Яйца, бобы и лепешки - Пэлем Грэнвил Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Поданный в таком ракурсе и таким тоном, этот подвиг, бесспорно, выглядел более чем по силам мужчине, физически хорошо развитому и получившему прекрасное образование. Но я с большой неохотой после еще нескольких экспериментов должен был признать, что требуемое выше моих возможностей. Это как будто укрепило мою гостеприимную хозяйку в ее давнем мнении, что я, пожалуй, самый жалкий червяк, которому провидение в своей неисповедимости почему-то позволило появиться на свет.
Она так прямо этого не сказала, а только презрительно фыркнула, но я совершенно точно понял ее мысли.
– Позвоните дворецкому.
Я позвонил дворецкому.
– Позвоните еще раз.
Я позвонил еще раз.
– Кричите!
Я закричал.
– Продолжайте кричать!
Я продолжал кричать. В тот день я был в голосе. Я кричал «эй!», я кричал «ау!», я кричал «на помощь!», и еще я кричал в широком общем смысле. Это было исполнение, которое заслуживало чего-нибудь побольше простого слова благодарности. Но когда я сделал паузу, чтобы перевести дух, мисс Укридж обронила только:
– Да не шепчите так!
Я нянчил мои перенапрягшиеся голосовые связки в оскорбленном молчании.
– На помощь! – закричала мисс Укридж.
Как вопль, этот крик не шел ни в какое сравнение с моими. Ему не хватало звучности, задора и даже тембра. Но кап ризный случай, который управляет людскими судьбами, повелел, чтобы именно на него последовал отклик. За дверью хриплый голос произнес:
– Что там еще?
– Откройте дверь.
Ручка затряслась.
– Ее заклинило, – произнес голос, в котором я узнал таковой моего старинного друга Стэнли Фиверстоунхо Укриджа.
– Я знаю, что ее заклинило! Это ты, Стэнли? Погляди, почему ее заклинило.
Последовали секунды тишины. Видимо, снаружи проводились изыскания.
– Под нее загнан клин.
– Так извлеки его немедленно.
– Тут нужен нож или еще что-нибудь.
Последовала новая пауза для отдыха и медитаций. Мисс Укридж, сдвинув брови, мерила шагами комнату. А я бочком забрался в угол и стоял там, в какой-то мере ощущая себя молодым неопытным укротителем диких зверей, который ненароком запер себя в клетке со львами и пытается вспомнить, какие рекомендации на такой случай содержатся в «Уроке третьем» дрессировочного курса по переписке.
Снаружи послышались шаги, затем скрип и скрежет. Дверь отворилась, и мы узрели на коврике Укриджа с большим кухонным ножом в руке, взлохмаченного и, видимо, с разламывающимися висками. А также дворецкого, чья профессиональная осанка претерпела заметный ущерб, а лицо припудривала угольная пыль.
Характерно для мисс Укридж, что она повернулась к провинившемуся служителю, а не к племяннику-спасителю.
– Бартер, – прошипела она, насколько в возможностях женщины, даже с ее интеллектуальными дарованиями, прошипеть слово «Бартер», – почему вы не пришли, когда я звонила?
– Я не слышал звонка, сударыня. Я находился…
– Вы должны были услышать звонок.
– Нет, сударыня.
– Почему нет?
– Потому что я находился в угольном подвале, сударыня.
– Что, во имя всего святого, вы делали в угольном подвале?
– Меня понудил спуститься туда, сударыня, некий человек. Он запугал меня пистолетом. А потом запер там.
– Что! Что еще за человек?
– Личность с коротко подстриженными усами и сверлящими глазами. Он…
Рассказчик столь интересной истории, как эта, имел полное право ожидать, что ее дослушают до конца, но на этом месте дворецкий Бартер лишился своих слушателей. С прерывистым стоном его хозяйка промчалась мимо него, и мы услышали, как она взбежала по лестнице.
Укридж обратил на меня жалобный взгляд:
– Что, собственно, происходит, малышок? Черт, у меня голова раскалывается. Что случилось?
– Младший священник подмешал тебе кайфа в стакан, и тогда…
– Младший священник? Это немножко слишком множко. Провалиться мне, это уж чересчур. Корки, старый конь, я объехал весь мир на грузовых судах, и все такое прочее. Я пил в портовых салунах от Монтевидео до Кардиффа. И единственный раз, когда кому-то удается мне что-то подмешать, так это в Уимблдоне! И младшему священнику! Скажи мне, малышок, они все такие? Ведь если так…
– Он, кроме того, стырил табакерки твоей тетки.
– Младший священник?
– Да.
– О-го-го! – сказал Укридж, и я увидел, как он проникается новым почтением к духовенству.
– И тут явился другой тип – его сообщник, прикинувшийся сыщиком, – и запер нас здесь, а дворецкого в угольном подвале. И думается, он смылся с драгоценностями твоей тетки.
Пронзительный визг огласил воздух где-то над по толком.
– Так и есть, – сказал я кратко. – Но, старина, я, пожалуй, пошел.
– Корки, – сказал Укридж, – стань со мной плечо к плечу.
– При любых нормальных обстоятельствах – безусловно. Но сейчас я твою тетю видеть не хочу. Через год-другой – пожалуй, но не сейчас.
На лестнице послышались спускающиеся торопливые шаги.
– Всего хорошего, – сказал я, проскальзывая мимо и устремляясь навстречу вольным просторам. – Мне пора. Спасибо за очень приятный день.
С деньгами в наше время туговато, но на следующее утро я решил, что трату в два пенса на телефонный разговор с «Вересковой виллой» нельзя счесть неоправданным мотовством. С безопасного расстояния я был не прочь узнать, что произошло там накануне после того, как я удалился.
– Вас слушают, – произнес важный голос, когда трубка была снята.
– Это вы, Бартер?
– Да, сэр.
– Это мистер Коркоран. Я хотел бы поговорить с мистером Укриджем.
– Мистера Укриджа тут нет, сэр. Он отбыл около часа назад.
– О? Вы имеете в виду, отбыл… э… навеки?
– Да, сэр.
– О! Благодарю вас.
Я повесил трубку и, глубоко задумавшись, вернулся к себе. Меня не удивило, когда Баулс, мой домохозяин, сообщил мне, что Укридж ждет меня в гостиной. Этот швыряемый ураганами человек имел обыкновение в тяжкие минуты искать убежища у меня.
– Приветик, малышок, – сказал Укридж кладбищенским тоном.
– Так ты здесь?
– Да, я здесь.
– Она тебя вышвырнула?
Укридж слегка вздрогнул, словно от какого-то болезненного воспоминания.
– Мы обменялись мнениями, старый конь, и пришли к выводу, что нам лучше жить в разлуке.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!