А я люблю военных... - Людмила Милевская

“Я знаю, все ложь, — думал он. — Немыслимая ложь! Никто вменя не стрелял… Но почему все так? Никто не верит… Обезглавят… Очень скоро…Ужасный конец пути.”

Как наяву, зазвучал голос мастера Кендо, сенсея Хосокава:“Человек способен сделать Путь великим, но великим человека делает не Путь.”

Сумитомо пристально посмотрел на посланца сегуна.Спасительная мысль. Из философского осознания Кендо, из его проекции на Дзенродилась она.

“Не стремитесь к контакту с противником в ответ наугрожающий выпад, не позволяйте своему уму “останавливаться”, продолжайтедвигаться все так же навстречу противнику. Используйте его атаку, обращая еепротив него самого…

… В Дзен это называется “Схватить вражеское копье и убить имврага”.” Такова идея. Это “Меч, которого нет”.

Сумитомо медленно и четко сказал:

— Я заявляю: не мыслил, не осуществлял зла. БожественныйМикадо, потомок Богов, почитаем мной. Истина в другом! Я сознаюсь! В недобрыйчас, в злое время толкнула, ослепила жажда мести. Затмила сознание.

Сумитомо нервно вздохнул.

— Я мстил Кадзикава Ёритору — начальнику внутренней охраныправительственного замка в Эдо. Все видели нашу ссору. Еритору меня оскорбил, —не вписал мое имя в свиту сегуна. Я, потомок великого рода, как простойпехотинец, шел среди стражи. Это унизительно. Мой род давал стране регентов,теперь дарит ей философов и поэтов. Мы — гордость страны. Я сожалею огорячности, склоняюсь перед сегуном и молюсь о величии “Божественных врат”. Япрошу снисхождения. Не ради себя, ради чести рода.

Сумитомо замолчал, переводя дыхание.

— Ты мстил начальнику охраны эдосского замка Нидзё? —изумленно спросил посланник.

— Да, Ёритору, — подтвердил Сумитомо. — Саке помутило разум…

— Клянешься, что не было святотатства?

— Клянусь Куно-токо-тати, Владыкой Августейшей СерединыНеба! — торжественно чеканя слова, произнес Сумитомо.

— Клятву доведут сегунату, — растерянно вымолвил посланник.

— Думаю, правительство учтет раскаяние и искреннюю клятвуперед лицом Великой Богини, — смягчился посланник сегуна, — думаю, ты можешьрассчитывать на снисхождение. Возможно тебе разрешат сэппуку, но это моемнение. Ты преступник, — осторожно закончил придворный.

— Но не святотатец! — ответил Сумитомо.

Еще десять дней.

Распахнулась дубовая дверь. Вошел начальник дворцовойстражи. Объявил:

— Фудзивара Сумитомо! С тебя снято обвинение в святотатстве!Ты свободен! Сегунат решит твою судьбу! Ступай жди!

Велик, славен род Фудзивара. Легко ли сегунату решать егосудьбу? Преступна дерзость Сумитомо, и род в ответе. Весь род! Таков закон,традиция: имущество рода в казну, бесчестие на голову всех Фудзивара. Бесчестиеи симпатии народа. Сумитомо защищал свою честь! Он преступник! И он герой! Ивесь род будет им гордиться. Великий род! Славные воины, придворные,губернаторы.. Лишившись земель, схватятся за мечи и… Смута! Война обрушится настрану…

Легко ли принять решение?

Долго ждать Сумитомо.

Но ждать ли?

Затем ли он подставил себя под удар?

Бесчестье хуже смерти.

* * *

Усевшись за столик, я сразу же забыла про свой объект,потому что увидела то, чего не могла видеть, стоя у двери: свадьбу собственногомужа. Она расположилась в недрах зала за тремя длинными столами, составленнымибуквой “П”. В центре восседали “молодые” (будь они неладны), их окружали моивраги:

Тамарка, Люба, Тося, Лена, Лариса…

Страниц не хватит перечислять. Всех знаю с детства, всепришли. Даже Маруся ради такого важного случая заключила с Тамаркой перемирие итеперь занимала собой значительную часть свадебного стола. И уже пьяна.

Рядом с ней примостился Иван Федорович, тоже известный“трезвенник”. Под давлением Маруси он уже несколько лет решался на серьезнейшийв своей жизни шаг и теперь с интересом наблюдал за моим Евгением, которыйнеожиданно раньше его этот шаг совершил — взял да и женился. Так поспешил, чтодаже развестись не успел, кровопийца.

Я сплюнула в сердцах, выматерилась и лишь тогда поняла, чтосделала это слишком громко — на меня удивленно смотрели добрые глаза объекта.

— Простите, — сказала я, — воспользовалась вашей любезностьюи забыла поблагодарить. Что должна вам за этот столик?

Объект небрежно махнул рукой:

— Пустяки, не стоит и разговоров. Мне приятно ваше общество.

— Так и знала. Тогда есть смысл познакомиться?

— Конечно есть, — невесело улыбнулся объект, слегкаприподнимаясь из кресла и отвешивая легкий поклон. — Сергей Александрович. Еслихотите, просто Сергей.

— Хочу, — ответила я, — вы тоже зовите меня просто Софья.Стремлюсь к простоте, но постоянно попадаю в сложные ситуации.

И я невольно бросила взгляд в сторону свадьбы. Он тоже тудапосмотрел и спросил:

— Увидели кого-то из знакомых?

— Половина ресторана знакомых и все враги, — честнопризналась я. — И эта парочка молодоженов главная среди них, но не будем огрустном. Хотя, как тут не говорить, когда преследуют меня одни неприятности.Одна беда за другой. Не успела наплакаться на личном фронте, как новосельеприключилось…

И снова меня понесло. Порой, просто собой не владею.

“Только бы не сболтнуть про покушение на президента игранатомет, — расписывая свои беды, подумала я. — Бедный Сергей и без тогочерт-те что обо мне уже думает.”

Однако, он слушал с пониманием и в конце исповеди сообщил:

— А меня сегодня бросила невеста, будущая жена. Нескольколет мы собирались пожениться, все уже было решено, и вот я узнал, что она меняобманула.

“Узнал прямо на моих глазах,” — мысленно отметила я и бодровоскликнула:

— Здесь я пошла дальше вас. Видите того жениха? Мой муж!

— Какой кошмар! — испуганно воскликнул Сергей. — Вы недавноразвелись?

— Зачем? Это теперь немодно. Будет у него гарем. Я старшаяжена, хотя, если уж совсем откровенно, Юлька, невеста, старше меня.

— Это заметно, — успокоил меня Сергей.

— Еще бы, — обрадовалась я, — на целых три месяца. На тримесяца и восемь дней.

“Горько! Горько!” — донеслось от свадебного стола.

Мне сразу до смерти захотелось мужика в фуфайке отыскать —вот бы по ком из гранатомета пульнуть, по этой свадебке!