Закон якудзы - Дмитрий Силлов

Уже понятно было: даже если сейчас я воткну нож в сочленение между шлемом и нагрудной броней ближайшему оператору тарана, Хащщ всадит очередь прямо в забрало следующему, а Японец снесет пару голов своим супермечом, всё равно эти фанатики в экзо так или иначе успеют нанести эти свои два удара…

Это значит, что наши усилия были напрасны. Значит, Монумент по-любому рассыплется на куски, и Зона в будущем всё равно превратится в выжженную пустыню.

А есть ли оно у меня, то будущее? Какая разница лично для меня, погибнет Зона или останется такой же, какой была? Мои друзья умерли, один вон Японец остался, да мутант, которого я слишком мало знаю для того, чтобы считать другом. Девушка, которая искренне меня любила, тоже убита – а та, которую когда-то любил я, ушла к другому, после чего превратилась в монстра. В чем смысл моей жизни? В Предназначении, цель которого убивать живых существ, которых кто-то почему-то считает чудовищами?

Да гори оно огнем, то будущее, и Предназначение вместе с ним! Может, хоть Виктор Савельев найдет свою дочку и наконец обретет счастье. А моя жизнь лично для меня не стоит и гроша, как бесполезная «батарейка», в которой не осталось энергии ни на что более-менее существенное. Поэтому…

Поэтому, не снижая скорости, я сунул обнаженный было нож обратно в ножны – и круто изменил траекторию своего бега.

– Снайпер, не-ет!

Крик Японца ударил мне в спину, но было уже поздно. Растрескавшийся Монумент приближался, и вместе с ним приближался занесенный для последнего удара наконечник тарана, горящий зловещим адским огнем.

И тогда я прыгнул вперед.

Туда, в свободное пространство между тараном и самой известной аномалией Зоны. Ведь для того, чтобы любой удар не стал решающим, достаточно лишь смягчить его.

После чего он станет просто ударом, не достигшим цели…

Огненный кристалл с хрустом проломил мою грудь и острием ткнулся в позвоночник.

Странное ощущение.

Боли не было…

Я просто чувствовал, как мою грудную клетку распирает, словно я набрал в легкие слишком много воздуха. А еще было необычно видеть вонзенную в мое тело тяжеленную стальную трубу, на которую небольшим таким фонтанчиком брызжет из меня темная кровь.

Таранщики в экзо поняли, что решающий удар не удался, и попытались это исправить. Труба дернулась вместе со мной и пошла было назад. Но я схватился за нее руками, уперся ногами в развороченный пол и потянул на себя, чувствуя, как проклятый огненный кристалл ломает мой позвоночник.

А вот это уже было больно!

В спину словно молния ударила. У меня потемнело в глазах, и я сразу перестал чувствовать нижнюю половину тела. Так обычно и бывает, когда позвоночный столб разрушен на уровне груди. Но руки мои еще работали, и я напрягал их изо всех сил, стараясь, чтобы проклятые фанатики в экзо не выдернули из меня эту чертову трубу.

Хотя, конечно, теперь им было уже непросто это сделать.

Сквозь темный туман, медленно, но верно заволакивающий мое зрение, я видел, как стреляет Хащщ, приставив ствол автомата к шее одного из таранщиков, голова которого трясется в такт выстрелам и вот-вот отвалится. Видел, как Японец размашистым ударом катаны отсек обе руки другого, а возвратным вонзил ее точно под забрало шлема третьего. Видимо, клинок застрял в ране, зажатый между шлемом и нагрудной пластиной, поэтому Виктор не мешкая выдернул из ножен второй свой меч и смазанным от скорости ударом отсек голову четвертому.

Двое оставшихся не сопротивлялись, хотя у каждого за спиной висел автомат, и бежать тоже не пытались. Вместо этого они с тупым упорством фанатиков все равно пытались раскачать таран, хотя сил для этого у них уже было маловато. У меня они тоже кончались, вытекая вместе с кровью, которая уже не брызгала, а хлестала из моей груди. Но всё же я успел разглядеть, как Хащщ, отстрелив голову одному таранщику, разрядил остаток магазина в забрало следующего, и как Японец страшным ударом меча разрубил последнего наискось, от плеча до пояса. Вот уж не думал, что даже легендарный меч в руках ученика якудзы способен рубить броневую сталь. Хотя есть историческое видео, где японский офицер перерубает мечом пулеметный ствол, поэтому кто его знает. Восток, как говорится, дело тонкое. Правда, увиденное вполне могло быть бредом умирающего.

Я знал, что ухожу в Край Вечной войны, с такими ранами не живут. И почему-то мне было не страшно, а, наоборот, легко и спокойно. Оказывается, очень просто отдавать свою жизнь ради действительно хорошего дела. Это по-глупому, из-за ерунды погибать больно и обидно.

А так, как я сегодня, – нормально.

Так – в самый раз…

Я видел, как Японец и Хащщ бегут ко мне, что-то крича на ходу, – но видел уже очень плохо. Черный туман стремительно заволакивал мне обзор, и вот уже не видно за ним ничего, а криков и подавно не слышно…

Мертвая тишина окружала меня в сплошной черноте… которую неожиданно прорвало пятно призрачного света.

Странно.

Неужто не будет Серой дороги, ведущей к Темному порогу, за которым лежит Край Вечной войны? Или уж, на худой конец, страны Токоё, в которую верит Японец. Это всяко лучше для воина, чем пресловутый светлый коридор, в который устремляется сознание умершего, словно подследственный в камеру-«сборку», туда, где ему придется кантоваться неопределенное время, пока некие высшие силы будут решать, как ему сидеть – на «общаке» с его адскими условиями или же на «спецу», где в более комфортной обстановке ждут суда авторитетные люди.

Но того, что произошло дальше, я никак не ожидал.

Из светлого пятна неторопливо вышла темная фигура и направилась ко мне.

Я не видел ее лица, но по походке уже догадался, кто это. Сама Зона решила посетить меня перед смертью. Иногда она принимает образ старой женщины для того, чтобы пообщаться с нами, простыми смертными. Я встречал ее несколько раз на своем пути, после чего обязательно становилось только хуже. Зона суровая мать и не жалеет нас, сталкеров, своих детей, бросая в водовороты всё более опасных приключений.

Кто-то говорит, что так она закаляет нас. Кто-то считает, что испытывает. Я же уверен, что она просто издевается над людьми, рискнувшими бросить ей вызов, придя на зараженные земли в поисках удачи – так же, как Монумент, ее порождение, исполняет желания несчастных простаков таким образом, что лучше б и не желал ничего тот, кто так стремился достичь самой знаменитой аномалии Зоны.

– Зачем же ты тогда спас меня только что, если так плохо думаешь обо мне?

Она приблизилась и встала в двух шагах от меня. Такая же, как и раньше. Годы изрядно согнули эту старую женщину. Ее когда-то зеленое платье было под стать хозяйке – ветхое, выцветшее, местами искусно залатанное… Она опиралась на клюку странной расцветки – ярко-желтую с синей рукоятью, а в левой руке крепко держала плетеную авоську, из которой выглядывали пакет молока, бутылка кефира и батон хлеба, которые в данной обстановке смотрелись странно и неуместно.