Зазеркальные близнецы - Андрей Ерпылев

* * *

Судя по знакомству с Бекбулатовым, окончание учебы было не за горами, а конкретная цель подготовки для Александра все еще оставалась неясной. Хотя примерную свою задачу он наконец смутно начал представлять. Реальный ротмистр Бежецкий, видимо, совершенно незаметно для себя оказался разменной фигурой в руках неких политических сил “той” Российской Империи. Обычная история: кто-то рвущийся к власти стремился оттолкнуть от кормушки более везучего, а так как “резвились у корыта” отнюдь не милые розовые поросятки, а вполне зрелые секачи с острыми, отточенными и проверенными в бою на чужой шкуре клыками, результат стал вполне предсказуемым. Третья сторона, представляемая Полковником, решила вмешаться, и, видимо, не без пользы для себя. Александр не был настолько наивен, чтобы считать цели фирмы “Полковник и Ко” альтруистическими и насквозь благородными. Ну не верилось битому и закаленному “псу войны”, которым не раз и не два затыкали прорехи “мирной” политики, в гуманизм и бескорыстие спецур, что своих, что чужих. Даже дитя фантастики, идеальный “Комкон-2”, придуманный братьями Стругацкими для своего “светлого будущего”, и тот на поверку оказался не столь уж филантропическим учреждением…

К тому же есть вопросец на засыпку: а что в результате удачного внедрения “близнеца” станет с оригиналом, ротмистром графом Бежецким? Об этом будущий “наследник” старался не думать. Естественно, излишнего гуманизма здесь ждать не приходилось…

За месяцы каждодневного и старательного влезания в чужую шкуру Александр успел даже полюбить своего “близнеца”, как родного брата (хотя родного-то он на самом деле никогда особенно не любил). Спасибо “учителям”, они не тратили время на превращение оригинала в глазах “копии” в монстра, маньяка или хотя бы подлеца. Бежецкий-первый со всеми своими маленькими пунктиками, привычками и слабостями стал настолько близок Александру, что обаятельный штаб-ротмистр Бекбулатов, вместе с которым ему предстояло работать на “том свете”, стал вызывать некоторую брезгливость. Предать друга, с которым учился, съел, как говорится, пуд соли… Где же здесь дворянская честь? И вообще… Сам Георгий Николаевич с каждым днем нравился Бежецкому все меньше. Столь ослепительные поначалу для вчерашнего “окопника” манеры штаб-ротмистра, после того как он сам приобрел кое-какой лоск, стали казаться какими-то наигранными и несколько неестественными. Полноте, да оригинал ли сам штаб-ротмистр? После своей метаморфозы Александр готов был поверить любой бредовой гипотезе. Что, если где-нибудь в России-икс бесследно пропал некий Георгий Вельяминов, скажем, бухгалтер, чтобы объявиться на Земле-2 в роли жандармского штаб-ротмистра? Почему бы и нет? Судя по всему, в Санкт-Петербург вместе с Бежецким и Бекбулатовым он не собирался, более того, сдав Александра с рук на руки последнему, стал постепенно отдаляться, ссылаясь на занятость.

А не ждет ли где-нибудь своего часа и Бежецкий-третий? Бр-р-р. Нужно как можно меньше думать на эту тему…

— Александр Павлович, прошу вас пройти контроль. Не волнуйтесь, не делайте резких движений.

Прапорщик дворцовой охраны в своем шитом золотом черном, смахивающем на камергерский мундире и высокой медвежьей шапке дворцовых гренадер — сама вежливость — держа в руках новенькое служебное удостоверение ротмистра, указывал на сверкающий никелем стенд.

