Бумажное небо - Валентин Холмогоров

Очередной телефонный звонок прорезал утреннюю тишину, когда он дописывал восьмой по счету диск, просматривая очередную страницу сайта со смешными картинками. «Номер не определен» – сообщил ему мобильник.

– Алло? – произнес он, зачем-то удерживая телефон подальше от уха, словно опасаясь, что тот сейчас взорвется.

– Ты сейчас где?

– Привет, Оксана.

Если честно, услышать Фрикадельку он никак не ожидал.

– Я дома. Соскучилась?

– Ха-ха, очень смешно. Мегазоида взяли.

– В смысле?

– В смысле позвонили в дверь в семь утра, мол, аварийка, вы соседей затопили. Тот открыл спросонья, ну и улегся мордой в пол, руки за спину.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю. В общем, я бы на твоем месте свалила куда-нибудь подальше на всякий случай.

Сердце забилось чаще. Макс посмотрел на часы в углу экрана: половина восьмого.

– А с Мегой что будет?

– Да ни черта с ним не будет, – зло бросила Фрикаделька, – у него папаша – ментовский подполковник, отмажет. Не знал? Теперь знай. Я слышала, не в первый раз его уже задерживают, а потом отпускают. Только вот тебя он сольет. И всех нас.

– Да ладно, – сомнением ответил Максим, – на Мегу это не похоже. Не верю.

– Не веришь – проверь. Думаешь, ты один у него такой лучший друг? Да ни хрена! Вас, дураков, много его с папаней кормят. А был еще чувак, который решил завязать и в Штаты уехать учиться по приглашению. Теперь сидит. В общем, я предупредила. Бывай. И телефон этот выкинь.

Время – лучший друг и коварный враг. Оно может тянуться бесконечно, а может вдруг пуститься вскачь, и тогда ни притормозить его, ни догнать. Со временем невозможно договориться: оно живет по своим законам, и на человеческие нужды и желания ему плевать.

Документы. Деньги. Банковская карточка. Жесткий диск нужно снять: форматировать его уже некогда, а уничтожить – не так-то просто. Да и не спасет от опытного сыщика обычное форматирование: при желании информацию все равно можно восстановить. Лучше всего вскрыть металлический корпус и разбить магнитные блины молотком, но и это не быстрый процесс – крышку держат шесть хитрых восьмигранных болтов. Еще «винчестер» можно утопить, выбросив в водоем где-нибудь по дороге. Или спрятать в укромном месте – там, где его вряд ли будут искать.

Макс погасил свет в коридоре, заглянул в глазок. Лестничная клетка сквозь грязную линзу почти не просматривалась, она напоминала дно лесного пруда, с трудом различимое сквозь толщу мутной воды. Вроде никого.

Стараясь не шуметь, Максим отомкнул дверь и шагнул из квартиры, тихо щелкнул замок за спиной. Площадка была пуста. Поднявшись на полпролета вверх, туда, где желтела возле исписанной маркерами стены труба мусоропровода, он выглянул в окно. Внизу, у подъезда, дежурила уже знакомая темно-зеленая «девятка», подперев под бампер его «БМВ». Двое крепких парней курили возле скамеек, о чем-то переговариваясь и поглядывая по сторонам. Один из них, словно почувствовав его взгляд, обернулся, полоснул глазами по окнам, и Макс отшатнулся от давно немытого стекла.

Пятый, этаж, шестой, седьмой. Выше. Лестничная клетка девятого этажа справа от лифтовой шахты обрывается низким потолком, в который упирается сварная решетка. За ней – еще два коротких лестничных пролета. Скрипучая калитка открыта, кто-то снова сломал замок. Ну и отлично.

