Фаберже для русской красавицы - Мария Жукова-Гладкова

– И часто вам поклонники пишут? – спросила я у девушки.

– Зачем нам писать? – удивилась она.

Наверное, нехорошо читать чужие письма, но после всех событий последних дней я все-таки решила взглянуть на то, что Соня хранила у себя на работе – Соня, которая жила одна и могла не опасаться, что кто-то доберется из домашних до ее переписки.

А ведь в ее квартире что-то усиленно искали…

Конверты отсутствовали. Я держала в руках просто пачку сложенных листков. Я открыла первое письмо.

Оно было распечатано на лазерном принтере крупным жирным шрифтом. Я сказала бы, что его писал маньяк – или тот, кто косил под маньяка.

Соне угрожали. Ее обещали убить, если не отдаст чужое.

Писем было шесть. Совершенно одинаковых – словно кто-то запустил распечатку, задав необходимое количество копий…

– Зови Ильича Юрьевича, – сказала я прибалдевшей девушке, которая тоже успела ознакомиться с содержанием посланий.

Ильич прибежал быстро, изучил текст, заметил, что мы зря трогали листы, а то можно было бы попробовать снять отпечатки пальцев, потом замер на месте.

– А ведь этих писем не было, когда я сюда приезжал после покушения на Романову! – воскликнул он. – Не было! Мы же осматривали все!

Он опять задумался на мгновение, потом повернулся к девушке.

– Где гримерка Борисовой?

– Пойдемте, – позвала она. – Ее еще не заняли. Конкурсный отбор назначен на следующую неделю.

В коридоре уже толпилась группка девушек. Все переговаривались шепотом.

У Людмилы Борисовой нашлось три точно таких же письма – без конвертов, без подписи, распечатанных на принтере. Разница была только в обращении – каждую девушку называли по имени: Сонька-шалава или Люська-шалава.

– Так, пошли к сегодняшней убитой, – велел Ильич Юрьевич, в коридоре столкнулся с кем-то еще из прибывшей бригады и быстро объяснил ситуацию.

«Катька-шалава» получила два письма.

– Девочки, давайте-ка по гримеркам, – сказал Ильич Юрьевич. – Обыщите все, где только могут лежать письма. И скажите честно: кто-то еще из вас получал такие – или похожие – послания?

Все покачали головами.

– Соберите остальных. Сегодня в клубе все, кто тут работает? Или есть выходные?

– Суббота же, – заметила одна. – По пятницам и субботам у нас полный состав.

Другая напомнила про двух отсутствующих и находящихся неизвестно где подружек.

– Их помещения мне покажите!

Больше писем ни у кого не нашлось. Никаких.

Тогда Ильич стал интересоваться, кто мог появляться за кулисами. Он считал, что раз конвертов нет ни в одном случае, письма, вероятно, подкладывали прямо в гримерные. Кто мог это сделать?

Девочки объяснили, что иногда клиенты к ним заходят. Но чтобы один ко всем трем пострадавшим… Такого не было.

Теоретически письма могло подложить множество людей – официанты, уборщицы, менеджеры… Только кому это надо? Если только за приличные деньги. Но кто стал бы платить за это приличные деньги?

Я же стояла в сторонке и раздумывала, связаны ли покушения на девушек с кражей английской коллекции или это совершенно другое дело? Тогда при чем здесь девушки? И что объединяет их, кроме клуба? Соня и Людмила встречались с одним мужчиной – Юриком Самохваловым – и теоретически могли быть связаны с коллекцией, а Людмила точно была. А убитая сегодня Катя? Нет, стриптизерши говорят, что с бизнесменом Самохваловым она даже не была знакома. Какое отношение она могла иметь к коллекции? Следствие, конечно, будет с этим разбираться. Но, может, дела вообще не связаны?!

И кто покушался на меня? Кому я помешала? Что я такого узнала, за что меня стоит убивать?

Внезапно я вспомнила про Андрея Голованова. Вчера я познакомилась с ним в Обществе потомков царской семьи. Сегодня Андрей пригласил меня поужинать. Да, я, конечно, совсем не крокодил и привлекаю внимание мужчин, но неужели у такого крутого парня нет женщины? Ну ладно аристократ Джеймс, который ищет титулованную русскую. Его мгновенный интерес к Соне можно объяснить. А Андрея ко мне?

И, кстати, где он?

Словно уловив мысленный импульс, Голованов нарисовался в конце коридора, заметил меня, подошел и обнял за плечи.

– Мне сказали, что ты здесь. Меня отпустили. А ты когда освободишься? – он посмотрел на Ильича Юрьевича.

– Наталью Петровну никто не задерживает. – Ильич перевел взгляд на меня. – Я вам позвоню.

Я кивнула, и мы с Андреем тронулись к выходу. Отца Богдана я в тот день больше не видели. Девочки сказали, что он был недолго и давно ушел.

– Менты достали, да? – спросил Андрей, заводя двигатель. – Они утомят кого угодно.

– Это их работа, – пожала плечами я. – И как жалко девчонку!

– Знаешь ли, просто так не убивают, – невозмутимо заметил Андрей. – Таким образом, во всяком случае. А ее убийство явно было спланировано заранее. И хорошо спланировано. Человек знал место, знал пути отхода. Ведь никого же не взяли.

– Думаешь, работал профессионал? Наемный киллер?

– Все может быть, – ответил Андрей.

У подъезда он целомудренно поцеловал меня в щечку и уехал. В гости на этот раз не напрашивался.

Англичанин перебирал в памяти всех российских потомков царской семьи, с которыми успел познакомиться. Ему было интересно общаться с двумя из них – своим ровесником, который полжизни провел в горячих точках планеты, и одним стариком. Солдата коллеги англичанина проверили по своим каналам. Все совпадало. Он в самом деле бывал в этих точках, в самом деле воевал и в самом деле обладает неоценимыми навыками. Вот только что он делает в Обществе? С КГБ он не связан, наоборот, у него с КГБ в свое время были проблемы. Значит, его кто-то нанял? Зачем? Вывод напрашивался вполне определенный.

Был еще и умный старикан, очень образованный, что угодно способный объяснить, причем с каких угодно позиций – хоть марксистско-ленинских, хоть христианских, а то еще и что-то из Фрейда ввернет. И всегда так убедительно говорит, что не поверить невозможно! Англичанин отметил старикана как очень подозрительного типа.

На следующий день, в воскресенье, ко мне приехали монаршие особы. Никогда не думала, что доведется принимать у себя и брать заказ у лиц царской крови. Николай IV запросто хлопнул рюмку водки, как, впрочем, и Ольга Сергеевна. Сонина мать, как я уже говорила, производила впечатление женщины пьющей. Пятно на потолке произвело на них большое впечатление.

Снимая мерки, я расспрашивала потомков Романовых о членах Общества и об украденной коллекции. Меня интересовало, что они обо всем этом думают.

Думали они на КГБ, именуя известную организацию по старинке.