Александр, повинуясь указаниям, вставил обе ладони в специальные вырезы на передней панели и прижался лицом к обрезиненной маске прибора, более всего напоминавшего бинокулярный микроскоп. Полный контроль включал не только проверку отпечатков пальцев и состава пота входившего, но и сличение рисунка радужной оболочки его глаз с эталонами, хранящимися в банке данных дворцовой охранной системы. Бежецкий теоретически был хорошо знаком с принципом работы данного агрегата, но, когда его запястья, мягко, но властно охватили стальные “колодки”, а в глаза вкрадчиво заглянул зеленый лучик, сердце непроизвольно екнуло. Само собой, бояться ротмистру было нечего, но черт ее знает, эту машину…

Наконец электронный контролер довольно пискнул и, мигнув зеленым огоньком, как будто козырнув, отпустил Александра. Живой его сотоварищ тоже лихо кинул ладонь к шапке (как он не парится в такой?) и приколол именную карточку к отвороту пиджака Бежецкого. Удостоверение же непреклонно было отправлено в сейф, закамуфлированный под шкафчик в стиле ампир.

— Получите в конце дня, господин ротмистр. Извините, порядок такой.

Пожав плечами, Александр направился к лифту, автоматически потирая запястья, еще помнящие кратковременное стальное пожатие. Ощущение не из самых приятных.

Новая страница в жизни ротмистра Александра Бежецкого, ныне сотрудника его императорского величества собственной дворцовой охраны, была перевернута.

* * *

Кстати, Ленка, свинка такая, как выяснилось, все-таки оказалась в курсе. Когда утром, вернувшись от родителей, Александр заскочил на пару минут домой, горничная Клара, сухо поздоровавшись с недолюбливаемым ею господином (за то, что не немец, за то, что редко появляется дома, за то, что, как ей кажется, напропалую изменяет хозяйке, и еще бог знает за что), протянула ему длиннющий факсовский свиток, в котором дражайшая половина со своей прелестной непосредственностью и высокомерным пренебрежением к столь нелюбимой ею “руссиш грамматик” поздравляла его с новой должностью, сообщала о своих новостях, переживаниях, снах, здоровье своем и многочисленных тетушек, дядюшек, кузенов, кузин и даже чудом сохранившегося чуть ли не с бисмарковских времен прапрадедушки Иоганна, давным-давно отметившего стодесятилетний юбилей. Все эти родственники тоже, по ее словам, слали Александру свои сердечные тевтонские приветы и изъявляли страстное желание горячо облобызать его при встрече. Послание завершал изящный рисунок голенького ангелочка, имевшего поразительное сходство с автором письма. Все же чертовка замечательно рисует. Ей бы учиться, егозе, но где там — не пристало представительнице древнейшего рода… Да, конечно: это ему, ведущему свой род чуть ли не от самого Рюрика, пристало разного рода дерьмо руками без перчаток разгребать, а ей, праправнучке каких-то вшивых ландскнехтов, пропахших пивом, лошадиным потом и вышеупомянутым продуктом, стало быть, “невместно”.

Кстати, а откуда она все-таки узнала? Не-э-эт, без теток здесь не обошлось. Ну пусть только приедет! Александр мстительно представил встречу и все последующее, столь любимое ненаглядной женушкой… Хмм-м…

Кабинет нового шефа (а ротмистр Бежецкий теперь формально подчинялся непосредственно дворцовому коменданту князю Голенищеву-Кутузову, прямому потомку того самого Михаила Илларионовича), несмотря на общедворцовый колорит прошлых веков, нисколько не напоминал уже описанное ранее логово бывшего. Современность и старина здесь так странно сочетались, что взаимно гасили, что ли, друг друга. Конечно, Роман Алексеевич не украшал розочками и лукавыми амурчиками в стиле рококо монитор своей персоналки, маскируя ее под изящный шкафчик, как поступал генерал-лейтенант князь Корбут-Каменецкий, но монитор странным образом не резал глаз, открытый всем взорам на исполненном в вышеупомянутом стиле столике в углу кабинета. То же самое относилось к удобному даже на вид суперсовременному креслу. Гобелены, ковры и бронзовая люстра, напротив, не производили обычного старомодного впечатления на их фоне. Главной же достопримечательностью кабинета был сам комендант, которого с первого взгляда приняли бы за своего и сановники и мелкие служащие, — настолько он был обыкновенным в своем сером костюме.