Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 - Владимир Иосифович Гурко

частей, чего прежде делать не предполагалось. Нужда в них определялась началом применения линейной стратегии, которую мы начали использовать поздней осенью 1914 года, хотя наши союзники перешли к ней уже с сентября – сразу же после сражения на Марне. Эта стратегия требовала занятия нашими войсками всех без исключения участков наших границ или линий обороны. Однако второй и наиважнейшей причиной нехватки огнестрельных припасов стали их громадные потери на поле боя.

Войска, в первые месяцы войны в изобилии снабжавшиеся патронами и новыми винтовками из резервных запасов, были вполне уверены, что так будет продолжаться и впредь, вследствие чего совершенно не утруждались сбором на местах боев винтовок и прочего снаряжения. Кроме того, вполне естественно, что подобная мысль и вовсе не могла возникать, если поле боя оставалось в руках противника. Только весной 1915 года повсюду в армии были сформированы специальные отряды для сбора винтовок, снаряжения и боеприпасов.

В то время уже случалось, что пополнения прибывали на фронт безоружными, а в случае, если они все же получали винтовки, это было оружие, отобранное у проходивших подготовку резервистов. Следовательно, не хватало винтовок и для обучения новых формирований. Кроме того, было установлено, что казенные военные заводы не в состоянии произвести оружие, необходимое для покрытия громадных потерь. Только тогда Военное министерство в большой спешке взялось за поиски возможностей для размещения военных заказов за границей. Предложения имелись в изобилии, в особенности – из Америки. Условия большинства американских предложений включали требование отсрочки поставок, которая была необходима для подготовки к началу производства en i-nasse[67].

Вследствие этого Военное министерство не имело возможности определить, какая часть от любого размещенного заказа будет выполнена к оговоренному времени; к тому же сроки поставок оказывались из-за упомянутого условия очень продолжительными. В результате получалось, что большинство заводов, получивших заказы, наверняка не смогут своевременно их выполнить. Поэтому возникало подозрение, что предприятия сознательно принимали заказы, выполнять которые вовсе не собирались, имея руководство, уже подкупленное германцами или просто настроенное прогермански. Ни одно из подобных обвинений не подкреплялось достаточными доказательствами, однако упомянутые заказы в срок выполнены не были, и поставки по ним не завершены и поныне. Эта неудача вынудила Военное министерство предпринять, хотя и с большим опозданием, другие меры.

Во-первых, при начале позиционной войны было изъято оружие у транспортных и интендантских формирований. Кроме того, приступили к ремонту стрелкового оружия, захваченного у австрийцев. Несколько партий таких винтовок уже были отправлены сербской армии в тот период, когда мы сами еще не испытывали в этом отношении дефицита.

Одновременно с этим Военное министерство озаботилось максимально возможным увеличением производительности казенных заводов, но на этом пути препятствием становилась нехватка соответствующих станков и малые мощности имевшихся в стране предприятий, способных такое оборудование выпускать. Тогда же мы обратились за помощью к союзникам, запрашивая, нет ли у них возможности снабдить нас винтовками, пусть даже устаревших систем, чтобы позволить нам вооружать ими на время обучения своих новобранцев. Наше ополчение, служившее для защиты военных центров внутри страны, состоявшее из старших возрастов призыва, было вооружено винтовками системы Бердана, рассчитанными на стрельбу свинцовыми пулями [без оболочки]. Значительную помощь оказала нам Япония, предоставившая для вооружения нашей действующей армии свои малокалиберные винтовки.

Все перечисленное позволило смягчить остроту кризиса, однако положение со стрелковым оружием не было окончательно исправлено вплоть до конца 1916 года.

В свое время военной наукой было доказано, что всякая армия непременно должна быть вооружена только стандартными системами ружей, пушек и снарядов, так как существование различных калибров усложняет обучение войск, а также сопровождается риском, что в боевых условиях воинские части могут получить патроны или снаряды калибра, не подходящего для имеющегося у солдат оружия. Но реалии военных действий полностью опрокинули этот устоявшийся принцип. В конце 1915 года на линии огня наши войска пользовались русским, австрийским и японским оружием; было даже небольшое количество так называемых «мексиканских» винтовок. Части, находившиеся в тылу, помимо некоторого количества уже перечисленных систем, использовавшегося для обучения, были вооружены еще и винтовками других типов, завезенных из Франции, Великобритании и Италии, а также отечественными ружьями системы Бердана[68].

К чести наших обозников скажу, что не известно ни единого случая, когда находившиеся на линии огня войска получили бы патроны калибра, который не годился бы для их винтовок.

Вооружение артиллерии было не менее разнообразно, но это объяснялось требованиями траншейной войны.

В 1915 году имела место огромная нехватка винтовочных патронов, и войска были буквально завалены циркулярами и инструкциями, требовавшими их экономного использования. Но в тот период, а в особенности – на начальных этапах позиционной войны из-за близкого расположения неприятельских позиций на всем фронте протяженностью 1300 километров стрельба велась почти без перерывов все двадцать четыре часа в сутки. Со временем, благодаря усилиям армейского начальства и, главное, более молодых офицеров, нам удалось добиться такого положения, при котором многие полки во время самого интенсивного германского обстрела сохраняли замогильное молчание и открывали огонь только в те моменты, когда противник начинал атаку. В случае, когда войска занимали стационарные позиции, мы могли выдавать солдатам меньшее количество боеприпасов, но во время серьезных боев или при отражении германских атак всякая нехватка патронов скверно сказывалась на боевом духе находившихся в окопах частей. Этот кризис продолжался весь 1915 год и все еще давал о себе знать даже в 1916-м. Заявки на поставку большего количества боеприпасов, направляемые в верховные военные инстанции в связи с приближением активных боевых действий, не могли выполняться в полной мере.

Кризис, хотя и не столь острый, существовал и в снабжении пулеметами. В начале кампании каждый из полков и каждая кавалерийская дивизия действующей армии имели собственную пулеметную команду с восемью пулеметами, но вскоре выяснилось, что противник в этом отношении оснащен гораздо лучше. Были предприняты меры для увеличения количества полковых пулеметов. Этому, с одной стороны, препятствовала необходимость формирования новых пулеметных команд для непрерывно формировавшихся новых пехотных полков, а с другой – трудности с выполнением заказов на поставку двухколесных пулеметных станков. Производство собственно пулеметов было налажено очень хорошо, поскольку перед началом кампании наши казенные оружейные заводы выпускали их в массовых количествах для пополнения запасов, предназначавшихся для полков следующего призыва. Значительным подспорьем оказалось для нас множество пулеметов, захваченных у австрийцев и германцев. Их обыкновенно отсылали в тыл в качестве трофеев, а позднее наши мастерские научились переделывать их для стрельбы русскими патронами, после чего они оставались для боевой работы в частях, которые их захватили. В некоторых полках имелось до сорока и более