Триумф воли - Сергей Зверев

– Я могу предложить традиционную норвежскую кухню, – посоветовал женщине кудесник кухни и достал из белоснежного фартука меню-проспект.

– Рыба? – недовольно вскинула бровь фройляйн Рифеншталь и отвела руку повара в сторону. – Увольте. Ваши фирменные блюда можно попробовать в каждом кафе или ресторане. Поймите, этот человек два дня назад спас мне жизнь, и я хочу отблагодарить его чем-то необыкновенным.

– Хм-м-м, – повар смущенно похрустел накрахмаленным колпаком. – Тогда, может быть, немецкая кухня? Вы ведь уже довольно давно уехали из Берлина. Возможно, ароматы родины – это то, что желает фройляйн?

– А что? – на секунду задумалась женщина. – Возможно, это то, что нужно!

– И ко всему прочему, – удовлетворенно продолжал шеф-повар, – я могу предложить русскую икру, скандинавскую водку и шпроты, перигорский паштет из гусиной печенки, маслины и нежнейшую арденнскую ветчину.

– Прекрасно! – утвердила меню ужина Рифеншталь и протянула собеседнику листок. – Будьте так любезны, передайте этот список портье. Пусть купит все, что там указано, и доставит все сюда в течение часа. Вы же, любезный, приготовьте и сервируйте стол к семи часам вечера.

Затем Лени подозвала старшую горничную, отдала ей последние указания, строго приказав всем убраться до половины седьмого, а сама направилась в ванную, приказав прислать к ней через час лучшего столичного парикмахера.

К назначенному времени все приготовления были полностью закончены, и штандартенфюрер, скромно постучав в дверь и получив разрешение войти, изумленно застыл на пороге. Работать со светом гениальная фройляйн Рифеншталь, по всему видно, умела великолепно. В наступивших сумерках апартаменты режиссера встретили Меера целым фейерверком из десятков уютных огоньков длинных восковых свечей, маленькие звездочки которых дробились в многочисленных зеркалах, создавая ощущение осязаемой близости невероятного космического пространства. И эта Вселенная была живой! Стоило только штандартенфюреру сделать несколько шагов, как в невидимых до той поры зеркалах рождались и гасли россыпи звезд.

Гостиничный номер напоминал шатер Шахерезады, висящий в ночном небе, да и сама хозяйка в роскошном вечернем платье, с волнительными вырезами, выглядела под стать персидской царице. Со вкусом сервированный стол соблазнял изысканными яствами, везде, где только было можно, стояли цветы, наполняя воздух чарующим ароматом весны и праздника.

– Извините, милый Курт, – виновато улыбаясь, царским жестом обвела комнату Лени, – но эта обстановка – вынужденная мера. Этой ночью бандиты взорвали электростанцию, и теперь съемки остались без питания и опять срываются… Впрочем, давайте в этот вечер не говорить о грустном.

– Знаете, милая Лени, – штандартенфюрер все еще ошарашенно озирался по сторонам, пытаясь понять, может ли в подобной красоте существовать банальная вешалка, на которую можно сбросить шинель, – не могу даже и представить себе, по какому случаю вы создали такое великолепие! Только не говорите мне, что так у вас проходит каждый ужин!

– Вовсе нет, – задорно улыбнулась фройляйн Рифеншталь, видя, что ее замысел поразить Меера полностью удался. – Этот ужин посвящен вам, Курт, моему спасителю.

– Не надо преувеличивать мою роль, – скромно отозвался штандартенфюрер. Он уже нашел вешалку и теперь освобождался от тяжелой шинели. – Вы сами все сделали. Я только крикнул, чтобы вы уезжали.

– И при этом застрелили нескольких бандитов, защищая мое бегство!

– Хорошо, – сдался Меер. – Но даже если бы все выглядело так, как вы считаете и я действительно спас вас, мой скромный подвиг не заслуживает такого великолепия. Зачем вам понадобились такие затраты?

– Хорошо, Курт! – в голосе Рифеншталь зазвучали упрек и обида. – Когда в следующий раз на нас нападут бандиты и вы, рискуя жизнью, снова спасете меня, я намажу вам маслом большой ломоть черного хлеба!

– Извините, милая Лени! – виновато произнес Меер. – Просто я уверен, что на моем месте так поступил бы каждый мужчина, будь он даже не ариец.

– Вряд ли, – с сомнением качнула головой женщина и жестом пригласила Меера к праздничному столу. – Окажись со мной в автомобиле в ту роковую ночь Тербофен, а тем более Квислинг, вряд ли они попытались бы спасти что-нибудь еще, кроме своей собственной шкуры.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением произнес штандартенфюрер. Он осторожно откупорил вино и разлил его по бокалам. – Между прочим, Видкун Квислинг вышел из кадетского училища с рекордно высокими оценками, а среди курсантов он слыл просто гением. После революции в России он работал в Петрограде военным атташе, стал офицером разведки. Квислинг, помимо прочего, великолепно владеет не только несколькими языками, но и всеми видами оружия.

– Откуда такая осведомленность? – Рифеншталь испытующе глядела на Меера, держа перед глазами бокал с пурпурного цвета вином.

– Кроме того, что вы гордость нации и гениальный кинорежиссер, – штандартенфюрер уходил от прямого ответа, – вы умны и догадливы. И вы прекрасно понимаете, что сотрудник войск СС такого ранга, как я, направлен сюда вовсе не для того, чтобы персонально охранять вас. Это, если вам угодно, моя личная инициатива, потому что вы мне нравитесь, – он приподнял бокал. – Я хочу выпить за вас, милая Лени Хелена Берта Амалия Рифеншталь!

Мелодично пропело тонкое стекло бокалов.

– Вы все обо всех знаете, – мягко выдохнула фройляйн Рифеншталь и поднялась, чтобы завести патефон. – Вы и мое досье изучали? – бросила она косой взгляд на Меера.

Зазвучала тихая музыка, вместо ответа штандартенфюрер встал, подошел к женщине и изящным поклоном пригласил ее на танец.

– Это ужасно, – прошептала Лени, склонив через минуту головку на плечо офицера, – когда о тебе знают все. У меня такое ощущение, что я сейчас стою перед вами совершенно обнаженная. И это так волнующе… – она подняла голову и посмотрела Мееру прямо в глаза. – Хотите послушать, как бьется сердце спасенной вами немецкой женщины? – и, не дожидаясь ответа, Лени взяла руку штандартенфюрера и приложила ее к своей великолепной груди, все так же пристально глядя на Курта.

На лице офицера не дрогнул ни один мускул, и спустя минуту Лени печально спросила:

– Вы боитесь его?

– Нет, – спокойно ответил штандартенфюрер, продолжая танец. – Я не боюсь фюрера.

– Тогда в чем же дело?

– Видите ли, милая Лени, – Меер мягко отнял руку от женской груди. – Для меня в жизни существуют не только законы войны, я не приемлю позиции стрелять и топить всех без разбору, лишь бы выжить самому. Это путь предательства, а я не переношу изменников.

– Но между нами никогда ничего не было! – с жаром воскликнула фройляйн Рифеншталь. – Все эти сплетни распускает этот идиот Геббельс, которого я довольно жестко поставила на место! Он добивался меня, а теперь мстит таким мелким образом. Но поверьте мне, Курт, между мной и Гитлером никогда ничего не было!

– Я знаю, – спокойно ответил Меер. – Но дело не в этом. Нарушение партийной иерархии – это тоже своего рода предательство, согласитесь…