Правда о Мелоди Браун - Лайза Джуэлл

Расспрашивать о разных деликатных вещах Грейс было намного проще, нежели маму, а потому Мелоди дождалась, пока они останутся в кухне наедине, и заговорила с ней:

– Грейс?

Женщина оторвала взгляд от ободранного и кровоточащего локтя Сета, неудачно упавшего во дворе.

– Да, солнышко?

– Почему вы с Сетом спите в моей комнате, а мама спит в спальне у Кена?

– А, ты об этом! – Грейс помолчала мгновение, срывая с лейкопластыря бумажную обертку. – У твоей мамы сейчас очень трудная пора. – Она прилепила пластырь на локоть сыну. – Она сейчас немного выбита из колеи, и Кен хочет держать ее к себе поближе. Поэтому она какое-то время поживет в его комнате. Надеюсь, ты не возражаешь, если мы с Сетом пока займем ее кровать? Это совсем ненадолго.

Мелоди кивнула, хотя и была далеко не рада такой перемене.

– А сама ты не возражаешь? – спросила она. – Неужто ты не против, что кто-то другой спит в твоей постели?

– Видишь ли, чудесная моя ты девочка, дело в том, что мы ничего в этом доме не расцениваем как «свое». Или как чье-то еще. Мы отрицаем чувство собственности. Постель, в которой спим мы с Кеном, принадлежит всем и каждому. И именно сейчас твоя мама нуждается в ней куда сильнее меня.

Мелоди обдумала услышанное. Насколько она могла судить, мамина кровать в их мансардной комнате была как раз очень хорошей. Мелоди даже помнила, как мать не раз говорила, какая же у нее удобная кровать! Почему ж ей вдруг понадобилось спать теперь в другой постели?

– А у Кена там очень удобная кровать? – спросила наконец Мелоди.

Грейс улыбнулась – той странной улыбкой, что порой появляются у взрослых, которую не знаешь, как понимать, и оттого чувствуешь себя сильно сбитым с толку.

– Да, удобная, – ответила она. – Она очень упругая.

– И потому моя мама хочет спать там?

– Ну, наверняка это одна из причин.

Девочка на миг задумалась. Если имелись еще какие-то причины того, что мать перебралась спать туда, Мелоди хотела это знать.

– А еще почему?

– Я же сказала, ей сейчас плохо, она выбита из колеи, и Кен хочет ее… утешить.

Мелоди пришла в замешательство. Это слово – «утешить» – внезапно наполнилось для нее множеством скрытых смыслов и сомнительных оттенков.

– А почему Лаура тоже хочет спать с Кеном? – спросила девочка. – Ее тоже нужно утешать?

Грейс вновь улыбнулась этой своей таинственной улыбкой, но на сей раз Мелоди это разозлило. Может, ей всего и шесть лет, но она же не дурочка!

– Да, – ответила Грейс. – Да, порой бывает нужно. Лаура иногда чувствует себя очень одиноко и тогда приходит спать в нашу комнату.

– Хм-м… – Мелоди взяла с кухонного стола одну из погремушек Сета и крепко сжала ее в ладони. Детская игрушка в руке – это мягкое побрякивание перекатывающихся внутри шариков – подействовало на нее успокаивающе. – А что такое «дурная болезнь»?

– Что?

– Так говорила одна девочка в школе.

– Девочка в школе? Что это за девочка?

– Пенни. Она на год старше нас, ей почти семь. Это что, какая-то особая болезнь?

– Ну да, особая. Только встречается она лишь у взрослых.

Кивнув, Мелоди переложила погремушку в другую руку. Ей хотелось рассказать Грейс, как Пенни всем вокруг сказала, что этим могут заразиться именно от нее, от Мелоди, однако у нее возникла стойкая уверенность, что так она навлечет на себя еще большие неприятности.

– А что случается, когда заражаются этой дурной болезнью?

– Ну, они разные бывают. И в основном это касается определенных интересных мест.

– Интересных?

– Да, так говорят про вагину и пенис. То есть женщины могут подцепить ее от мужчин, а мужчины – от женщин. Но только взрослые.

– Взрослые, которые вместе спят?

– Да, именно так. Взрослые, которые спят вместе.

– Значит, мама может заразиться ею от Кена?

Грейс рассмеялась и сняла со своего колена Сета.

– Нет, это в высшей степени маловероятно. Насчет этого можно даже не беспокоиться. Но если честно, я немало шокирована тем, что шестилетняя девочка распространяется о подобных вещах в школе.

– Ну, ей уже почти семь. Она самая старшая в нашем классе.

– И тем не менее. Ты рассказала об этом учительнице?

Мелоди помотала головой и отдала погремушку Сету, который стоял у ее ног, ожидающе глядя на игрушку.

– Знаешь, когда эта девочка в следующий раз начнет с тобой об этом разговаривать, просто повернись и уйди. Сразу же уйди. И расскажи об этом мне. Потому что это ненормально. И вообще все это отношение неправильное. В мире нигде нет более безопасного места, нежели этот дом, и нигде в мире не встретишь большей любви, чем здесь. И все, кто говорит об этом что-либо иное – просто несут всякую чушь своей большой и толстой задницей, ясно?

Мелоди улыбнулась и кивнула.

– В этом доме живут добро и счастье, – продолжала Грейс. – Здесь все честно и открыто. А теперь иди-ка сюда, я тебя покрепче обниму, дорогое ты мое, ненаглядное дитя.

Мелоди подступила ближе, надолго оказавшись в объятиях ее сплетенных рук. И хотя она сполна оценила этот жест, но все же больше всего на свете сейчас хотела ощутить тепло и безопасность, уткнувшись лицом не в костлявое тело Грейс с ее маленькой грудью, а в мягкие и немного терпко пахнущие объятия Джейн Рибблздейл.

2006 год

Бродстерская библиотека располагалась в неказистом здании из красного кирпича. Отыскав краеведческий отдел, Мелоди принялась наугад листать неприметного вида книжки с названиями типа «Бродстерс и Сент-Петерс в период Первой мировой войны 1914–1918 гг.». Довольно скоро это занятие показалось ей абсолютно лишенным смысла. Ей хотелось узнать что-нибудь о сквоте в конце восьмидесятых, а вовсе не о том, как ловили рыбу в 1800-х в бухте Викингов.

Тут ее внимание привлекла женщина средних лет, миниатюрная и приятная, в серых брючках и водолазке, с цепочкой от очков вокруг шеи. Незнакомка с интересом листала какую-то книжку по истории края.

– Извините, – обратилась к ней Мелоди, – а вы живете в Бродстерсе?

– Да, – кивнула женщина.

– Ой, как здорово! А не могли бы вы мне немного помочь? Я в этом городе жила совсем недолго, еще маленьким ребенком. Жила на Чандос-сквер, недалеко отсюда. Вы, случайно, не помните чего-нибудь, связанного с Чандос-сквер тридцатилетней давности?

– Ну, смотря что…

– Дом, в котором я жила – сейчас там мини-гостиница, – еще называют «Дом на площади». Такой, очень симпатичный дом.