Неправильное число - Денис Кащеев

– Пусть войдут, – кивнул Андрей.

– Им же нужно открыть, – поняла Инна. – Сейчас… – она встала с кресла и шагнула к двери.

Та распахнулась, и в рубку вошли Гера и Мальвина – она же, как только что выяснилось, Марина. Лица обоих своей бледностью, пожалуй, дали бы фору Ксюшиному, когда ту держал в заложницах Стас.

– Что-то случилось? – встревоженно поинтересовался Вербицкий.

– Маша Родионова… – выдохнула Марина. – Там, внизу, в лабиринте…

– Что случилось? – повысив голос, с нажимом повторил свой вопрос капитан.

– По ходу, Машку убили, – выпалил Гера.

«Ковчег», день второй

Еще в лифте Олег поймал себя на мысли, что так до сих пор и не побывал в местном лабиринте. Несколько раз собирался, но все время что-то мешало или отвлекало. Впрочем, по словам тех, кто туда наведывался – тех же Артема с Дилей, – ничего особо интересного там не было. Ну лабиринт. Ну большой. Ну, запутанный. Если зайти поглубже, не делая по пути меток, наверное, можно и заплутать – но ребята навострились ставить на стенах условные значки цветными маркерами, найденными в комнате отдыха, и всякий раз успешно находили путь назад. Правда, из конца в конец – от лифта до лифта – лабиринт, кажется, еще никто не прошел – по крайней мере, Олег не слышал, чтобы кто-то таким достижением хвастался.

Но на этот раз идти далеко им и не пришлось: тело Маши Родионовой они увидели за вторым же поворотом. Одетая в форму «Ковчега», девушка лежала навзничь, широко раскинув руки и немного согнув в коленях ноги, длинные мелированные пряди ее волос в беспорядке разметались по полу, широко открытые глаза, не мигая, удивленно воззрились в потолок – живые так не смотрят. Шею трупа пересекала страшная темно-бурая полоса, и в первый момент Олегу даже показалось, что у девушки вспорото горло, но, присмотревшись, он понял, что повреждения поверхностные, скорее от сдавливания, чем от разреза.

По виску Олега скатилась холодная капля пота, юноша заметил, что его руки мелко дрожат, и крепко сцепил их за спиной. Хотелось повернуться и убраться отсюда как можно дальше – и поскорее, – но за спиной у него стояли Инна с Галей, так что бежать, так или иначе, было некуда.

Наклонившись над телом, Вербицкий приложил пальцы к шее девушки, подержал несколько секунд, чуть сдвинул, еще подержал, покачав головой, выпрямился.

– Пульса нет, мы проверяли, – сглотнув, проговорил Гера.

– Пульса нет, – хмуро повторил за ним капитан. – Здесь вы ее и нашли? – спросил он.

– Да, – подтвердил Гера. – Мы хотели… Ну, в общем, от посторонних глаз… И пошли… А тут она лежит. Мы ничего не трогали, только послушали: сердце не бьется – и сразу наверх, за вами.

– Кто и когда видел ее в последний раз? – задал вопрос Андрей. – Я имею в виду при… – даже и его голос дрогнул, но тут же снова зазвучал твердо, – … при жизни.

Гера с Мариной недоуменно пожали плечами. Вербицкий обернулся к остальным. Олег лишь развел руками: не помню, мол. Вышло так, что с Машей он на «Ковчеге» вообще не общался. Нет, сколько-то раз на глаза она ему, конечно, попадалась – за столом или вон вчера на вечеринке, но не более того. Поднапрягшись, юноша попытался вспомнить, присутствовала ли Родионова утром за завтраком, – и не смог. Не всплыло даже, где до Мамаева погрома располагалось ее место в столовой.

– Тёма? – спросил капитан, так и не получив ни от кого ответа. – Родионова же в твоей группе… Была.

– Да, – выдохнул парнишка.

– Ну и что – да? У шлюза утром Маша была? А завтракать она приходила?

– Я… Я не знаю… – растерянно пролепетал тот.

– Плохо, – покачал головой Вербицкий.

– Надо народ поспрашивать, – предложил Гера.

– Поспрашиваем… – Андрей поднял голову к потолку. – Кора!

Распорядительница не откликнулась.

– Кора! – еще громче повторил призыв капитан.

– Она не приходит в лабиринте, – подсказала Марина. – Мы еще думали, это чтобы не было соблазна спросить у нее дорозу…

– Мне не дорога нужна, – буркнул Андрей. – Ладно, тогда потом… Надо бы понять, сколько она здесь… лежит, – проговорил он, задумчиво почесав подбородок.

– Дайте я, – протиснулась мимо Олега Инна.

– В педагогическом учат определять время смерти? – недовольно буркнул Вербицкий, не пуская ее к телу. – Пусть лучше Галя посмотрит, она хоть медик.

– Я… Мы такого еще не проходили… – пробормотала сзади Измайлова.

– В девятом классе у меня была идея-фикс стать следователем, – и не подумала идти на попятный Инна, аккуратно отстраняя рукой Андрея – и тот (надо же!) отступил. – Почти год ходила на занятия при городской прокуратуре – с такими же сумасшедшими психами. Чего только не насмотрелась… Надеюсь, что-то еще в голове осталось…

– Ну, давай, дерзай, – кивнул Вербицкий.

Впрочем, Инне это его разрешение, похоже, и не особо требовалось.

Опустившись возле тела на колени, она вгляделась в выпученные мертвые глаза, затем, как видно не удовлетворившись результатом, попыталась раздвинуть пальцами и без того распахнутые веки Маши, сантиметр за сантиметром ощупала бурую полосу у нее на шее, потрогала кисти рук.

– Надо ее перевернуть, – проговорила она затем, обернувшись. – Помогите кто-нибудь.

– Обычно полиция просит не сдвигать с места труп до приезда экспертов, – предприняла попытку вмешаться Галя.

– Ты что, еще не поняла? – прищурилась Инна. – Мы здесь полиция. И мы же – эксперты. Помогите, ну!

Андрей и Гера шагнули к ней, Олегу места уже не хватило, да он, надо признать, особо и не рвался.

Ребята перевернули тело Маши на живот, Инна задрала на ней форменные куртку с футболкой, обнажив спину. Поясница покойницы была жуткого синюшнобагрового цвета. Инна надавила на нее пальцами, и в месте нажатия кожа сразу посветлела, но стоило девушке отвести руку, как цвет быстро восстановился. От этого зрелища Олега замутило, и он поспешил отвернуться к стене, борясь со спазмами в желудке. Когда же он нашел в себе силы снова взглянуть на труп, Инна уже поднималась на ноги.

– Думаю, не менее трех-четырех часов, – проговорила она, вытирая – кажется, непроизвольно – ладони о серые форменные брюки. – Но и не более двенадцати-четырнадцати.

– Ничего себе допуск – десять часов! – бросила Галя.

– Будь я настоящим криминалистом – с инструментами и лабораторией, – определила бы точнее, рассказав в придачу, что она сегодня кушала на завтрак, – невозмутимо пожала плечами Инна.

– Это я тебе могу и без инструментов сказать: рассыпчатую голубую кашу, – хмыкнула Измайлова.

– Кстати, не факт, – покачал головой Вербицкий. – Хоть убейте, не помню, присутствовала ли она утром в столовой.