Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета - Марина Серова

– Все-таки вы из милиции?

Ловко он меня… Тарака-аны, разные лю-юди, каара божья. А я еще психологией увлекалась. Этот придурковатый дед мне сто очков вперед дал. И расколол как орех.

Кто хоть раз соглашался погадать у цыганки и остался при этом без последних денег, тот очень хорошо знает, как потом, после таинства гадания, обнаружив пропажу, начинаешь недоумевать: почему тебя кинули, как последнего лоха. А все просто. Цыганки тоже своего рода психологи. Как и Павел Семенович.

– Молодая вы просто еще. Жизни не знаете. Поживете с мое – многому научитесь. Вы сказали, что являетесь подругой Пети…

– Я знала Петра всего несколько часов. Он погиб.

– Из-за перстня, – выдохнул старик.

– Да. Он его украл. И навлек неприятности не только на себя. Но и на других людей. В том числе и на меня.

– Господи, неисповедимы пути твои. Жаль непутевого. Сколько раз я спасал его. Ай, Петенька-Петенька, – старик сокрушенно покачал гловой. – А я ведь знал, что это добром не кончится. Позавчера, когда пришли эти ребята, о которых вы упомянули, он, как всегда, перелез ко мне.

– Не поняла…

– Через лоджию. Я потом покажу вам. Он-то ушел. А эти ребята так над матерью изгалялись… Все перерыли. Перстень искали. Но не нашли.

– Откуда у вас такие подробные сведения? Вы словно подслушиваете.

Дед, кряхтя, поднялся и поманил меня пальцем в прихожку. Я двинулась за ним. Он подошел к счетчику и отогнул кусок обоев, обнажив сквозную дыру, лишь закленную обоями со стороны квартиры Нины Петровны.

– Я собирался дыру заделать. Да Петро попросил оставить. Говорю ж, он у меня скрывался, ежели что. И слушал, что происходит в его квартире, кто пришел и зачем. Когда вы назвались его подругой, я подумал, может, вы его раньше меня увидите. Вот и хотел попросить вас передать ему, чтобы вернул чужую вещь. Я ведь понял, насколько все это опасно. Больно ребята серьезные.

– Поздно, дедушка, слишком поздно. Но получается, что теперь мы за его деяния расплачиваемся. Оно, может, и кара божья, а как-то все же не хочется с жизнью расставаться. Он к вам с перстнем зашел, когда ребята пожаловали?

– Да-а. Перстень я видел. Шикарный. Как я уже сказал, сразу сердце мое почуяло, что не принесет он ему счастья-то.

– А ушел тоже с перстнем?

Дед замялся:

– Не помню точно. Склероз опять же. Я ж говорил вам. Петро так спешно ушел, что я и не упомнил, с перстнем ли, без перстня.

– А во сколько это было?

– Часов в семь, – дед задумчиво поскреб подбородок. – Да, наверное, так.

Выходит, что Петр, выйдя через квартиру деда, тут же кинулся к Ленке. Заезжать в другое место, чтобы спрятать перстень, у него просто не было времени. Видимо, в качестве «дна» на сей раз была избрана квартира моей подруги.

А перстень, очень возможно, Петр спрятал именно здесь, в квартире чудаковатого деда. Вот только где? Я вздохнула и осмотрелась.

Дед опять мысли мои «прочитал»:

– Можа, он и схоронил его где. Только я не искал. Мне ни к чему это.

Понятно, философия деда – оставлять все как есть. События должны идти своим чередом, без вмешательства со стороны. Только почему-то ему понравилось, как я за его любимую собачку и за девочек вступилась. И не задумался старик над тем, что в данном конкретном случае я вмешалась-таки в ход событий и изменила их.

Но я не стала вступать с ним в полемику. У него жизнь за плечами. И пытаться переменить его мировоззрение – дело пустое и неблагодарное.

– Подумайте, Павел Семенович, где Петр мог спрятать перстень?

– Не знаю. Он вошел, когда я лежал. Кино глядел, значит. А тут слышу, ручка-то поворачивается. И Петро появился. И палец к губам приложил: тихо, мол. «По мою душу, дед, пришли», – говорит. А потом сказал, что забыл заднюю стенку шкафа задвинуть как следует. У меня на лоджии шкаф стоит. За ним проем. Для пожарной безопасности их делают. А у Жданкиных тоже шкаф. Тоже задней стенкой к проему. Вот он и забыл стенку-то как следует замаскировать. И вышел опять на лоджию. Да пойдем, девушка, покажу.

Дед открыл дверь на лоджию. Я вышла, а Павел Семенович засуетился, увидев, что проснувшаяся собачонка увязалась за нами.

– Ой, Люська, кажется, есть просит. Люся, девочка моя, кушать хочешь, маленькая? Сейчас-сейчас. Уже иду. Ну, вы тут смотрите пока, а я собачку свою накормлю. Ага?

Старик удалился. Ох, и хитрый же дедуля. Мне показалось, что ему ужасно хотелось, чтобы я осталась наедине с двустворчатым шкафом. Ну, что ж. Не зря же старик старался. Проверим шкафчик на наличие перстня с сюрпризом.

И я принялась за тщательный осмотр шкафа.

В шкафу висели столетней давности вещи: старые пальто, пиджаки…

Начала я с карманов. Bay! Кажется, есть! В одном из карманов старого, выцветшего пиджака я нашла нечто, завернутое в обрывок газеты. Это нечто вполне могло оказаться тем самым перстнем, за которым охотилось столько людей.

Я аккуратно, словно опасаясь, что находка тут же исчезнет из моих рук, развернула бумажку. Камень, выбросив снопы разноцветных лучей, ослепил меня. Боже, конечно же, это он. Тот самый перстень, который мы видели на пальце молодого человека, представившегося нам в «Парижских тайнах» Костей. У меня даже руки затряслись и ладони вспотели.

Старик пока не появлялся. Ну и философия у него!.. Ничего не вижу, ничего не слышу… Пусть события развиваются так, как им угодно. Наверняка дед уже знал, что перстень у него в шкафу. Знал и молчал. Понятное дело, кому охота подвергать себя опасности. Тем более, он видел, как неучтиво обошлись с его соседкой из-за этого колечка. Зачем ему проблемы, раз теперь подружка Петина нарисовалась? Ай да дед! Каких только чудиков на земле не бывает. Всяких встречала, но такого впервые.

Я вошла в гостиную и закрыла за собой балконную дверь.

Дед мило беседовал со своей драгоценной собачкой, чесал ее за ушками и угощал куриными косточками.

– Павел Семенович, спасибо вам за все. Я ухожу.

– Таня, я думаю, вы найдете способ, как отвести беду от Нины Петровны. Не понимает она и понять не может, что сынок ейный – наказание господне за малые и большие прегрешения. Если найдете перстень, так верните по назначению. От него все беды. Нинке-то спокойнее сразу станет.

А в прищуренных хитроватых глазах деда я прочитала насмешку. Знает, чертяка, все знает, но ничего знать не хочет.

– Есть люди, Танечка, которые не видят очевидного. Вы не такая. Думаю, мы с вами еще встретимся. Судьба – индейка, а жизнь – копейка.

Наконец-то перстень у меня в руках. Сейчас я его вскрою, и все станет на свои места. Я наконец-то узнаю, что скрыто в нем, почему столько людей за ним охотились.