Правила Золушки - Донна Кауфман

Они прошли мимо огромного бюста Джона Кеннеди и приближались к театру Эйзенхауэра, где и проходил прием.

– Боже мой, – прошептала Дарби, – да здесь только в фойе столько драгоценностей, что хватит выплатить национальный долг.

Шейн подавил желание погладить ее по шее.

– Ты выглядишь просто сногсшибательно без всех этих цветных стекляшек в ушах.

– А как насчет стекляшек на шее, на руках и в каждой складке моего платья?

– Не говори мне про складки платья. Я пытаюсь вести себя хорошо.

Дарби сверкнула глазами. Шейн пожал плечами, подмигнул ей и сказал:

– Так сестричка тебя не совсем ввела в курс дела? Ты с ней говорила после того, как увидела Стефана Версту?

Дарби едва не прыснула со смеха.

– Перестань. Теперь так каждый раз буду думать, как посмотрю на него.

– А сама ты его по-другому назвала?

– Возможно. Мое определение было поскромнее.

Шейн посмотрел на нее.

– Рад подсказать идею.

– Да, из тебя еще тот самаритянин.

– Я сообщу, когда снова стану делать добрые дела.

– Не сомневаюсь, – ответила девушка.– Тебе следует уложиться за один час. Мистер Верста и я должны присутствовать на разных мероприятиях следующие три дня.

Они присоединились к людям, пытающимся пробиться к дверям на речную террасу, откуда открывался великолепный вид на реку Потомак. Шейн предложил тут же сбежать и забыть про все.

– Может, ты мне свое расписание дашь? Взгляд Дарби говорил, что он сошел с ума.

– У меня и так забот хватает. Бьорнсен уже заподозрил неладное из-за того, что его встречаю я, а не моя сестра, а ты на рожон лезешь, лишь бы соблазнить меня и вовлечь в очередное сексуальное приключение. – Она помолчала и добавила: – Знаешь, а мне это нравится.

Шейн хотел было спросить, что она имела в виду, но последняя фраза его ощутимо задела.

– А мне нравится, как мы одинаково думаем. Скажи-ка, вот за последние десять минут, что мы вместе, ты вспоминала про макияж, прическу или надлежащее поведение?

– Нет. Это, возможно, означает, что мне не стоит соглашаться на твои сомнительные авантюры.

– Сомнительные авантюры, вот как? А как же сексуальное приключение? Это мне больше понравилось.

– Ты безнадежен. Да ты сам знаешь. Скажи это кто-то другой, я бы из себя вышла, а когда ты...

Шейн сжал ее руку, открыл двери и увлек девушку за одну из колонн террасы.

– Что случилось? – спросила Дарби, оглядываясь назад, в сторону фойе.

Ему было все равно, что кто-то может увидеть их внезапный побег.

– Я не хочу, чтобы это была наша последняя встреча.

Дарби секунду стояла с разинутым ртом, потом закрыла его.

Шейн не мог больше ничего вымолвить. Вынырнув на секунду из суеты приема, он хотел объяснить Дарби, что, несмотря на все эти игры, для него это был не просто сексуальный порыв, что они не могут теперь разойтись как в море корабли. Мысль о том, что следующие три дня они никак не смогут увидеться, за последние десять минут стала совсем невыносимой.

Еще бы это ее не напугало. Это пугало его самого. И тогда он сказал ей правду.

– И я так хочу тебя поцеловать прямо сейчас, просто умираю.

– Я... я тоже, – вымолвила Дарби и попыталась улыбнуться, но выглядела она озабоченно. – Ты так серьезен...

– Я же не совсем мерзавец, знаешь. Она сделала вид, что надула губы.

– А я так на это рассчитывала. Теперь остается только сказать «пока».

Дарби притворилась, что уходит, но Шейн, даже не улыбнувшись, пошел за ней следом.

– Хорошо, вот теперь ты меня беспокоишь всерьез. С тех пор как мы встретились, не было и двух минут, чтобы ты не улыбнулся. Я думала, так и будет продолжаться.

– Хотелось бы ответить, что ты можешь смело рассчитывать на продолжение. Но не могу тебе ничего обещать. А мне чертовски не нравится тебя разочаровывать.

Дарби перестала шутить.

– Ты в порядке? – спросила она тихо и искренне, и Шейн почувствовал угрызения совести, что так ее напутал.

Ее открытость тронула Шейна. Кроме крестных, у него никого не было. До недавнего времени это его устраивало. Но сейчас ему был нужен кто-то. Для себя. Быть может, Хол был прав, называя его ублюдком, но у него не было сил поставить интересы Дарби выше собственных.

– Что-то случилось? – настаивала девушка. – Разбираться с наследством труднее, чем ты думал?

Только теперь Шейн осознал, что ему очень нужно с кем-нибудь об этом поговорить. С человеком, который не имел своего интереса в этом деле. Он слишком долго жил сам по себе, ему не нужны были ничьи советы. Если что-то было нужно, он шел и брал это. Если ему надоедало, он уходил. Жить для самого себя просто. И к этой жизни Шейн все еще хотел вернуться со страшной силой, несмотря на чувства, разбуженные этой женщиной.

– Можно так сказать, – ответил он.

Дарби дотянулась и пригладила его волосы, которые поднимал ветер с реки. Она погладила Шейна по щеке, внимательно гладя на него. Он ощутил сильное желание утащить ее отсюда, поймать такси и отыскать безопасное место, где можно обо всем спокойно поговорить. Желание чувствовать ее тело было еще сильнее. Но, как выясняется, не таким сильным, чтобы заставить Дарби забыть про ее проблемы. Видел бы его сейчас Хол.

– Нам лучше вернуться в дом, – проговорил Шейн, чувствуя, как тают остатки его решительности. – Этот чертов Стефан уже, наверное, тебя ищет.

Дарби глядела на него, и Шейну было интересно, о чем она думает. Потом он ухмыльнулся, и ему стало легче. Вот это уже гораздо лучше. Приятное приключение. На выходные, не больше. Потому что потом ничего не будет.

Шейн изо всех сил постарался не расстраиваться.

Улыбка Дарби стала озорной.

– Если только Вивьен не затащила его в укромный уголок гардероба.

Теперь Шейн покатился со смеху.

– Ты... – Он покачал головой. – Никогда не говори такого при Вивьен. Она тут же распознает в тебе родственную душу, и этот мир больше никогда не будет прежним.

Дарби наклонила голову.

– Знаю, ты об этом и не думал, но это твой самый приятный комплимент.

– Только ей мы ничего не скажем, – предупредил Шейн, улыбаясь. – А то я больше никогда не буду прежним.

Дарби рассмеялась, и вдруг прямо перед ними в толпе показались Вивьен и Стефан. Бьорнсен разглядывал людей – видимо, искал Дарби. Она печально посмотрела на Шейна.

– Думаю, пора присоединиться к взрослым.

– А что, это весело?