Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви - Екатерина Гринева

Проснулась я от телефонного звонка и не сразу сообразила, что звонит телефон. Он лежал на столе, и я рванула к нему, путаясь в одеяле.

– Алло! – номер был незнаком.

– Инка! Это я.

– Дымчатый, ты где?

– В Караганде.

– А если серьезно?

– Серьезно – в квартире.

Невольно я прыснула.

– Все шутишь, а тебе, по-моему, не до шуток.

– Но ты же знаешь, я веселый парень, привыкший к шуткам и подколам. Слушай, Инка! Я ужасно хочу тебя видеть. Приезжай ко мне. Прямо сейчас.

– Куда? – спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Записывай. Лови такси и приезжай. Это не так уж далеко от тебя. Только… – он кашлянул. – Я говорю просто так, слышишь, Инка! Не бери в голову… но если за тобой кто-то увяжется, то постарайся скрыться. Ни с кем не связывайся. Ни с кем.

– Ты считаешь, что я полезу в драку?

– Не сомневаюсь. Поэтому будь умницей и хорошей девочкой. Договорились? Инка, приезжай скорей. Я жду.

И повесил трубку. Вот так. Как всегда. Без слов и длинных объяснений – Дымчатый этого не любил. Бери и приезжай. Я улыбнулась. Что ж! Его ждет горяченький прием с моей стороны, о чем он пока даже и не подозревает.

Я долго и тщательно красилась в ванной. С собой я взяла немного косметики, впопыхах мне было не до нее, и поэтому после недолгих колебаний я залезла в Ладину косметичку.

В результате мои глаза украсили черные стрелки, а губы стали намного ярче, чем обычно.

Когда я прошла мимо Джины, ее глаза округлились, а губы вытянулись, словно она хотела свистнуть.

– На свидание? – крикнула она мне вдогонку.

– Типа того, – хихикнула я.

Таксист мне попался непривычно словоохотливый – он все пытался разговорить меня, его ломаный английский я понимала с трудом. Но он не сдавался. В результате его объяснений, подкрепленных жестами, я поняла, что он из Дели. У него там жена и трое детей. А здесь он работает. Тяжело без семьи. Я сочувственно кивала и думала о Дымчатом, о том, когда же я приеду по нужному адресу.

Машина часто останавливалась; в пробках таксист не торопился двигаться с места, а трогался не спеша, часто сворачивал в лабиринты улиц. Временами я скашивала глаза на счетчик: цифры росли. Кажется, меня просто дурят. Все таксисты мира одинаковы и выколачивают деньги из клиентов старым проверенным способом – увеличивают свои баксы-километры.

– Кувикли! – показала я на свои часы. – Быстро! Вы едете неправильно. Ю драйв нот райт. Нот райт роуд. Дорога неправильная.

Он испуганно покосился на меня и прибавил скорость. К дому, где обитал муж, я подъехала через час. Мне нужен был третий этаж и тридцать пятая квартира.

Я шла по коридору и смотрела на бумажку, когда одна из дверей открылась и мне махнули рукой. Я прибавила шаг. В квартиру я буквально влетела и сразу оказалась в объятиях Дымчатого.

– Боже мой, Инка! – простонал он, крепко сжимая меня. – Сумасшедшая баба! Это точно! Ты приехала за мной?

– Ага! – я стояла, боясь пошевелиться, вдыхала его запах. Такой родной, знакомый…

В квартире было тускло. Но даже в неровном свете я видела, как исхудал Дымчатый. Его глаза горели тревожным огнем, а на лице появилась растительность, словно он не брился вот уже несколько дней.

– Ну что, хорош Робинзон Крузович? – подмигнул он мне. – Ну почему ты не бросаешься на шею к герою с оглушительным воплем и не рвешь на себе рубаху? Пардон, блузку.

Он положил мне руку в вырез, и я замерла. Вот сейчас… если я не наберусь решимости, все пойдет по-прежнему… Я буду игрушка в его руках, а он будет диктовать мне, что делать и как себя вести. При этом он оставит себе всю мыслимую и немыслимую свободу… И все вернется на круги своя…

Я понимала, что он попал в жуткий переплет, но сейчас для меня было важнее выяснить другое…

В конце концов ради этого я и рванула в Дубай.

– Прости, – сказала я, снимая его руку со своей груди. – Я приехала сюда, чтобы поговорить с тобой.

Брови мужа изумленно взлетели вверх, а кадык судорожно дернулся.

– Вот те на! И о чем? Инка, ну ты ходячая… – он запнулся и замолчал.

– Продолжай, – безжизненным голосом сказала я. – Идиотка, дура, нелепость…

– Я этого не говорил.

– Хотел сказать.

– Это все твои фантазии!

Теперь мы стояли в узком коридоре и сверлили друг друга тяжелыми взглядами.

– Может, пройдем в комнату, чтобы выяснить отношения, – усмехнулся Дымчатый. – Это даже оригинально – устроить разборки в славном городе Дубае. Не так избито, как в Москве. В следующий раз предупреди, где тебе захочется закатить скандальчик, я тогда заранее забронирую в том городе роскошный отель, наполню ванну пеной…

Я шагнула вперед и залепила Дымчатому пощечину.

Он потер щеку и бросил на меня яростный взгляд.

– Ты что, окончательно чокнулась? Или как? Может, объяснишь, что все это значит?

– Охотно. И с удовольствием.

Я прошла в комнату – тесную, заставленную мебелью, и села на низкий стул.

– Я устала от твоей лжи и обмана. Ты не сказал мне, зачем ты поехал в Питер. Ты не сказал мне, что у тебя серьезные дела и проблемы. Я тебе вообще стала не нужна, но у тебя не было смелости признаться мне в этом. Ты уходил от меня, изворачивался, лгал. Ты думал, что все образуется и рассосется само собой. Так вот, Дымчатый. Так не бывает. И я приехала, чтобы сказать тебе об этом. Не надо морочить мне голову. Похоже, что между нами все кончено и я тебе больше не нужна.

– С чего ты взяла? – сердито сказал Володя. Он шагнул ко мне и поднял вверх руку. – Ты соображаешь, что говоришь?

– Вполне. У меня ясная голова, и я отдаю себе отчет в собственных словах. Я перестала ощущать себя женщиной. И только здесь… – я замолчала.

– Договаривай! – прохрипел муж.

– Я могла бы тебе солгать, потому что случившееся не имеет для меня никакого значения. Это была просто… вспышка влечения. – Я набрала в грудь воздуха и выпалила: – Я переспала с арабом и почувствовала себя женщиной. Впервые за долгое время.

– Ты? Тебя трахал толстый сальный араб?

– Он не толстый и не сальный. Но это, как я уже говорила, не имеет никакого значения.

– Для тебя.

– Да. Для меня.

– Тогда – зачем?

– Я объяснила. И надеюсь, понятно. С тобой я перестала чувствовать себя женщиной.

Дымчатый тихо рассмеялся.

– Ты в своем репертуаре. Могла бы промолчать, cолгать. И за язык тебя никто не тянул. Но идти, так идти до конца. Правда? А я, если я тебе скажу сейчас, пошла вон, шлюха?