Знатная плутовка - Ширли Басби

– Вот почему я не хочу тебя отпускать! Потрясенная его необузданным порывом, она со слезами вскричала:

– Неужели вы так бессердечны и так безнравственны?

Эти слова вырвались сами собой, хоть она и понимала их бесполезность.

Сэйбер ответил сквозь зубы:

– Для меня не существует нравственности. Я хочу тебя, Николь, и ничто на свете не удержит меня от того, чтобы обладать тобою. Не пытайся меня растрогать своими слезами и разговорами о морали. Это меня только бесит. Если ты впредь будешь об этом помнить, то сбережешь много душевных сил. Пусть тебя утешит, что, когда ты мне надоешь, я позабочусь о твоей судьбе.

Мрачно она спросила:

– А если я вам никогда не надоем? Сэйбер лишь рассмеялся:

– Ты себя переоцениваешь. Ник. Нет такой женщины, к которой я мог бы долго испытывать влечение. К тому же… ты не в моем вкусе!

После ухода Сэйбера Николь почувствовала себя в опустевшей спальне как в замурованном склепе. Несколько секунд она невидящим взглядом смотрела на закрытую дверь. Неужели он мог такое сказать, в отчаянии думала Николь. Нервная дрожь сотрясла ее тело. Конечно же, мог. Более того, он говорил совершенно серьезно. Николь подошла к постели и без сил рухнула на нее лицом вниз. Долго-долго она пролежала так без движения, стараясь ни о чем не думать, но ей не удавалось отогнать обуревавшие ее мысли.

Если б только можно было повернуть время вспять, с горечью думала она. Но нет! Сэйбер знал, что она женщина, и даже если бы она не решилась вместе с Аденом похитить эти злосчастные документы, Алена все равно схватили бы, а для нее события прошлой ночи были бы неизбежны. Она так или иначе оказалась бы в объятиях Сэйбера, хотела она того или нет. Сэйбер коварно использовал их авантюру в своих целях, а она имела глупость поверить, будто он готов с ней торговаться. При мысли о том, как легко он провел ее, в душе Николь закипал бессильный гнев. В порыве детской фантазии она вдруг представила, как Сэйбер валяется у нее в ногах и вымаливает прощение.

Этот невероятный образ был навеян бесплодной жаждой мести. Но внезапное озарение вдруг заставило Николь взглянуть на это иначе. Если б ей удалось сделаться для него настолько желанной, что он не мог бы без нее обойтись, то, может быть, тогда они поменялись бы ролями? Если ей удастся разбудить в нем сильные чувства, власть окажется в ее руках. Ведь он тогда будет стремиться во всем ей угодить, постарается исполнять ее желания. Например, освободит Алена… Или – Николь даже задохнулась от восторга – явится в Англию, чтобы вышвырнуть Маркхэмов из ее владений!

Но как можно обрести власть над этим человеком? На ее глазах, несколько женщин пытались этого добиться, но безуспешно. Он беззаботно манипулировал ими ради удовлетворения своих прихотей, а потом забывал, словно надоевшие игрушки. Николь постаралась припомнить, удавалось ли кому-нибудь надолго приковать к себе его внимание. Эти размышления заставили ее признать, что задача перед ней стоит очень нелегкая.

Ее преимущество перед другими состояло в том, что, несмотря на плотскую страсть, возникавшую в минуты близости, она не была в него влюблена, а это давало ей возможность использовать его так же, как он сам использовал женщин. Николь также понимала, что отчуждение и враждебность, которые она ему довольно искренне демонстрировала, тоже были ее козырями.

Идея потягаться силами с Сэйбером и побить его его же оружием вдохновила Николь. Но когда первое возбуждение улеглось, она вдруг почувствовала, что в этот поздний час силы совсем оставили ее и ей нестерпимо хочется спать. Она некоторое время колебалась, не будучи уверена, что подумает Сэйбер, если вернется и застанет ее спящей. Впрочем, возможно, будет даже лучше, если он вдруг найдет в спальне женщину, которая настолько к нему безразлична, что может спокойно уснуть. Усмехнувшись, Николь быстро разделась и нырнула под одеяло. Уже в полусне она подумала: наверное, ее неожиданное появление сильно спутало планы капитана!

В действительности появление Николь на острове не слишком смутило Сэйбера, хотя он и предпочел бы не представлять ее Лафиту. Впрочем, ее присутствие почти никак не сказалось на его планах. Поутру он собирался вернуться в поместье Тибо, и этот план оставался в силе, приукрашенный лишь той подробностью, что теперь обратный путь ему предстояло проделать в обществе Николь.

Сэйбер вернулся в библиотеку и, не обращая внимания на живое любопытство, светившееся в глазах Лафита, молча налил себе превосходного французского коньяка. Потом он уселся в кресло и вытянул ноги, всем своим видом давая понять, что ничего необычного не происходит. Остаток вечера мужчины провели, как и было задумано, играя в карты, куря сигары и потягивая контрабандный коньяк. Жан, полагавший, что Сэйбер поторопится закончить встречу, был несколько разочарован. Капитан засиделся далеко за полночь, ведя непринужденную беседу о чем угодно, только не о девушке.

Наконец, когда стало совершенно ясно, что Сэйбер не намерен даже упоминать о Николь, Лафит демонстративно зевнул и поднялся с кресла.

– Друг мой, ты, наверное, устал, как и я? Или твое молчание означает, что мысли твои далеко – с той особой, что пребывает в спальне наверху?

Сэйбер» недовольно ответил:

– Если тебя клонит ко сну, не смею задерживать! Лафит поморщился.

– Пожалуй, нам обоим пора отдохнуть. Кажется, ты немножко не в себе. Неужели тебя так заботят дела амурные?

Сэйбер встал. На его лице было написано явное недовольство.

– Амурные? – переспросил он брезгливым тоном, словно ему против воли пришлось произнести непристойное ругательство. – Твои французские обороты всегда изящны, но далеки от истины. Эта сучка наверху значит для меня не больше, чем десятки других, которые были прежде и будут после.

Потом он прохладно пожелал Лафиту спокойной ночи и направился в свою комнату.

Темнота в спальне вызвала у него сильное удивление. Но еще больше он удивился, увидев Николь мирно спящей. Что это, раздраженно подумал он, железное самообладание или полное безразличие?

Словно почувствовав его присутствие, Николь открыла глаза и, встретившись с его взглядом, инстинктивно вздрогнула. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаза. Николь надеялась, что ее черты не выдают тех чувств, которые она испытывала. Сэйбер, не сводя с нее глаз, приблизился и резким движением откинул одеяло. Она не шелохнулась. Даже когда он коснулся ее груди, слегка пощипывая пальцами сосок, она осталась недвижима, стараясь совладать с неожиданно пробудившемся в ней желанием.

В этот момент она ненавидела его. Ненавидела за ту безграничную власть, которую он обрел над ее телом, за то, что, видя ее беззащитную наготу, он оставался упокоен.

Сэйбер тем временем отпустил ее грудь, медленно провел рукой сверху вниз и пощекотал шелковистый треугольник внизу живота. Еще миг – и его пальцы скользнули дальше, неожиданно углубившись в податливую мягкость ее лона. Его лицо расплылось в довольной улыбке, когда из груди Николь вырвался глубокий вздох, в котором смешались страх и удовольствие, Сердце Николь учащенно забилось. Она понимала, что выдает свои чувства. А Сэйбер, казалось, продолжал оставаться невозмутимым.