Путь не ангела - Полина Нема

Здравствуй, Эдмунд.

Я знаю, что между нами было столько же боли, сколько и чудесных моментов. В данных обстоятельствах мне больше некого просить о помощи.

Моя дочь Эверлин Кронт сбежала из дома. По ее следу отправились лучшие люди, но все без толку. Будто сам Всевышний не желает, чтобы она нашлась.

Молю, отыщи мою малышку. Дай весточку о том, что с ней. Мое материнское сердце выдержит все. Даже самый неблагоприятный ответ.

Как бы твоя ненависть к Кронту ни пылала, но Эвери очень похожа на меня в молодости.

Юзефа стала лучшей и готовится к вступлению в братство. Такая же целеустремленная, как и ты.

Лукреция Кронт.

Мое сердце всегда будет биться ради нас.

Она меня искала… Моя мать искала меня. Юзефа — не дочь моего отца? Но она старше меня. Вот это семейные разборы. Отец умер на войне. Я даже не помнила его. Знала, что он был рыцарем веры, сражавшимся против демонов. Он был зажиточным бароном. Мать после его смерти распродала все земли и купила роскошный дом в столице.

С тех пор она больше не вышла замуж. Хотя вот совсем рядом, всего лишь в нескольких сотнях километров, живет мужчина, что помнит ее и любит. Лукреция бросила все силы на наше воспитание, не заботясь о себе.

А я словно копалась в чужих чувствах, маниакально напоминая себе, что это было в моей жизни, что этот человек — самое дорогое. Как же я по ней соскучилась! В аду я не думала об этом, не вспоминала семью.

За этими воспоминаниями я утратила чувство самосохранения и не заметила, что в комнате уже не одна.

Рукой потянулась к шее, но ее перехватили, прижав лезвие.

— Отдайте письма, — спокойно сказал Эдмунд Карвестр, стоя передо мной.

Я передала ему, неравно сглатывая. Лезвие так близко, что одно неловкое движение и мне пустят кровь. Может быть, я не умру, но будет больно.

Краем глаза пыталась разглядеть державшего. Ох, если это ассасин — убийца с ядовитыми кинжалами, то мне крупно не повезло. От них сбежать нереально.

— А я все ждал, на чем вы расколетесь, — инквизитор прошел к тайнику, заглядывая внутрь. Скривился. — Чернорукого мы поймаем. А вот что делать с вами — будем решать завтра.

Он чиркнул двумя камнями, и в камине зажегся огонь, бросая желтые блики вокруг, сгущаясь темнотой позади.

Он пересмотрел письма и сунул их в огонь. Я дернулась вперед, ощутив, как лезвие полоснуло кожу возле горла. Тонкая струйка потекла, тут же охлаждаясь на коже.

Эй, суккубская сила! Тут двое мужчин, проснись и соблазни.

— Зачем? — спросила.

— Любовь делает людей слабее, — чуть ли не выплюнул слова.

Я смотрела на него, вспоминая сестру. Да, похожи. У нее такой же нос, слегка пухловатый на конце, ямка на подбородке, покатый лоб. Может быть, они никогда не виделись, но у нее так же дергались уголки глаз, когда она злилась.

Он подошел ближе, с превосходством глядя на меня. Я вскинула голову, в любом случае лезвие напоминало о себе.

— Не думаю, что Лукреция обрадуется, узнав, что ее дочь заключила сделку с демоном…

Он точно в аду не бывал?

— Стала ведьмой, — вбивал он слова.

Точно не бывал. Славы обо мне, как о ведьме, точно нет.

— У меня порой создается впечатление, что демоны, заключающие сделки, лично приходят в инквизицию и сдают своих клиентов. Сколько невинных вы погубили в погоне за несуществующим? — спросила его.

Мои веки слипались. Не хватало еще тут уснуть. Яд на кинжале! Будь я нормальным человеком, уже в конвульсиях должна валяться на полу, упрашивая противоядие.

— А ты будешь отрицать свою невосприимчивость яду? — он подошел к столу, достав оттуда флягу. — Насмешка судьбы, что у самого ярого последователя Всевышнего родилась такая дочь. Элудас Кронт расстроится.

— Мой отец мертв, — сонно ответила ему.

— Мертв? — он приподнял одну бровь. — Скорее, получил второй шанс.

Глаза закрылись, и последнее, что успела сделать — откинуть голову на мужчину позади себя.

Я очнулась на холодном полу. Снова бойцовские ямы в аду?

Кошмар моей жизни вновь вернулся? Я запаниковала, дернула руками, услышав лязг. Скованна крепкой цепью. Сидела на соломе. Хоть плотная ткань длинного платья согревала и смягчала. Зря оторвала юбки.

— Эй, потише можно.

— Дарм? — осмотрелась вокруг, заметив, что мы сидим в темнице втроем. Из низкого окошка под потолком едва пробивалась светлая полоска.

Он сидел, прислонившись к стене, прикованный цепями так, что его руки находились на уровне плеч. Ингенель сидела рядом, прижав колени к груди.

— Вы тоже попались? Как?

— Запланировано, — задумчиво ответил демон. — Думал, тебе хватит ума уйти.

— Не получилось, — хмуро ответила, не желая рассказывать о причине задержки.

Цепи лязгнули, когда Дармструг подался вперед.

— Суккуб не могла сбежать из дома, полного мужчин?

— Я полукровка, — ответила ему. — Сила не сработала.

Он застонал.

— Ты женщина! Красивая и привлекательная. Пользуйся этим.

Как-то не додумалась. Привыкла, что настоящие суккубы во много раз красивее, и демоны скорей обратят на них внимание, чем на меня. Тяжело, когда привыкла, что вроде красивая, но критерии оценки выше. Хотя тут не сработало. А на поле боя срабатывало. Ведь там человек был более открыт на восприятие моей силы.

— Это говорит мне демон душ, сидящий на цепи?

— У меня все схвачено, — спокойно ответил он.

Ага, схвачено у него. Говорила ему — не привлекай внимание, так нет! Не слушал, демон лысый.

— Хватит спорить, — вставила Ингенель. — Я, вообще, тут из-за вас оказалась.

Дармструг потянулся вперед, но не смог выбить цепи.

— Подойди ко мне, — ласково сказал, обращаясь к монашке. Взгляд устремлен только на нее, а на лице сияла довольная улыбка.

— Нет, муж любимый. Хватит меня мучить, — ответила она, потирая запястья.

— Я тебя приласкаю и согрею. Возьму на ручки и поцелую, — его голос звучал настолько тепло и бархатно, что даже мне захотелось к нему на ручки.

Ингенель бросила на него взгляд, будто хотела испепелить на месте, и отвернулась.

Затхлый запах плесени и сырости витал в воздухе. Рядом шуршали крысы. Мы молчали, а я пыталась хоть немного двигаться, чтоб совсем не околеть. Монашка и то не выдержала и села рядом с Дармстругом. Тот погладил ее по голове — ниже не дотягивался. Прошептал ей что-то на ухо, от чего она смущенно посмотрела себе на ноги.