Недоступный - Лина Мур

– Что? Тебя кто-то ущипнул за задницу, а я до сих пор – нет?

– А ты хочешь?

– Может быть, и хотела, но теперь уже не хочу. Боже, прости! Я не это имела в виду…

– Дженна. – Кент заправляет волосы мне за ухо и щёлкает меня кончику носа. – Обещаю, что этой ночью я дам тебе ущипнуть себя за задницу, если твои желания не изменятся. И я снимаю со своих рук ответственность, как и с губ. Познакомившись с ними, я понимаю, что сухие разговоры про погоду не пройдут, так что приготовься, я намереваюсь научить тебя целоваться. И…

– Эй, спариваться будете позже!

– Закрой рот, кабан, обрюзгший! – кричу я младшему брату, поворачиваясь к машинам, в которые все уже расселись и с таким интересом на нас смотрят.

– Старая кобыла!

– Тупое копьё!

– Рогатая жаба!

– Вонючая оса!

– Прекратите, оба! Дженна, в машину! Не при госте же. Ты женщина, а ведёшь себя, как мальчишка. Хватит с ними бодаться, – обрывает нас папа под всеобщий хохот, и я поджимаю губы.

– Так, это становится довольно занимательно, воробушек. Выходит, ты тоже обожаешь соревнования, как и я. Думаю, нас ждёт жаркое сражение, – смеясь, Кент тянет меня за руку и ведёт к машине.

Боюсь, что он даже не подозревает, что к концу этого дня чья-то задница точно загорится. Опасаюсь, что моя.

Дженна

Всю дорогу до дома, а это добрый час пути, мы ехали молча. Папа сурово поджимал губы, управляя пикапом, Кент смотрел в окно, я постоянно оглядывалась на гудки машин семьи, ехавших позади нас. Целый эскорт для короля. Да, это могло бы быть смешным, если бы мне не было так страшно. Часть семьи осталась дома, вместе с огромным количеством малышни. Но самое для меня волнительное – встреча с дедулей. Он глава семьи. Без его ведома ни один гость не имеет права остаться в доме и, вообще, считаться нашим гостем. И я очень надеюсь, что дедушка примет Кента. Я этого, правда, желаю всем сердцем, но в голове всегда проносится мысль – всё это фальшь. Они могут принять в семью Кента, а что будет дальше? Как громко разобьются их сердца, когда они узнают, что мы расстались? Боюсь, что самый громкий треск раздастся в моём, если уже сегодня я ощутила небывалую пустоту и боль, то дальше будет только хуже.

– Это всё принадлежит вам? – шепчет Кент, и я поворачиваю к нему голову.

– Что всё? – недоумённо переспрашиваю, когда мы въезжаем в ворота.

– Поля. Загоны. Этот огромный дом перед нами. – Он указывает на особняк, возвышающийся среди золотистых полей пшеницы.

– Да. Этим управляет моя семья. Земля переходит из поколения в поколение, и на ней уже больше века работают все члены нашей семьи. Кто-то занимается посевом, кто-то собирает урожай, кто-то занимается только сорняками, кто-то продажей продукции, кто-то скотом на северном пастбище, кто-то парниками. Это основной дом, в котором живут мои родители, дедушка, тётя с дядей, старший брат и старший кузен. У остальных свои дома, расположенные на нашей земле у границ владений. Что-то вроде негласных сторожевых, – тихо поясняю я. Надо было это сделать раньше, но у меня из головы всё вылетело.

– Сколько работы, – замечает Кент.

– О, да, лишних рук не бывает. Обычно я стараюсь приезжать только на Рождество или ранней весной, но никогда летом и осенью. Припашут сразу же, – хмыкаю я.

– С каких пор моя дочь стала белоручкой? – обиженно подаёт голос папа.

– Я всегда была такой, пап. Я прекрасно считаю и с детства помогала дяде и дедушке вести дела фермы, но никак не жариться на солнце летом. Раньше тебя это не задевало, – улыбаясь, произношу.

– Но раньше ты всегда предлагала свою помощь, Дженна. Чем дольше ты живёшь в этом Чикаго, тем дальше от земли. А это наше всё. Наш хлеб и вода. Наш воздух и продолжение.

– Я и сейчас предложу помощь, но только не на полях. Пап, прекрати, ты же знаешь, как я это не люблю, и у меня поднимается давление из-за духоты. К слову, ты сам запретил мне там появляться после того случая, когда я чуть не угодила под комбайн, потому что увидела собаку и пыталась её спасти, – цокаю я.

– Ты не пострадала? – интересуется Кент.

– Она – нет, а мы все – да. У тестя чуть сердечный приступ не случился. Эта девчонка всегда старалась быть лучше своих братьев. Она носилась за ними и тягала тяжести, в общем, соревнования у неё в крови. Поэтому мне пришлось чаще оставлять её с тестем, чтобы она дожила до того дня, когда начала высказывать своё «фи» о нашей работе.

– Приехали. Выходим. – Папа глушит мотор, не позволяя мне даже ответить. Не понимаю, чего он так разозлился? Ведь, правда, именно он направил меня к финансам и определил мой путь, а теперь недоволен. Наверное, из-за Кента.

– А сколько здесь акров? – задумчиво интересуется Кент, когда я хватаюсь за ручку, а за спиной слышны гудки машин, оповещающих всех, находящихся в доме, о том, что мы на месте.

– Где-то двести акров. – Пожимаю плечами, нажимая на ручку и распахивая дверь, но Кент хватает меня за руку, и я смотрю на его серьёзное лицо.

– Насколько я мог заметить, Дженна, заборы в хорошем состоянии, поля ухоженные, приличных размеров дом в идеальном состоянии, недешёвые машины, и это лишь малость, которую я увидел. Твоя семья богата?

– Да. Наверное, да. Они имеют хороший доход с продажи зерновых, грибов, овощей, крупного рогатого скота, мелко рогатого и также получают доход с акций по добыче нефти и газа, которые дедушка приобрёл ещё юнцом. Он подарил каждому из своих внуков и внучек по акции, оставил немного себе и для будущего поколения тоже. Это его подарок каждому рождающемуся правнуку теперь. А что? – непонимающе перечисляю я.

– То есть, ты наследница многомиллионного состояния?

– Нет. Я отказалась от своей доли, когда мне исполнился двадцать один год. Я поделила её между всей семьёй, а свои акции давно уже не проверяла, потому что дала разрешение использовать доход с них на улучшение жизни здесь. Им деньги нужнее, чем мне, а я всегда могу их заработать снова. Поэтому я здесь гость.

– Подожди, ты отдала всё своё состояние им и ничего себе не оставила? Выходит, что ты, даже сделав эту глупость, богата, потому что наследство, уверен, будет распределено между всеми детьми?

– Нет, Кент. Богата не я, а мои родители и мой дедушка. А я лишь банковский сотрудник, который приезжает к родственникам в гости, как уже и сказала. Всё это не принадлежит мне, и вряд ли я когда-нибудь буду работать на том же уровне, что они. Поэтому я не считаю, что сделала глупость. Они все потратили полжизни, чтобы ферма процветала, и они ни в чём не нуждались. Они заслужили. Пошли. – Мне неприятно говорить о том, что моя семья, действительно, имеет внушительные счета в банке. Это не мои деньги, и никогда не будут моими, а считать чужие деньги неправильно.