Грубо обитая жестью чердачная дверь низкая, будто придумана специально для сказочных гномов: пролезть можно лишь сильно пригнувшись. Только вот за нею – совсем не сказка. Насыпной керамзитовый пол покрыт хрустящей шелухой голубиных яиц и птичьим пометом, под низким сводом крыши – шумящие трубы с желтыми сталактитами рваной теплоизоляции. Пырх-пырх-пырх, – захлопали крылья, заметались повсюду быстрые тени перепуганных голубей. Тут тоже не выпрямиться в полный рост – тесно и узко. А впереди – узкая полоска света, наклонный железный трап ведет через квадратный лаз на крышу. Туда.

Чем хороши новостройки – крыши здесь плоские и ровные, не упадешь и не скатишься. Пара ступенек вверх – на соседнюю секцию, и под ногами снова черный рубероид, ощетинившийся мертвым лесом телевизионных антенн. Следующий чердачный люк закрыт, значит, нужно бежать дальше. Прохладный ветер бьет в лицо, гонит куда-то невесомые облака, и кажется, достаточно лишь протянуть руку, чтобы ухватить их за мохнатый бок.

Крайний от торца лаз гостеприимно распахнут, но лестницы внутри нет. Повиснув на руках, Максим спрыгнул на шуршащий керамзит, постоял, зажмурившись, чтобы глаза привыкли к полумраку. Выход в подъезд открыт и тут – необычайное везение. Вызвав лифт, он спустился на первый этаж и скользнул за дверь. Двор с детской площадкой практически безлюден, лишь по соседней дорожке медленно плывет мамаша с коляской, да из переулка неспешно заруливает в проезд продуктовый фургон.

– Эй! Стой! Стоять, я сказал!

Даже не оглянувшись на окрик, Максим припустил со всех ног. За спиной раздалась частая дробь башмаков на асфальте. Дыхание сипло вырывалось из груди, но страх гнал его вперед и вперед. Бежать, быстрее! Еще быстрее!

Перемахнув через выросшую на пути ограду детского сада, он запетлял меж фанерных домиков и грибочков, обогнул бетонное крыльцо и выскользнул сквозь дыру в противоположном пролете забора. Преследователи не отставали. Силы уже начали покидать Максима: сидячий образ жизни отнюдь не способствует поддержанию физической формы. Поворот, еще поворот, низкий парапет со ступенями вниз, ныряющими куда-то в подвал очередной «панельки», выкрашенная черной краской стальная дверь чуть приоткрыта. Скатившись по лестнице, Максим скользнул в дверной проем и, захлопнув дверь за собой, привалился к холодному металлу, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце. Стоило бы прислушаться, но он не воспринимал никаких звуков кроме оглушительно ухающего пульса в груди.

Лишь спустя пару минут он немного пришел в себя, отер рукавом заливающие лицо ручьи пота и осмотрелся. Подвал оказался обитаемым. За тесным предбанником открылся коридор с металлическими ящиками по стенам, в недрах которых темнели блоки электрических автоматов. Вдалеке зиял темный проем без дверей, за ним шумела в трубах вода. А слева обнаружилась еще одна комната, чуть более просторная и кроме того – освещенная электрической лампочкой. Посреди помещения стоял кустарно сколоченный из грубых досок стол, в его центре – заполненная окурками банка из-под «Нескафе».

Вдоль стены – грязный диван в пятнах, явно позаимствованный с соседней помойки. Пара колченогих стульев с поломанными спинками, древний сервант, уже лишившийся половины ящиков, сейчас хранил груду какого-то ржавого слесарного инструмента. В дальнем углу, нарушая стилистическое единство интерьера, покоилось несколько автомобильных колес с облезлыми зимними покрышками «Нордманн». Вся обстановка красноречиво свидетельствовала о том, что меблировку апартаментов долго, тщательно и со вкусом подбирали по окрестным свалкам.

Что делать дальше, Максим не знал. Домой возвращаться нельзя, это совершенно точно. За комнатой в центре и квартирой матери тоже наверняка следят. Да и вообще выбираться на улицу сейчас опасно – те, кто устроил погоню, наверняка бродят где-то поблизости. Значит, нужно дождаться темноты.