Страсть и расчет - Эмилия Остен

– Мистер Фланнаган незаменим, – отрезала Луиза.

– Что ж, вскоре мы поговорим об этом снова.

Обстановка в доме не менялась, и это так надоело Руперту, что он приказал Тому найти приличный клуб с открытым членством и похлопотать о вступлении в него графа. Виггс справился с задачей на славу. Клуб, может, роскошью и не блистал, зато сюда не захаживали напыщенные знакомые Грэхемов, и граф имел прекрасную возможность сидеть в дальнем углу, читать газеты и размышлять о незавидной своей доле. Погода испортилась, пришли затяжные дожди, и над городом постоянно висел густой, пахнущий рыбой туман.

Руперт был далек от того, чтобы жалеть себя, и понимал, что нужно менять ситуацию. Но вот как? Ему необходимы деньги, и еще больше, чем они, – Луиза. Смысла врать себе уже не оставалось. Граф влюбился.

Влюбился в собственную жену, будь оно все проклято.

Он хотел сделать ее счастливой, только все так запуталось. Нужен ли ей он сам или же титула графини окажется вполне достаточно? Хватит ли у него сил убедить Луизу в том, что он женился на ней не только из-за денег? Перед свадьбой она ему верила. А сейчас?

Мортимер приезжал каждый день, и деловые партнеры Майкла Грэхема захаживали, однако Руперта на эти посиделки не звали. Может, и к лучшему. При мысли о железных дорогах он не испытывал ничего, кроме тупого одобрения потребителя. Граф понимал, что для Луизы этот контракт важен, но неужели настолько? Или это всего лишь бегство от боли? В Лондоне мисс Грэхем не выказывала такого интереса к делам отца.

Там все было по-другому. Нужно вернуться.

Руперт не знал как, но он собирался уговорить Луизу, убедить ее. Для этого следовало наладить отношения. Мистер Адамс прислал встревоженное письмо, в котором намекал на то, что необходимо встретиться. И граф мог бы уехать в Лондон ближайшим же поездом, только что случится после этого? Без Луизы он не уедет, и точка.

Руперт дал ей несколько дней на раздумье. Они по-прежнему завтракали вместе, и часто присутствовал Мортимер, который, по всей видимости, воспринимался здесь как член семьи. Леди Крайтон не находила в его присутствии ничего необычного. А вот Руперту не нравились подколки Фланнагана, его желание словно бы невзначай выставить графа в невыгодном свете. Только искушенность в беседах помогала Руперту держаться на высоте.

Вечно так продолжаться не могло.

Утром промозглой, пропитанной дождем пятницы Руперт за завтраком словно бы невзначай сказал Луизе, что хотел бы сегодня вечером переговорить с нею за ужином. Мортимер насторожился, как пес, почуявший опасность, но граф Рэйвенвуд не собирался говорить больше, чем следовало.

– Ужин подадут в девять, – сообщил он, – и я буду ждать тебя.

– Хорошо, – кивнула Луиза, казавшаяся немного рассеянной. Но графа это не беспокоило: он наконец-то знал, как поступить.

В круговерти печальных дней, когда скорбь по Майклу Грэхему витала в воздухе, словно смог, Руперт совсем позабыл о своем главном таланте – об очаровании.

Нужно снова обаять Луизу, заставить ее вспомнить, как начиналось их знакомство и какое удовольствие оба получали от него. Те дни возвратить не получится, как невозможно вообще вернуть прошлое, которое становится прахом мгновение спустя; но можно построить новые отношения, основанные на понимании и, Руперт надеялся, на любви. Хотя бы приязни, если Луизе ее достаточно.

А потому граф Рэйвенвуд велел Виггсу сходить на кухню и заказать особенный ужин, а после позаботиться о деталях. Список необходимых мелочей был уточнен, всецело одобрен верным слугой и принят к исполнению.

Чтобы скоротать время до вечера, Руперт ушел в клуб и просидел там почти весь день. Граф с большим удовольствием прошелся бы по городу (сидение в четырех стенах уже начинало угнетать), однако погода не благоприятствовала прогулкам. Сумерки наступали рано, и в восемь граф вышел на улицу, намереваясь дойти до дома Грэхемов пешком. Можно было нанять кеб, однако Руперт хотел еще раз обдумать предстоящий разговор с Луизой.

Непогода прогнала жителей Глазго с улиц, и хотя дождь прекратился, в воздухе висела влажная туманная пелена. В ней тонул свет газовых фонарей, а редкие прохожие возникали из полутьмы и исчезали в ней, словно призраки. Руперт быстрым шагом шел по улице, стремясь поскорее дойти до дома. Пожалуй, идея с прогулкой оказалась не слишком удачной. Нужно сократить путь. Граф перешел улицу, едва не попав под колеса несущегося по ней экипажа, и нырнул в узкий переулок, который позволял добраться до особняка в полтора раза быстрее.

Если бы Руперт случайно не оглянулся, он бы не увидел человека, стремительно шагающего за ним. Тот двигался бесшумно, и граф едва ли заметил бы его, пока не стало бы слишком поздно. А так Руперт почти увернулся от первого удара – почти, но не совсем. В голове зазвенело, щека стала горячей и мокрой. У нападавшего имелось какое-то оружие – то ли кусок железа, то ли палка, в темноте и не разглядишь. Видимо, грабитель заприметил богатого джентльмена, так удачно свернувшего в переулок, и решил попытать счастья.

Руперт не был столь наивен, чтобы выходить из дому безоружным, однако грабитель сразу же выбил шпагу-трость у него из рук. Она откатилась к стене, и, увернувшись от очередного удара, граф попытался добраться до нее. Нападавший был высок, массивен и слегка неповоротлив, что позволило юркому, как эльф, Руперту уйти от нескольких выпадов. Однако очередного он не избежал и, получив удар в живот, охнул и отлетел к стене, согнувшись в три погибели. В голове билась одна мысль: «Трость!»

– Что ты возишься? – раздался ленивый голос с той стороны, куда Руперт изначально направлялся. Грабитель был не один. – Полисмены близко. Кончай графа.

К счастью, в этот момент Руперт нащупал трость, схватил ее и стремительно выпрямился, одним движением вынув клинок из ножен. Вид стальной иглы немного охладил пыл нападавших, но их было двое, а Руперта еще пошатывало после первого удара по голове. И когда второй грабитель вытащил нож, тускло блеснувший, словно пойманная рыба в сети, граф понял, что дела его по-прежнему не очень хороши.

Вдвоем они, пожалуй, могут с ним справиться. Если навалятся оба, шпагой он сможет проткнуть лишь одного, а второй закончит дело.

Следовало поменять позицию. Очень осторожно, выставив перед собой клинок, Руперт начал двигаться плавным полукругом, стараясь встать так, чтобы на него не могли напасть одновременно. Грабители перемещались так же, видимо, пытаясь оценить его оборону. По тому, как граф держал шпагу, опытные люди могли прекрасно понять, на что он способен. К фехтованию у Руперта было даже больше способностей, чем к очарованию невинных дев.

Больше никто не произносил ни слова. Грабители переглянулись, а затем вперед двинулся тот, что с ножом. Судя по уверенности нападающего, с оружием он также обращаться умел, если решился пойти на вооруженного фехтовальщика. И последующая схватка, короткая и стремительная, это подтвердила. Грабитель двигался быстро, очень быстро, что выдавало в нем человека опытного и хладнокровного. Руперт сумел нанести ему легкий укол в плечо, а сам отделался распоротым рукавом и царапиной. Нож был столь острым, что разрезал плотную ткань сюртука, словно масло, и графу несказанно повезло, что удар был несильным.