хенрик каждый день навещал эти два скелета, обтянутые синей сморщенной кожей. Подавляя брезгливость, он подолгу всматривался в надписи, высеченные на мраморных гробах, пытаясь понять их смысл. "Агор Вианни" и "Ойя Вианна" – так, скорее всего, звучали имена покойников, а вот что означало остальное, понять было невозможно, а произнести – страшно. Любые сочетания альвийских слов могли быть заклинаниями, и что последует после их произнесения, едва ли даже Тронну известно, владыке времени и судьбы…

Когда-то эти гробы были найдены среди руин одного из предместий легендарного Альванго, разрушенного Гиго Доргоном до основания. Начальнику тамошнего гарнизона спьяну захотелось испытать новые метательные машины, и здоровенное чугунное ядро обрушилось сверху на отёсанный ветрами гигантский булыжник, испокон веков лежавший у развилки дорог. Камень неожиданно оказался пустотелым, а внутри оказалось древнее альвийское захоронение. Золото и прочие драгоценности растащили солдаты и охранники проезжавшего мимо обоза, с которым, ехал один из посланных Раимом Драем скупщиков древностей.

В отдельном кодексе Раим Драй составлял список всех находок, подробно описывая каждую, и, когда Хенрик обнаружил этот толстый том, в кожаном переплёте с серебряной застёжкой, оказалось, что в доме не хватает полутора дюжин вещиц – в основном, сделанных из золота. С этим тоже ещё предстояло разобраться…

Хенрик вышел из кабинета, заперев за собой дверь, и, минуя гостиную, двинулся к спуску в подвал. Желание немедленно разобраться с мумиями возникло у него внезапно – если в них нет никакой магии, то и тащить такую тяжесть за тридевять земель не стоило. Наверняка за такую диковину можно было содрать с кого-нибудь из столичных собирателей древностей неплохие деньги. Магию золотых кругляшков, способных превращаться во что угодно, Хенрик ценил не меньше, чем бывший хозяин этого дома.

В подвал вела длинная крутая лестница – полсотни ступеней, высеченных из природной гранитной плиты, на которой стоял весь квартал, и всё подземелье было вырублено в этом гранитном монолите. Скорее всего, этот дом был построен на месте древнего строения альвов, и три подземных камеры – всё, что осталось от него.

Два грузчика, тяжело дыша, тащили по коридору короб с серебряной посудой. Поравнявшись с Хенриком, они поставили свою ношу, как положено, поклонились и двинулись дальше, к чёрному ходу, откуда доносились крики Геркуса и Толстой Греты, которые отчаянно спорили, что грузить на повозку сначала – тюки с простынями или ящики с канделябрами. Эти крики вернули Хенрику чувство реальности, и он даже на мгновение задумался, а стоит ли рисковать неизвестно чего ради… Но, в конце концов, мертвецов бояться – в склеп не ходить, а рисковать всё равно придётся – не сейчас, так потом.