Три аспекта женской истерики - Марта Кетро

Спасать свой мир я начала довольно оригинально – стала писать и выкладывать тексты в Сеть. Это для кого-то легко, а мне выносить свои истории на люди было безумно страшно. А вдруг окажется, что все это ерунда?! А вдруг меня не будут читать?! Коротко говоря – а вдруг «нет»?!

С Сетью получилось. Параллельно я начала выходить в свет. Тоже, знаете ли, ужасный риск. Одно дело – общаться с любящими, морально подготовленными людьми, а другое – прийти к незнакомым и попытаться завязать отношения. А ну как не понравлюсь?!

С людьми получилось. Один раз, правда, обломали, и это было тягостно, но по итогам года я оказалась в плюсе.

Потом я занялась социализацией, устроилась на работу. Чуть не убила себя от усердия, но справилась на «отлично». Теперь пишу статьи, как взрослая, со сроками и заказами.

И только после этого страх начал уходить. Я поняла, что постепенно ввязываюсь в более сложные проекты, прогнозируя возможную неудачу. Я даже на бумажные журналы покусилась, хотя на тот момент это была совершенно безнадежная затея. Надо знать меня, прежнюю, чтобы понять, какое гражданское мужество потребовалось – предложить себя, будучи уверенной, что откажут! С ума сойти, какая доблесть.

Утратив страх Божий, я неожиданно добилась вещей, о каких прежде и думать не смела, – всяких личных побед, которые для других, может, и ерунда, а для меня прорыв.

Да, уверенность обусловлена не только зверской работой над собой, но и хорошим тылом. Мой мягкий, теплый тыл прикрывают друзья, которые меня любят, а еще папа и кот. Пингвин – птица гордая, только когда рядом есть специальный переворачиватель для упавших пингвинов. Но раньше это не спасало от убийственного слова «нет».

Сегодня в череде удач случилась жопа. Я десятилетней давности умерла бы на месте, потому что «я ни на что не годна». Я пятилетней давности впала бы в депрессию, потому что «все, что я делаю, никуда не годится». Я через пять лет, при той же тенденции, решила бы, что меня отвергли сволочи.

Я нынешняя думаю, что неким людям не подошло мое предложение и нужно время, чтобы найти других людей, а заодно и чуть скорректировать характер самого предложения. Но отнюдь не «я плохая», «моя работа плохая», «они плохие».

Так ненависти нет в душе твоей небесной, донна Анна? Не-а. Не скорблю даже. Мне, видите ли, сегодня пообещали провести в квартиру настоящий Интернет, и я полчаса скакала по дому, пугая соседей победной песнью. Это реальность. И то, что я пришла в гости к Уле, и мы ели тирольский пирог, и смотрели клип с Ником Кейвом, – реальность.

А то, что пока не удалось одно начинание, – это так, всего лишь досадное недоразумение.

В прежние времена существовала народная примета: встретить Марту с коньяком – к добру, а с конфетами – к худу. Потому что если я иду в гости с бутылкой, то все со мной понятно: планирую нажраться и поговорить о литературе. А если с каким-нибудь бабушкиным гостинцем, типа помадки и зефирчика, то жди беды, потому что я, значит, намерена принять интересный наркотик (после которого на сладкое пробьет), а потом устроить оргию.

Теперь эта примета не работает, потому что, с чем бы я ни шла: конфетками, коньяком или с наручниками, мы все равно будем говорить о литературе и обязательно нажремся.

И вот мы с Гришей пьем виски и говорим о литературе, и в результате этой беседы он сильно бледнеет, а я ухожу из его дома с двумя Гарри Поттерами. До сего момента я не читала ни одного, а тут сразу пятый и шестой.

После трех дней пристального чтения сознание мое, как и следовало ожидать, щелкнуло, сдвинулось и поплыло вниз по медленной полноводной Миссисипи, а мне осталось только сидеть в центре плота и смотреть на берега.

Началось с того, что всякая вещь приобрела вычурное имя из двух слов – ну, вроде пушистая самомурчалка, волосатая вонючка и волшебная буквописалка. Наверное, дошло бы до йогуртовой вкусняшки, если бы не врожденное чувство стиля – некоторые слова я отказываюсь даже думать.

Во-вторых, сны. Мне приснилось, что некий подросток решил клонировать себя девяносто девять раз, «чтобы создать футбольную команду», как он выразился. Слава богу, я успела его остановить, когда он клонировался четырежды. Маленький клон походил на серого котенка, а в следующей стадии развития – на толстозадого медвежонка.

В-третьих, я все время пытаюсь решить домашние проблемы магическим образом. Ну, если чашка падает со стола, то я сначала стараюсь остановить ее силой мысли и только потом протягиваю руку, но это уже зря, ускорение свободного падения на нашей планете неприлично велико.

В-четвертых, мой кот сегодня пытался утопиться. Совершенно самостоятельно, без принуждения, он сиганул в ванну, полную воды. Я почему-то крикнула ему: «Верещагин, не заводи баркас!» Но быстрее, чем я успела произнести эту фразу, он забил лапами, как колесный пароход (ну так я вижу), оттолкнулся от воды и вылетел из ванной. Даже намокнуть толком не успел.

Можно, конечно, сказать, что Гарри Поттер здесь ни при чем. Но раньше, до того как он завелся у меня в доме, кот никогда не проявлял суицидальных наклонностей.

В-пятых, я совершенно перестала удивляться чужой системе знаков. Вот сегодня, покупая скульптурный пластилин, слышала, как женщина говорит продавцу: «Мне линейки – одну дымчатую и одну гибкую, но я понятия не имею, что это значит», – а он спокойно отвечает: «Двадцать восемь рублей».

А еще в метро я услышала за спиной «это влюбленность», произнесенное хриплым булькающим голосом, какой обычно издают сожженные денатуратом связки. Я оглянулась. Так и есть, большой, краснорожий, то, что ошибочно называют «работяга». А он добавляет: «Она непреодолима». И всю дорогу я прислушивалась, что он еще скажет другому, такому же, но помоложе и с нормальным еще голосом, но они потом только шептались.

Должно быть, неудачное заклинание.

А потом я встретилась с девочками, и мы поехали в «Икею».

Точнее, сначала в «Оби». Это очень забавно всегда – женщины, покупающие что-нибудь для ремонта. У них такие сосредоточенные лица становятся, потому что мысленно они ворочают квадратными метрами, что-то там затирают, красят, клеят и даже, кажется, шпаклюют – шпателем или там мастихином. И при этом еще страшно экономят, больше из принципа, чем по нужде. Они в это время как-то немножечко отключаются, а потом обнаруживают себя уже на улице, с подозрительным набором вещей и веществ, которые никогда не будут использованы.

Но я была с Тиной и Улей, которые как раз понимают в красках и во всем таком, потому что художники. Так что умилялась я в основном чужим женщинам, которые долго и сосредоточенно щурились на строительное, потом метались по залу, ловили консультантов и победно вели их за собой, как маленькие лодочки на буксире, к нужному. Консультант записывал код товара и прочие свои глупости, а женщина напряженно кивала и только иногда мучительно вскрикивала: «Три! Нет!!! Четыре, четыре! НЕЕЕЕТ! Шесть – в маленькую и еще на кухню! Вы записали – на кухню?!»

Конечно, он записал. Дома выяснится, что это все не подойдет, к масляной краске не пристанет, а хоть даже и пристанет, кто же этим будет заниматься и когда, если «ты, в выходные» – ответ неверный?