Случилось нечто невиданное - Мария Даскалова

Сейчас она проходит через Хорсово. Наше предложение будет для них в самый раз.

Василь и Панайоти согласились со словами капитана.

— Вот что я думаю. Наше предложение так или иначе будет принято, — начал Василь. — У нас два отряда. Конницей командует Фокиано, а голоштанной пехотой, — пошутил он, — капитан Буюкли. Мы и так готовились стать моряками, ведь целый корпус собирались переправить через реку… Вот что я предлагаю: примемся за дело этой же ночью. По темноте доберемся до острова вплавь; десятка парней хватит. Захватим острова, потом всех перебросим туда.

— Ты хорошо рассудил, но тебе, Василь, еще сегодня предстоит отправиться в путь. У нас нет известий от нашего Петра Вражила. Мы послали его в помощь Нековичу, и с концами. Никто не отзывается. Смогли ли они добраться до императора и передать ему прошение… Мы в неведении. Где Милко Петрович, где Николай Вучич? Вернулись ли, воюют ли… В Бухаресте наши знают об обращении к императору. Вучичу еще там было сказано не двигаться из Бендер с полуторатысячным войском. Я предлагал ему разбиться на небольшие отряды, как наш… Теперь ты видишь, как много я ожидаю от твоей поездки.

Смеркалось. Дородная фигура капитана Георгия темнела на холме, напоминая суковатый ствол дуба, глубоко пустившего свои корни в землю. Бури и молнии оборвали листву, но дуб не тронулся с места, не согнулся, а внизу у него пробивались свежие побеги. Кем был этот человек?

Георгий Мамарчев по прозвищу Буюкли[15], данному ему не только по причине большого роста и статной фигуры, но и из-за молодецкого духа, родился в 1786 году в городе Котел. Корни его рода тянутся аж со времен еркечан[16], а деды его — такие же, как он, упорные, смелые и предприимчивые мужи, могучие как пехлеваны[17], высокие и усатые — были дервентджиями[18]. Георгий учился у попа Стойко Владиславова, а историю своего народа изучал по книге хилендарского монаха Паисия. Эту историю под руководством попа Стойко он переписывал неоднократно. Когда в 1806 году началась русско-турецкая война, он двинулся с друзьями в Валахию, где они вступили в Болгарское земское ополчение. В 1811 году, отличившись, он стал командовать отрядом, получил орден. Война закончилась, но Георгий не вернулся в Котел. Ему, как и любому добровольцу земского ополчения, не было места в Турецкой империи. Да и был он не из тех, кто ходит по земле с опущенной головой. Не терпел ни чорбаджийского старшинства, ни господства беев. Он стал поборником свободы отечества. Поселился в Бухаресте. Все тамошние эмигранты знали капитана Буюкли — и болгары, и сербы, и валахи. Он принимал активное участие в греческом восстании, подписывал своим именем письма тайных организаций, но неуспех восстания заставил его уйти в подполье и терпеливо ждать подходящего времени для возобновления действий. И вот, наконец, это время пришло. Сразу после объявления войны он вместе со своим другом Панайоти Фокиано собрал дружину в триста человек и из собственных средств снабдил их оружием. Большинство дружины составляли болгары, но имелось немало валахов, олтенцев и молдаван, а также несколько сербских и греческих эмигрантов. В дружине царили согласие и единодушие.

Капитан Георгий Буюкли, грек Панайоти Фокиано и житель Котела Василь Волков давали немалый повод для размышлений генералу Роту и атаману Бегидову. Они знали, что эти мужи были весьма состоятельны, имели собственность в Бухаресте, но презрели собственное благополучие и двинулись в поисках смертельной опасности. Этого двум генералам было трудно понять.

Над рекой сгущались сумерки, крепость тонула в синих тенях. Троица мужей спускалась с холма в лагерь.

— Вот что, Василь, — говорил по дороге капитан Георгий. — Самое главное, что передашь Александру Нековичу — то, какую работу мы здесь ведем. Пусть он донесет до императора мысль, что от нас, добровольцев, большая польза для его армии. Сегодня-завтра мы возьмем острова, перекрыв реку. Если и это не помощь, то уж и не знаю!.. А ты, Панайоти, отправляйся немедля. Людей надо спасти.

Капитан Георгий снова бросил взгляд на крепость, на реку и, раздраженно дернув ус, продолжил:

— В Хорсово отправляется обоз с больными и ранеными. Его будут охранять казаки Бегидова. Они просят несколько наших парней. Ты, Василь, отправишься с ними. Так вот, брат. Необходимо действовать. Русские могут позволить себе промедление, а мы — нет. Пусть они ждут артиллерию и флотилию, а нам ждать нечего и некого. Уже утром мы прервем турецкие сообщения с крепостью, блокируем ее со стороны реки. Русские оценят нашу помощь, а для нас это очень важно. Они поймут, что в этой земле живет не безропотный скот, а народ, который не примирился с рабством и за свободу готов отдавать свои жизни.

Через час капитана Буюкли пригласили в штаб корпуса. Его предложение было принято. На него возлагалась большая, ответственная задача: установить связь с противоположным берегом, и не временную, а постоянную и надежную. Командование корпусом поверило в силы добровольческого отряда, в добрые намерения и честность капитана Буюкли.

Через два дня нарочный, посланный генералом Ротом, повез очередное донесение в главную штаб-квартиру. В нем генерал сообщал главнокомандующему, что связь с русскими частями в Бухаресте и Малой Валахии установлена не через Хорсово, а прямо у Силистры. Описал он и действия добровольцев, предлагал наградить двух командиров добровольческих отрядов, Георгия Буюкли и Панайоти Фокиано. Последний разбил вражеский отряд в Делиорманском лесу, захватил орудие и спас много обреченных на гибель болгар.

Глава XV

Адмирал Грейг

1

«22 июля 1828 года. Флот отдал якоря на рейде Варны». Вахтенный офицер флагманского корабля «Париж» внес эти слова в шканечный журнал, когда ранним июльским утром корабли как белые лебеди появились в водах Евксиноградского залива.

Лазурная вода тихого залива, золотистый песок, буйная зелень берегов привлекали взгляды офицеров и матросов и пробуждали в них желания, которые не имели ничего общего с распоряжениями адмирала Грейга. Им предстояли незамедлительные военные действия, и в заливе закипела усиленная работа. Строительство причалов, посредством которых будет осуществляться связь сухопутных сил с флотом, устройство складов и лазарета поглощали все без остатка силы матросов.

Адмирал, с детства воспитанный в духе строгости и военной дисциплины, не давал себе расслабиться ни на минуту и использовал даже часы, отведенные самой природой для отдыха. Вечером он читал допоздна: изучал медицину, увлекался поэзией, следил за развитием мировой науки. Этот человек еще до прибытия к Варне приступил к энергичным действиям, которые заранее обдумал и предварительно спланировал. Когда