Забытая легенда Ольхона - Юлия Ефимова

– Ну, интуиция не уточняет, но уверен, что нам надо именно туда, – заверил ее Даниил, с трудом скрывая жуткую боль в ноге, а в душе очень радуясь тому, что эта маленькая хрупкая девушка не бросила его одного в лесу. Как бы это было ни печально, но именно сейчас, в тридцать три года, он первый раз удивился человеческой порядочности, удивился тому, что она существует.

– Можно вопрос? – сказала Зина. – Он меня мучает второй день. Зачем вы покрасили волосы в белый цвет?

– А мне не идет? – удивился Даниил.

– Ну вашему стилисту видней, но раз мы с вами уже настолько близки, то я скажу, по мне так отвратительно, – честно призналась Зина.

– Стилист тут ни при чем, это мой протест миру, – сказал Даниил, постанывая от боли в ноге.

– Слабенький, я бы сказала, протест у вас, детский, тянет лет на четырнадцать. Конечно, у всех свои тараканы, но на вашем месте я бы сходила к психологу, пусть он поковыряется в вашем детстве, – посоветовала Зина.

– Знаешь, мне кажется, не тебе удивляться людским тараканам. Вот лучше ты мне расскажи, с чего это решила признать в Марте Виссарионовне свою мать, – предложил Даня.

– А ты ее хорошо знаешь? – вопросом на вопрос ответила Зина.

– Ну она со мной уже три года, – не стал вредничать молодой человек, – сначала просто секретарь, но проявила себя как профессионал и теперь личный помощник. Я, правда, хотел сделать что-то хорошее, но мне всегда противно за мои же деньги выглядеть глупо. Не жалко денег, противно, когда тебя считают дураком. Вот и отправил Марту Виссарионовну вместе с учеными, особо не ожидая подвоха. Думал, пусть понаблюдает, все ли они делают, что обещали, да возвращается. Она очень умная, наблюдательная, в общем, я ей доверяю. Поэтому, когда помощница мне написала, что у ученых творится что-то не то, я очень удивился, но поверил. Ну вот что может быть не то у экологов? Конечно, в другое время послал бы человека, но тут все сошлось, летел из Владивостока, и мне было по пути, да и не был я раньше никогда на Байкале, решил, почему бы и нет. Но ты не ответила мне на вопрос, как можно признать в чужом человеке свою мать, когда тебе не три года и ты дееспособна?

– Это долгая история, – сказала Зина, задыхаясь. Ей было тяжело физически, но это не главное, ей было страшно за Айка, – когда-нибудь я ее расскажу. Мне от вас нужна одна информация, я понимаю, что навскидку вы не помните, но, может, узнаете где-нибудь в отделе кадров, например. У меня два года назад, в начале сентября машина сбила деда. На похороны прилетели родители, как сейчас выяснилось, на тот момент уже мертвые по документам лет пятнадцать. Они занимались похоронами, опознанием, я, если честно, деда даже в гробу не видела, потому как хоронили в закрытом. Мне родители объяснили это тем, что он очень пострадал в той аварии. Это сейчас я все ставлю под сомнения, а тогда всему верила на слово. Так вот, мама с папой, ну или кто они мне, я уже и не знаю, жили у меня некоторое время. Не могли бы вы узнать, ваша секретарь с грузинским отчеством не брала в это время отпуск?

Даниил даже остановился, чтоб взглянуть на Зину, не шутит ли она, и поняв, что девушка говорит вполне серьезно, ответил:

– Я узнаю, но твои семейные отношения требуют срочного пересмотрения.

– Согласна, – подтвердила Зина.

– И ты мне должна за это свидание, – стал торговаться Даниил, кусая одновременно губы от боли в ноге.

– Знаете, у меня есть в Москве любимое кафе с видом на Храм Христа Спасителя, я вас приглашаю, – без сопротивления согласилась Зина.

– Я подумаю, – вскрикнув от боли, сказал Даниил, – если ты прекратишь переходить со мною на «вы».

– Я буду стараться, – пообещала Зина, и они увидели впереди, между толстых деревьев, мерцание огня, – мне кажется, ваша интуиция не подвела.

– Твоя, – поправил ее Даня и гордо сказал: – Она меня никогда не подводит.

Вика замерзла, она, испугавшись за ребенка, выскочила вместе с Эндрю на улицу в одной кофте, сначала совершенно не чувствуя холода. Тот в свою очередь не пощадил девушку и уже через полчаса поисков прокрался под кофту, не давая даже дышать. Эндрю, очень внимательный молодой человек, быстро заметил ее состояние и проводил к кромке леса, указав направление в сторону дома шамана.

Вика шла и, как всегда, чувствовала себя отвратительно. Опять она никчемная, ничем не помогла, а снова лишь обуза для других людей, вон даже Эндрю пришлось из-за нее отвлечься от поисков и терять время, провожая ее обратно. От леса до дома было не больше пятисот метров, но это были грустные метры самобичевания. Именно в этот момент ожил телефон, который уснул в лесу в отсутствие связи. Сообщение пришло от Зины в группу, которую они создали в первый день миссии. Точные координаты, где находился Айк, и призыв бояться ученых. Вика видела, что получила сообщение только она, и Эндрю, и Тихомир Федорович, видимо, были вне зоны доступа. Девушка попыталась им дозвониться по телефону, но и здесь они были недоступны. Холод уже сковал пальцы рук так, что они не шевелились, Вика даже с любовью вспомнила про свои ненавистные перчатки, которые сейчас бы очень пригодились, но, увы, они были утеряны в пожаре. Мысли крутились, ища решение, и Вика на мгновение вспомнила маленького худенького мальчика с напуганными глазами. Еще днем в доме шамана сердце Вики сжималось при взгляде на мальчишку, что-то было такое в его поведении, в его глазах, что говорило о схожести их души. Найдя на карте эту поляну, пока был интернет, Вика развернулась и бегом побежала по стрелке, что показывал навигатор. Это было недалеко, но ноги, скованные холодом, двигались плохо, и Вика постоянно падала, через боль девушка тут же поднималась и бежала дальше. Предусмотрительно переведя карту в офлайн-режим, даже зайдя в лес, она сориентировалась и уже через пятнадцать минут оказалась на кромке поляны. Посередине горел костер, а у одного из деревянных ритуальных столбов сидел мальчик. Он был привязан к нему, а рот у ребенка был заклеен скотчем. Глаза, расширенные от ужаса, просто кричали о том, как ему страшно. Вика уже хотела ринуться к мальчишке, как увидела у столба женщину, а в ее руке нож. Кровь хлынула к лицу, и девушка уже не отдавала себе отчет в своих действиях. Она аккуратно, откуда только взялся навык, вытащила из горы камней, что возвышалась тут же, камень побольше и, подбежав, с силой ударила девушку по голове.

– Тише, – прошептала она мальчишке, когда та рухнула на землю, – тише, я пришла спасти тебя. Сейчас сниму скотч. Будет немного больно, но ты потерпи.

Она оторвала с маленького лица наклейку и спросила:

– Ты в порядке?

Тот очень долго и пристально смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее руки.

– Прости, – смутилась своих кистей девушка, – это не заразно, неприятно, да, но, по сути, это просто шесть пальцев и ничего более. – Она оправдывалась и одновременно развязывала зубами на мальчишке веревку. Она, конечно, видела нож, валявшийся неподалеку, но не хотела его трогать. – Я понимаю, что это неприятное зрелище, я обычно стараюсь оградить людей от этого, но сам понимаешь, обстоятельства, не до условностей. Ты уж, брат, потерпи, я сейчас тебя развяжу и спрячу руки в карманы.