«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

Некоторое время Майдан молчал, внимательно слушая эфир, затем начал переводить услышанное:

– «Гора» говорит «Ангелу», что эти воины, во главе с «Горцем», ерундой тут занимаются, в то время как кафиры на всех направлениях активизируются. Пусть сделают еще один штурм – даст Аллах, он будет удачным – и уходят в штаб за новыми указаниями. А Дворец сейчас никакого стратегического значения не имеет. Это просто руины. Если нам нравится, можем здесь сидеть хоть до конца войны…

– Недавно я говорил почти то же самое, – произнес Седой, вспомнив первую встречу с морпехами в их штабной палатке. – Дуй вниз, – сказал он Майдану, – и скажи пацанам, пусть поднимаются наверх на запасные позиции. Сейчас «духи», получив ценные указания, предпримут решающую попытку; вот пусть и долбят первый этаж. А нам надо встретить их, как положено, с новых позиций.

Майдан исчез в дверном проеме, и Седой снова вооружился биноклем. Боевики явно осмелели, получив «втык», и короткими перебежками стали подтягиваться с дальних позиций поближе к площади. Расстояние для стрельбы по движущимся мишеням было еще великовато, поэтому никто из разведчиков не стрелял, ожидая команды.

Когда первая волна атакующих пошла через площадь, Седой крикнул «огонь» и свалил чернобородого боевика с рацией на плечевом ремне разгрузки и перекинутым через шею ремешком бинокля, рассудив, что именно он командует штурмом, так как последний был вооружен еще и «стечкиным» – излюбленным оружием чеченских командармов, плативших за пистолет любые деньги.

Боевика тут же подхватили под руки подчиненные с явным намерением вынести его с поля боя, но тут же все полегли под пулями разведчиков.

Подпустив «духов» поближе, басовито зарычал ДШК, рассыпая веером тяжелые остроконечные пули, способные пробить броню боевых машин и рвущие в клочья слабую человеческую плоть.

Спустя несколько минут атака захлебнулась. Набегавшие из окрестных дворов «духи» вовремя успели убраться восвояси. Упавшие же под огнем на стылую землю боевики, прячась в воронках и за телами погибших, вяло постреливали в сторону Дворца, не решаясь подняться. Их быстро выбили снайперы, которым с высоты верхних этажей вся площадь была видна как на ладони.

Седой сменил опустевший магазин автомата и услышал в наушнике голос Дрюни:

– Командир, «духи» лезут со стороны храма, затаренные «Мухами»!

Седой покинул свой пост и направился к торцевой части Дворца, где держала оборону группа Дрюни.

Выпущенный из гранатомета заряд, прилетев в пролом двумя этажами ниже, свободно прошел через обрушенное межэтажное перекрытие и врубился в потолок следующего этажа. Этот потолок был для этажа, по коридору которого шел Седой, полом. Он не дошел до места попадания пару шагов. Буквально под его ногами пол вспучился и разлетелся клочьями разорванного бетона и кусками арматуры. Горячая тугая волна ударила его по голове со страшной силой, мгновенно погрузив в невыносимо черную, взорвавшуюся вспышкой резкой дикой боли темноту. Осколки бетона и ржавые куски арматуры лавиной обрушились на его почти квадратную фигуру, рассекая одежду и живую плоть смертоносной бездушной массой, как пушинку швырнув его тело в невесомость…

Потом он увидел, что летит… Летит легко и бесстрашно. Сознание еще жило и отказывалось верить, что это конец…

Он видел, как медленно приближается земля. Видел даже мелкие камни на ней, видел каждую былиночку, подернутую инеем.

Он увидел, как на земле, прямо под ним вспушилось грязно-серо-желтое рваное облако, которое вдруг превратилось в огненную астру, брызнувшую тысячами мелких зазубренных кусочков металла. Один из них пролетел так близко, что обдал его лицо горячим потоком и оцарапал скулу.

Земля теперь была совсем близко…

Помимо его воли, организм сам сгруппировал тело в полете, уйдя в кувырок над самой землей, погасил инерцию падения и размазал ее по земле. Он небольно приложился щекой к колючим камням и тронутой желтизной траве, покрытой мелкими, ослепительно белыми, до режущей боли в глазах, кристалликами инея…

Он никогда не думал, что эта выстоявшая в утренних заморозках и прибитая холодным снежком трава может пахнуть так вкусно… Жизнью…

И только теперь к нему пришла боль. Она прокатилась по всему телу, нещадно рванув каждый нерв. Лишь потому, что почувствовал эту невыносимую боль, Седой понял, что еще жив.

С трудом приподняв тяжелую, наполненную резкими сполохами боли голову, сквозь застилающую глаза мутную пелену он увидел своих пацанов, которые стягивались вокруг него. Завороженно смотрел, как беззвучно подрагивают в их руках стволы, выплевывая выхлопы дымков, как веером разлетаются стреляные гильзы, выбрасываемые резкими движениями затворов, и падают на его дымящийся бушлат…

Затем снова возникло ощущение полета. Веки, залитые запекшейся кровью, уже не позволили ему открыть глаза, но по резким, дергающим все тело рывкам он понял, что его несут несколько человек, бегом перемещаясь по неровностям почвы. Это движение вновь стегануло его дикой болью, и он почувствовал, как медленно угасает сознание…

* * *

Пришел в себя Седой только в госпитале, перенеся тяжелую операцию, длившуюся шесть часов. Но узнал об этом он значительно позже. Как узнал и о том, что разведчики ГСН без потерь ушли из Белого дома и в ночь на 17 января вышли в расположение 3-й десантно-штурмовой роты морской пехоты, которая вела бой на улице Комсомольской. Что «духи» не пожалели боеприпасов, чтобы сбить со стен Дворца ненавистные им флаги, вывешенные разведчиками. Что группы капитана Калиниченко и старшего лейтенанта Гладкова 15 января с боями пробились к зданию Совмина ЧР, где соединились с десантниками сводного батальона 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. А на связь не выходили по совсем банальной причине – у трофейных «духовских» радиостанций сели аккумуляторы. Что группа прапорщика Старова успешно провела эвакуацию раненых и по приказу командующего, ввиду своей малочисленности, была эвакуирована вместе с ранеными. Что здание Президентского дворца 19 января, то есть спустя почти трое суток после захвата его группой Седого, было повторно захвачено батальоном балтийцев во взаимодействии с разведчиками отдельного разведбата и мотострелками 276-го МСП. Что за эту операцию комбат балтийцев, вновь водрузивших над резиденцией Дудаева военно-морской и российский государственный флаги, гвардии майор Плющаков был удостоен звания Героя России.

Никто из разведчиков ГСН за беспримерный рейд, продолжавшийся шесть суток в полном окружении, на занятой и удерживаемой противником территории, которые, несмотря ни на что, с честью выполнили боевую задачу, не получил государственных наград. Видимо, высокое командование посчитало, что они просто добросовестно сделали свою работу!..

Седой вышел из госпиталя лишь спустя три месяца, отказавшись от прохождения военно-медицинской комиссии. Отгуляв положенный после ранения реабилитационный отпуск, 1 июня 1995 года приступил к исполнению служебных обязанностей.

В ноябре того же года отряд вновь убыл в командировку в Чечню. Седой поехал с отрядом в должности… командира разведгруппы. Списочный состав группы не претерпел особых изменений – все разведчики, как и прежде, были вместе. Не было с ними только старшего лейтенанта Миляева, павшего смертью храбрых в январских боях за Грозный. Не было и прапорщика Панасенко, признанного вследствие тяжелейших ранений окружной ВВК инвалидом 1-й группы.