Черные сны - Павел Корнев

— Шел бы ты, бедолага, рюкзак забрал.

— Да ну, ничего с ним не случится, — не воодушевился моим предложением Ермолов.

— Спи тогда, пока возможность есть, — разрешил я и, задув стоящую на рассохшемся буфете свечу, потер подушечкой большого пальца первую попавшуюся монету.

Десятирублевка с Гагариным. Рубль с вмятиной по центру. Погнутые десять копеек. Пять рублей с посеченным гуртом. Старая двухрублевая монета. Еще одна двухрублевка на сей раз со стершимся рифлением гурта. Сильно поцарапанный рубль…

— Лед, — некстати отвлек меня Шурик.

— Чего?

— Пока по лесу шли, не показалось, что кто-то следил за нами?

— Нет.

— Точно? Я, когда на крыльцо выходил, мне снова чужой взгляд почудился.

— Гонишь.

— Иди ты знаешь куда? — обиделся Шурик и отвернулся к стене.

Я вновь занялся монетами, но слова Ермолова никак не шли из головы: может, у меня чутье на такие дела притупилось? Действительно пару раз краем глаза замечал размытое движение, но думал, показалось. Запросто мог ветер снег с веток стряхнуть. Такой ерундой можно себе голову даже не забивать.

…Новенькая пятирублевка. Травленная кислотой пятидесятикопеечная монетка…

— Лед, ты спишь, что ли? — приподнялся на локте часа через полтора проснувшийся из-за пиликанья чарофона Шурик.

— Нет, — односложно отозвался я.

— Прикинь, этот аппарат говорит, что магическая буря кончилась!

— Давай тогда собираться, — с тихим вздохом поднялся с пола я. — Скоро светать начнет.

— Ладно, пошли. — Заспанный Шурик допил набранную в трехлитровую стеклянную банку воду и поставил ее обратно в буфет. — Может, перекусим?

— На ходу.

— Слушай, ты чего недовольный такой? — внимательно посмотрел на меня здоровяк.

— Чувствую себя чего-то хреново, — сознался я.

— Простыл?

— Не, просто голова болит. — Я закинул на плечо лямку рюкзака и, приоткрыв дверь, с ружьем в руках выглянул наружу. Никого. — Давай, короче, собирайся.

— Лыжи не забудь, — окликнул меня Шурик, но я уже вышел на покосившееся крылечко.

Ух, морозно. Зато на свежем воздухе голова хоть немного прояснилась. Не иначе, как дымом в избе надышался, вот и замутило.

Придерживая одной рукой ружье, наклонился зачерпнуть пригоршню снега, и в этот момент что-то ударило меня в спину. Не удержавшись от сильного толчка на ногах, я выронил ружье и перекувыркнулся через голову. Сразу же вскочил и тут же вновь упал в снег, уворачиваясь от клацнувших у лица клыков огромного белого волка. Даже не пытаясь отползти, я рванул с пояса широкий нож и хватанул им по шее решившего цапнуть меня теперь за ногу зверя. Густая шерсть смягчила удар, но все же тяжелый клинок перебил сразу несколько хрящей.

Вот только волка это не остановило! Лишь на мгновение припав к земле, он вновь прыгнул вперед. Широко замахнувшись, я со всей мочи рубанул его по голове, но лезвие ушло вбок, всего лишь срезав левое ухо.

Весившая никак не менее центнера туша навалилась сверху и вдавила меня в сугроб. Вцепившись в густую шерсть, я умудрился удержать оскаленную морду на вытянутых руках и невольно взглянул в налитые кровью глаза.

Такие глаза просто-напросто не могли принадлежать волку! Человеческие это были глаза!

Оборотень!

Перевертыш одним рывком освободился от моей хватки и отпрыгнул в сторону, но в этот момент грохнул пистолетный выстрел. И почти сразу — еще три подряд. Глаза едва не успевшего вырвать мне глотку оборотня подернулись поволокой, и он, потеряв былую грацию, неуклюже уткнулся мордой в снег.

— Спасибо, — только и смог выдавить из себя я, когда наконец поднялся на ноги. Надо же, как удачно, что у Шурика пули серебряные под рукой оказались…

— Ты смотри, — вздрогнул вдруг Ермолов, когда волчье тело начало медленно изменяться, прямо на наших глазах превращаясь в мертвого человека с четырьмя пулевыми отверстиями в спине.

— Чертовщина какая-то. — Я отвел взгляд в сторону, морщась от размеренного треска встающих на место костей перевертыша. — Он один был, как думаешь?

— Ты меня спрашиваешь? — убрал пистолет в кобуру Ермолов. — Проверь.

— Блин, и как я его не почувствовал? — окинув внутренним взором росший вокруг поляны лес, поморщился я. — Да не, оборотни не волколаки, в стаи обычно не сбиваются. Хотя бывают и исключения…

— Он тебе никого не напоминает? — Шурик перевернул на спину труп невысокого полноватого мужчины. — Твою мать!

Я так и вовсе чуть язык от удивления не проглотил. Дрон!

— Вот так дела! Вот так встреча! Теперь понятно, куда он запропастился, — уставился на меня Шурик. — Но так просто не бывает! Или он специально нас выслеживал?

— Да какая разница? — зарядив в ружье патрон с посеребренной дробью, я почти в упор выстрелил в голову бывшему командиру нашего с Шуриком отряда Патруля. Но даже и с почти напрочь снесенной головой труп Дрона вызывал у меня желание как можно быстрее отсюда убраться. Явно ведь меня выслеживал. Чуть не достал, гадина. Неужели за брата поквитаться хотел? Злопамятный, сволочь.

— Да и так бы не ожил, — не одобрил моего поступка Ермолов и поднял валявшийся на снегу рюкзак. — Лямку правую пришивать придется и карман один выдран.

— Ну и хрен бы с ним. — Я выровнил наконец сбившееся дыхание. — Давай, лямку пришьем по-быстрому и валим отсюда.

— Может, пули выковырять? — задумчиво поглаживая рукоять ножа, поинтересовался моим мнением Шурик.

— Совсем, что ли, сбрендил? — осадил его я.

— А че?

— Да ни че! — Я б так и вообще этого выродка серебром нафаршировал. Чтоб уж точно не ожил. — Забудь. Лучше пару рублей сверху накину.

— Ловлю на слове. — Здоровяк оставил нож в покое и расправил плечи. — Ладно, чего встал, займись лямкой. Сейчас рюкзак притащу.

— Чем пришивать-то? — крикнул я в спину парню, направившемуся в ельник с автоматом на изготовку. — У тебя инструмент есть?

— Сказал же — сейчас.

— Шевели копытами живее, надо убираться отсюда.

Впрочем, вот так сразу убраться от Ледяной избы не получилось: и на починку время ушло, и припасы из Шурикового рюкзака распределять пришлось. Да и труп Дрона у крыльца оставлять не стали и, оттащив к деревьям, закидали снегом.

Так что отошли от охотничьей избушки мы уже ближе к рассвету. Поэтому и до Границы между территорией Форта и Севера добраться смогли только к обеду. А ведь это еще нам с погодой повезло: продолжайся вьюга, было бы проще переждать непогоду в охотничьей избе. И так все тропы и лыжни ночной бурей замело.

— Не видать никого, — убрал бинокль и отполз с опушки в ельник Шурик, внимательно оглядевший начинавшееся за лесом поле.