Найди меня, любимый - Лори Макбейн

— И мы его любили, леди Элспет.

— Да, я знаю, дитя мое. Ты не могла бы немного позже рассказать о Бэзиле и о своей матери, о том, как вы жили на острове? — ласково попросила она и взглянула на мужа.

Элспет знала, что Уильям понимает ее желание. Бэзил умер. И хотя они считали его погибшим все эти семь лет, последние несколько месяцев ожидания были самыми трудными для нее. Живым его найдут или мертвым? Тень Бэзила стояла между ними. Она действительно любила своего первого мужа и потому была только рада, что он смог обрести на острове счастье.

Лили кивнула. Но улыбка сошла с лица девушки, когда она увидела сэра Роджера и Гонорию Пенморли. Они и еще несколько человек поднимались с реки в дом.

Гонорию, очаровательную, как никогда, сопровождал молодой человек, чьи ужимки вызывали скорее раздражение, чем улыбку. Мисс Красавица быстро освободилась от своего навязчивого провожатого и поспешила привлечь внимание Томаса Сэндрика.

Джордж Хагрэйвс отвесил даме, повернувшейся к нему спиной, глубокий поклон, вздохнул с шутливым сожалением и тут же, отыскав глазами Валентина, принялся наседать на него с обычной непочтительностью:

— Эй, никак наш красавчик капитан вернулся! Да уж, давненько тебя не было видно. За это время столько всего случилось. Уолчемпс уже стал сэром. Ты, Валентин, отстаешь от него. Надеюсь, теперь, когда ты в Лондоне, Уолчемпс сбавит спеси. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь укоротил его до моих размеров. Уолчемпсу это не помешало бы. У меня в последнее время возникает впечатление, что рыцарство дают за высокий рост. Жаль, рука Елизаветы с мечом не соскользнула с головы этого выскочки, когда она посвящала его в рыцари. Кстати, ты об этом слышал?

— Слышал.

— Готов поспорить, что слышал, да не то. Впрочем, как и все. — Джордж тряхнул головой. — Везет дуракам, скажу я тебе. Если бы Уолчемпс не лез из кожи вон, только бы ехать рядом с ее величеством, если бы тогда он не умудрился обогнать меня, то вместо простого Джорджа Хагрэйвса перед тобой стоял бы сэр Хагрэйвс, который вылетел из седла и свалился в грязь, когда лошади королевы понесли. Остановил коней Елизаветы Уолчемпс, а не ваш покорный слуга. Вот так всегда. Меня вечно кто-то обгоняет. И в этот раз я упустил свой шанс стать героем. Вот так-то. — Джордж вздохнул.

— Зато Уолчемпс не упустил.

— Да уж. Умудрился даже пораниться. И ее величество была так ему благодарна, что пожаловала рыцарство. Э-эх, не везет так не везет. Вот что, значит, быть коротышкой… — И Хагрэйвс тут же, не меняя тона, произнес: — Прости, Валентин. Мне уже все рассказали. Прими мои соболезнования.

— Спасибо. — Валентин опустил девочку на пол. — Это Дульси, дочь Бэзила.

— Привет, Дульси. Ты действительно красавица и как раз мне по росту, — — сказал Джордж и состроил смешную рожицу.

— По-моему, ты еще не знаком с Лили Кристиан.

— Лили, чудеснейший цветок. Очень приятно. Девочка сделала реверанс.

Внезапно Джордж нахмурился и потянул носом воздух.

— Хм! — Он оглянулся. — Мне показалось, что запахло Раймондом Уолчемпсом, но, кажется, я ошибся. А, это свежая рыба, которую молодой человек поднес так близко к моему рукаву. Некоторые сэры пахнут так же… Валентин, — продолжал Джордж достаточно громко, чтобы мог услышать хозяин дома, идущий в их сторону. — Если бы я знал, что Томас хочет, чтобы мы принесли продукты с собой, я бы прихватил пару фазанов или, на худой конец, заскочил бы в Биллингсгейт и купил бы пару фунтов устриц.

Сэндрик нахмурился. Затем кивнул слуге. Тот освободил мальчика от его ноши. Но Тристрам едва ли заметил, что у него отняли добычу. Он во все глаза смотрел на Джорджа Хагрэйвса, который сейчас забавно искал в своем камзоле устрицу.

— Это тебе, Валентин. Только что доставили. — Томас протянул свиток с печатью.

— Похоже, я получил королевское послание. Королева вернулась в Вестминстер и сейчас принимает в Уайтхолле. Она удостаивает меня и детей частной аудиенции.

— Лили, мы поедем на встречу с королевой! — воскликнул Тристрам.

— Как в сказке! — захлопала в ладоши Дульси. — Как ты думаешь, белые кони тоже там будут? А карета сделана из ярко-красного коралла? А сиденье у нее из морской звезды? А поводья из морских водорослей?

— Ее величество ездит в золоченой карете, и упряжь ее белых лошадей украшена золотом и драгоценностями. — Валентин слегка приукрасил действительность, чтобы не разочаровывать ребенка.

Дульси бросила на Тристрама победный взгляд, мол, что я тебе говорила! И вдруг ни с того ни с сего сжалась, прошептала: «Колдун! Лили, колдун!» — и уткнулась сестре в колени. Только Лили и Тристрам знали, о каком колдуне идет речь.

Джордж, не подозревая, что девочка просто вспомнила сказку, оглянулся. Глаза его расширились, когда он узнал входящую в зал женщину.

— Господи, — пробормотал он. — Вот уж верно, не колдун, так колдунья! Как она только догадалась?! Воистину чудесный ребенок!

Корделия Хауэрд шла по залу, бросая томные взгляды на кавалеров.

Лили Кристиан смотрела на нее затаив дыхание. В платье из темно-розовой парчи, эта женщина была самой красивой из тех, кого Лили видела.

«Никакая Гонория не сравнится с этой красавицей», — думала Лили. Вот Корделия обернулась к Валентину. Сердце девочки едва не остановилось, когда она заметила, каким взглядом ответил красотке Уайтлоу.

«Валентин. Она пришла сюда ради него!». Это Лили поняла сразу. Однако спутник Корделии девочке очень не понравился.

Раймонд Уолчемпс. Лили поежилась. Взгляд у него был неприятным. Этот взгляд преследовал ее в ночных кошмарах уже много лет. Оказывается, на свете есть люди с разными глазами. Лили осмелилась посмотреть на него и, к своему ужасу, поняла, что не может отвести взор. Открыв рот, она смотрела на Уолчемпса и чувствовала, как возвращаются к ней старые страхи. Она вспомнила день, когда умерла бабушка. Она вновь слышала орудийную пальбу и видела, как кровь заливает палубу корабля. Отчего-то перед ее глазами вдруг встала картина (то ли из яви, то ли из сна): священник в капюшоне, с серебряным крестом, а рядом с ним — человек с этими странными глазами.

Если бы не Дульси, Лили закричала бы от ужаса. Вначале, услышав душераздирающий вопль, она решила, что кричит сама. Затем среди наступившей тишины раздались сдавленные рыдания. Это плакала Дульси.

— Боже мой — воскликнула Корделия Хауэрд смеясь. — Твои beaux yeux[31], Раймонд, напугали ребенка до полусмерти. Мой дорогой, не надо так пугаться. Просто подожди, пока она подрастет, может быть, тогда она найдет их привлекательными, — говорила красавица смертельно побледневшему Раймонду.

После некоторого замешательства, шепота, замечаний вполголоса беседа вошла в обычное русло. Все словно заговорили разом.

Артемис наконец вышла и тут же засуетилась вокруг Дульси.