Хозяйка закрытого города - Теона Рэй

— Если вы сможете ей помочь, я осыплю вас драгоценностями. Знаю, вы и без того богаты, но купить, например, остров все равно не способны.

— Милорд, мы уже сказали, что ничто не способно помочь человеку, который уже одной ногой в Подземном мире из-за Песочной лихорадки…

— Не хотите остров? Ладно, — старался говорить ровным тоном, но для этого пришлось стиснуть челюсти и теперь мой голос был похож на шипение змеи. — Если вы сможете вернуть ее, я вас не убью.

Лекари переглянулись. Они знали, что это не шутка.

Лучший друг Льера, лорд Острого края, самый богатый и влиятельный дракон после Великого лорда.

Я никогда не угрожал людям или своим подданым. Никогда не тыкал своим происхождением, и никогда не пользовался возможностями, которые перешли ко мне вместе с властью. Я пользовался лишь своим богатством, и то втихую, молча, щедро одаривая тех, кто был со мной добр.

Но сейчас другого выхода не было, если эти двое, что сидят передо мной, не спасут Анну, моя жизнь и тем более драгоценности в моей сокровищнице, потеряют всякий смысл.

Так больно мне не было даже когда пес едва не оторвал кусок мяса от моей ноги. Внутренности горели огнем, и с каждой секундой все больше и больше. Но ни открыть глаза, ни заговорить у меня не получалось. Что-то мешало, будто на лицо наложили альгинатную маску… Помню такую, мне очень она не нравилась — казалось, будто я задыхаюсь, а рот и глаза залеплены и закричать не могу.

Паника нахлынула внезапно. Никаких альгинатных масок в Исмантуре нет, а на меня давит земля! Меня же закопали! Я умерла? Снова?!

Со всей силы задергала руками и ногами, замычала, не сразу сообразив что мое тело двигается свободно. Даже когда мою талию обхватили чьи-то руки, удерживая, я какое-то время продолжала дергаться.

— Аня, тише. Спокойно, я здесь, — знакомый голос был хриплым и уставшим. — Снимите с нее это!

В следующую секунду до лица дотронулись холодные пальцы и тяжесть с лица сняли, я резко распахнула глаза и вдохнула теплый воздух. Горел огонь в камине, под потолком висела люстра со множеством свечей, шторы на окнах были сдернуты в одну сторону и на черном бархатном небе сияла россыпь миллиардов звезд.

Я жива.

— Барт?

— Поверни голову совсем немного, — все тот же уставший, слабый голос.

Мужчина лежал справа рядом со мной, на боку и смотрел на меня туманным взглядом. От его руки тянулась прозрачная трубка до какой-то незнакомой мне железной штуки. Небольшое металлическое сооружение стояло на столике у кровати, среди банок, бутыльков, деревянных коробочек и другого подобного хлама. От этой же штуковины вела другая трубка, конец которой находился привязанным к моей руке на сгибе локтя.

— Переливание? — мой голос тоже был хриплым. Наверное, ото сна. — Не помню, чтобы у меня была потеря крови.

— Другого выхода не было, ты умирала. Мои лекари нашли только этот способ избавить тебя от песочной лихорадки, не знаю насколько он действенный, но ты хотя бы открыла глаза, и даже разговариваешь. Как ты себя чувствуешь?

— Горит все как в огне, — не стала скрывать. Мозг не особо мог понять, каким образом переливание крови помогает от лихорадки, но наверное и не нужно. Драконам лучше знать, не зря они по двести лет живут.

— Это хорошо, — голос Барта стал еще слабее. Мужчина вздохнул, немного поворочался на одном боку и прикрыл глаза.

— Барт?

— М-м-м?

— А ты себя как чувствуешь?

— Лучше не бывает. Ты жива, это главное.

— Долго я была без сознания?

— Три дня.

Теперь понятно, почему так хочется есть несмотря на жуткую боль внутри. Жар распространился из грудной клетки до живота и теперь двигался к ногам. Кровь кипела, наверное, в прямом смысле этого слова — иначе не могу объяснить, почему так больно.

— Это из-за твоей крови да?

Барт понял, кивнул.

— Прости. Скоро все закончится.

— Спасибо тебе, — я замолчала, прислушалась к ровному дыханию рядом с собой и взглянула в окно. Так было проще говорить, не видя измученного лица Барта. — Наверное, драконы не постоянные доноры крови и для тебя это серьезно…

— Мы теперь связаны только и всего. Ты можешь жить своей жизнью, а я завишу от тебя. Ты заболеешь, и я заболею. Ты умрешь, и я умру.

— Ты же шутишь? — я аж подпрыгнула, забыв о трубке в руке. Испуганно осмотрев место перевязи, убедилась что ничего не отпала и снова легла.

— Ну конечно шучу. Это простое переливание, — Барт через силу усмехнулся, и закашлялся.

— Сколько из тебя уже выкачали?

— Тебе проводят полную замену крови, по литру в день.

— Мне ее заменяют, а тебе?..

— А я — дракон, не волнуйся.

Наверное и правда не стоит волноваться. Но тогда почему он такой… никакой? Да на него даже смотреть больно, и без того бледное лицо стало еще бледнее, а голубые глаза словно выцвели.

— Барт?

Мужчина промычал что-то невразумительное, потом зевнул.

— Ты подарил мне жизнь. В прямом смысле. Спокойной ночи, Барт.

Но он уже не ответил. Я еще долго слушала мирное сопение рядом с собой, стараясь не заплакать от разрывающего меня чувства благодарности.

Заснула спокойно, когда жжение не прошло, но стало не таким адским, а проснувшись обнаружила себя в одиночестве.

В комнате все так же горел камин, под потолком десятки свечей, а за окном — миллиарды звезд. Лекарских непонятных штуковин на столике не было, теперь там стоял поднос с еще горячим чайником, чашки, вазочка с печеньем и пышный букет из белоснежных лилий. Я завороженно потрогала лепестки, пытаясь понять, где Барт взял цветы, учитывая погоду за окном, вдохнула аромат… и ничего не почувствовала. Испуг был внезапным и коротким. Я потеряла обоняние? Но аромат медового чая с апельсином успокоил — все в порядке, цветы, наверное, просто не имеют запаха. Оставалось надеяться, что они не искусственные, а то у меня с такими букетами ассоциации… нехорошие. Мне туда, куда их приносят, еще рано, хоть лихорадка и пыталась отправить.

Еле слышный скрип двери заставил оторваться от любования лилиями, и улыбнуться.

— Думал, ты еще спишь, — Барт выглядел как обычно — ни следа усталости, и угрызения совести за его вчерашнее плохое самочувствие меня оставили.

— Только что проснулась.

— Выглядишь хорошо.

— Спасибо, ты тоже.

Мы смотрели друг на друга не зная, о чем еще говорить. Сказать хотелось многое, и в то же время — ничего. Мужчина пересек комнату, не спрашивая разрешения забрался на кровать под одеяло, и откинулся на спинку. Мне пришлось приподняться и тоже сесть. Так мы разлили чай по чашкам, съели все печенье и лишь изредка переглядывались.