Патриарх Сергий - Михаил Одинцов

С места для возражений вновь поднялся было нарком юстиции.

— Исаак Захарович, мы вас слушали, достаточно, — усадил его Ленин.

— Владимир Ильич, — вступил в разговор Петр Стучка, — по Москве уже ходит в списках послание Тихона. К утру оно будет в Питере. Нам нужно спешно издать в массовом порядке декрет, чтобы завтра распространить его текст по заводам, фабрикам, войскам. Дать в руки агитаторам для митингов и собраний.

— Верно… Товарищ Володичева, — обратился Ленин к секретарше, ведшей стенограмму заседания, — вот вам мой текст проекта декрета с поправками. Обойдите членов Совнаркома, пусть распишутся, и срочно по телефону передайте его в «Известия» и «Правду» с наказом, чтобы завтра в утренних номерах был!

Опубликованный утром 21 января 1918 года в центральных газетах как ответ «на вызов церкви» декрет Совнаркома об отделении церкви от государства лишь подлил масла в огонь острых обсуждений на Соборе послания патриарха и мер, необходимых, по мнению церкви, для противодействия власти. Общее мнение и настроение собравшихся выразил протоиерей одной из московских церквей Н. В. Цветков, заявивший: «Самое сильное место в послании патриарха — анафематствование врагов родины и Церкви и запрещение входить с ними в общение. Хотя это место, при всей его краткости, очень выразительно, но все-таки оно требует объяснений… Собор должен бы выяснить, кого же анафематствует Святейший патриарх. Я высказался бы… за то, что анафематствованию подлежат власти, ныне существующие, которые замыслили предательски погубить Родину и Церковь. Но нужно иметь в виду, что в составе правительства есть лица, которых, по их вере и национальности, анафематствование не может касаться. Собору следует выразить свое отношение к этим нехристианским лицам, играющим большую и пагубную роль. Затем анафематствованию должны подлежать сознательные исполнители велений правительства и бессознательные элементы, которые по злой воле и трусости исполняют повеление этой власти»[44].

Единство мнений членов Собора проявилось также при выработке постановления относительно декрета об отделении церкви от государства. С. Н. Булгаков в заседании одного из соборных отделов предлагал учитывать следующее: «Перед нами два положения: объявить народных комиссаров врагами Церкви и народа, и нужно самые действия объявить противохристианскими, сознательные исполнители коих подлежат отлучению. Пункт же о неповиновении декрету требует змеиной мудрости: некоторые пункты декрета (свобода совести, светская регистрация) приемлемы, и с ними можно согласиться».

Точка в обсуждении была поставлена Поместным собором, который в принятом 25 января соборном постановлении охарактеризовал декрет Совнаркома как «злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против нее гонения». Одновременно всякое участие «как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь» расценивалось как несовместимое с принадлежностью к церкви, караемое вплоть до отлучения от церкви.

В этот же день, вечером, на закрытом заседании Собор вынес специальное постановление о том, чтобы «на всякий случай болезни, смерти и других печальных для патриарха возможностей предложить ему избрать несколько местоблюстителей патриаршего престола, которые в порядке старшинства и будут блюсти власть патриарха и преемствовать ему». Патриарх Тихон выполнил это постановление, что в дальнейшем стало спасительным для сохранения каноничной высшей церковной власти в Русской церкви.

Реакция церкви на политическую ситуацию в стране, на правительственные решения и акты относительно положения и деятельности религиозных объединений показала, что и патриарх, и Собор, по существу, отказались признать обязательным для церкви исполнение основного правового акта советской власти в отношении религиозных организаций — декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. Это было воспринято властями как открытое вмешательство церкви в сложную политическую ситуацию в стране, как акт, ее дестабилизирующий, как призыв к верующим перейти к открытому неповиновению и сопротивлению существующим органам власти.

Тому подтверждением стала прокатившаяся по европейской части России в феврале — марте 1918 года волна противодействия попыткам местных властей провести декрет в жизнь. Организовывались массовые крестные ходы и богослужения на площадях в поддержку «гонимой церкви». Кое-где возле церквей происходили столкновения, совершались акты насилия, вплоть до смертных случаев, в отношении работников советских органов власти. Коллективные петиции с требованиями отменить декрет, с угрозами массового сопротивления направлялись в адрес правительства. Повсеместно распространялись листовки, прокламации и воззвания с призывами поддержать позицию патриарха и Собора в противостоянии «самозваной власти».

К примеру, в одной из листовок, изданной Поместным собором под красноречивым названием «Анафема патриарха Тихона большевиков», верующим разъяснялось, в отношении кого направлены меры церковного наказания. В частности, в ней можно прочитать: «Патриарх Московский и всея России в послании возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Христовой обнажил меч духовный против извергов рода человеческого — большевиков и предал их анафеме. Глава Православной Церкви Российской заклинает всех верных чад ее не вступать с этими извергами в какое-либо общение».

Предлагалась и обязательная для всех верующих линия поведения в отношении анафематствуемых: «Родители, если дети ваши — большевики, требуйте властью, чтобы отреклись они от заблуждений своих, чтобы принесли покаяние в великом грехе, а если не послушают вас, отрекитесь от них. Жены, если мужья ваши — большевики и упорствуют в служении сатане, уйдите от мужей ваших, спасите себя и детей от заразы, губящей душу. Не может быть у православного христианина общения с слугами дьявола на небесах. Церковь Христова призывает вас на защиту православной веры»[45].

Анафема патриарха провозглашалась практически за каждым богослужением в действующих храмах России.

Зимой — весной 1918 года противостояние православной церкви и государства было налицо, и все же обе стороны предпринимали некоторые шаги к поиску компромисса. Немало обращений патриарха Тихона, Поместного собора, отдельных иерархов и священников рассматривалось в Совнаркоме, других ведомствах и учреждениях и по ним принимались положительные решения. К слову сказать, и работа Собора, хотя и среди членов правительства, и среди видных и влиятельных большевиков не раз возникало желание закрыть его, не приостанавливалась. Властями разрешалось проведение богослужений в храмах Кремля.

Вторая сессия Поместного собора, продолжавшая свою работу до 20 апреля 1918 года, рассмотрела и ряд проблем внутрицерковного устройства. Среди них вопросы епархиального управления, устройства и жизни приходской общины, учреждения единоверческих кафедр, деятельности духовных учебных заведений, расширения внешней и внутренней миссии церкви. Причислены были к лику святых Софроний Иркутский и Иосиф Астраханский.