Ледоход и подснежники (сборник) - Галина Смирнова

Она спускалась осторожно, держась двумя руками за перила и ставя ноги не поперёк, а вдоль ступеньки – так, будто спускалась с горы на лыжах.

«Одна, две, три… семьдесят… сто девять… сто пятнадцать…» – больше она не считала, не могла, закружилась голова, страшно было посмотреть и вверх, и вниз.

«Рассказывали, что каждая ступенька – это прощённый грех, глупости какие, если бы так было, если бы всё было так просто,» – она почувствовала тошноту и нарастающее головокружение.

«Господи, только бы не упасть, наверное, давление. Таблетку не смогу взять – надо руки оторвать от перил, сумку открыть… Не смогу».

Она стояла посреди невозможно крутой лестницы, стояла, закрыв глаза и слегка покачиваясь, её руки крепко держались за перила.

«Я не упаду… Дома Юрочка после инфаркта… Я так нужна ему… Зачем я нагрубила Любаше… Вот гора меня и не отпустит… И в церковь не сходила перед отъездом… Как я могла…»

Её руки намертво вцепились в перила, трудно было дышать, усилилась тошнота, слабость в ногах, во всём теле… во всём теле… и вдруг откуда-то повеяло черёмухой.

«Не может быть, сейчас середина июня, у нас в начале мая черёмуха отцвела, хотя здесь север», – подумала она, с трудом приоткрыла глаза, и сквозь ресницы неожиданно увидела около лестницы тоненькое деревце черёмухи с белыми душистыми соцветиями, которые только распустились.

Её рука невольно отпустила лестницу и потянулась за черемухой:

«Одну маленькую веточку… Приколю как брошку».

И стало, стало так легко и просторно, так свободно и радостно, она летела, летела, оставляя облака, радуги, дожди и снегопады, осенние листья, первые заморозки, и молодой Юрочка, улыбаясь, шёл навстречу…

Она очнулась на площадке, на склоне Секирной горы, с одной стороны которой закончилась лестница в триста ступенек, а с другой начинался пологий, широкий, грунтовый спуск. Перед ней стоял высокий, деревянный Поклонный Крест: не тот, который она видела при подъёме недалеко от могил, а совершенно другой, у основания которого, на груде камней, стояла икона Николая-Чудотворца.

«Отпустила», – выдохнула Татьяна Петровна и посмотрела на гору.

Она быстро спустилась по покатому спуску и оказалась на проезжей дороге.

Никого, можно было пойти в любую сторону, но она, не задумываясь, пошла направо.

Около автобуса, оживлённо переговариваясь, стояли туристы, увидев её, они спокойно, не спросив ни о чём, словно её не было две-три минуты, сели в автобус.

Татьяна Петровна заняла прежнее место, автобус тронулся, и вдруг она почувствовала, что села на какой-то предмет, привстала, посмотрела.

На сиденье лежала веточка цветущей черёмухи.

Нина Фёдоровна шестнадцать лет работала в Консерватории администратором.

Должность-то громкая, а по сути, в её обязанности входило следить за порядком в зале, точнее, в определенной части зала, и таких администраторов на каждом концерте было несколько.

Начинала она с балкона, как все, потом перешла на первый амфитеатр, потом на второй, а сейчас работала уже в партере – рассаживала посетителей, следила, чтобы не было шума, особенно на детских концертах, продавала программки.

И хотя работа, на первый взгляд, была несложная, домой она приходила уставшая, но каждый раз, помолившись иконе Пресвятой Богородицы, думала: «Какое же счастье, что я работаю в Консерватории!»

Она была невысокая, стройная, хотя немного полноватая, что совсем не портило её, с тёмными, гладко зачёсанными назад и собранными в пышный пучок волосами, сероглазая и миловидная.

Часто после концертов одинокие мужчины предлагали проводить её до дома, а некоторые приходили в Консерваторию по нескольку раз, только чтобы увидеть её, поговорить, а там… там уж как получится.

Нина Михайловна никогда не была замужем и детей не имела.

В 41-м проводила на фронт своего Алёшу, любили друг друга, а в начале 42-го пришла похоронка.

И с тех пор красивая, молодая, полная жизни и энергии женщина отказалась от семейной жизни и вообще от встреч с мужчинами.

Возможно, это покажется кому-то удивительным, но так было.

Первые два года после войны Нина работала на обувной фабрике и жила в крохотной комнате в коммуналке. Там, на фабрике, её, молодую, исполнительную, тихую и приметила начальница цеха, у которой дочка недавно родила двойню, она и уговорила Нину стать няней для своих внуков.

Через три года Нина перешла в другую семью, тоже няней, потом в третью, так продолжалось ровно десять лет.

Когда умерла её родная тётя, Нине досталась небольшая однокомнатная квартира рядом с Консерваторией.

Так она стала работать в Консерватории администратором.

Работу свою Нина любила, тщательно одевалась в нарядную рабочую форму – длинная бордовая юбка, бордовый жилет, белоснежная блузка, аккуратная причёска и немного духов, она была очаровательна.

Незаметно летели годы, Нина Михайловна жила по-прежнему одна, в той же скромной, но всегда чистой и уютной квартирке. Появились седые волосы… время, годы.

Но она жила радостной и счастливой жизнью, и об этом никто, никто не знал и даже не догадывался, никто не знал о её большой и настоящей любви – любви к музыке.

Незаметно для себя, находясь на концертах, где выступали известные музыканты – исполнители классики – Нина Михайловна полюбила классическую музыку так сильно, что не могла прожить без неё ни дня, и у себя дома, занимаясь домашними делами или отдыхая, она слушала и слушала любимые произведения. У неё обнаружился музыкальный слух, и часто она напевала понравившиеся произведения.

Среди них было одно, особенное, которое поражало её прямо в сердце.

Слушая его, она то умирала, то вновь возвращалась к жизни, то возносилась к небесам, то падала, падала, падала… то качалась на волнах счастья и томилась от неизвестной, сладкой и мучительной любви, и потом целый день едва заметная улыбка сияла на её лице.

Это был Концерт № 2 для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова – грандиозная, гениальная, волшебная музыка, будто сами звёзды спустились с небес и подарили её великому композитору.

В тот день к Нине Михайловне подошла её начальница с неожиданной просьбой заменить заболевшую гардеробщицу.

– Ниночка, только один вечер, ну выручи!

– Да я же расположения вешалок, номерков не знаю.

– Это так просто, пойдём!

Иногда бывают такие просьбы, что отказать просто невозможно.