Помнить имя свое - Анастасия Смышляева

один вопрос, который должно задать. А пока ему нужна наша помощь.

Колдун вновь заерзал на лежанке из добротного меха и застонал. Он схватился одной рукой за лежащий на груди амулет.

— Не по своей лишь вине Василий лишился стада… Ваш народ не выполнил наказ прародителя своего… — сквозь одышку пробормотал нойд. — Не видать вам оленей…

Георгий на корточках подполз к Оце и тихо произнес:

— Неужто все зверье от пастухов уйдет?

— Раньше думать надо было, — прохрипел шаман. — Ни один из них земле-матери кости убиенных животных не предал, ни один из них брату-оленю не поклонился, ни один из них дом его не сберег. Равновесие нарушено…

После этих слов нойд снова закрыл глаза и забылся. Георгий, тяжело вздохнув, вновь приблизился к очагу. Он опустил голову и уставился в пол.

— Рано или поздно это должно было произойти, — пробубнил старик.

— Что ж… На курицу со свининой и говядиной перейдете, — ответил Коля.

— Да не в этом же дело… Нужно помнить имя свое…

Парень заметил, как глаза деда наполнились беспросветной печалью. Будто у ребенка, которому сказали, что Деда Мороза не существует. Или будто у человека, кому поведали о приближении апокалипсиса, после которого он точно не выживет, даже если перейдет на темную сторону. А ведь Георгий даже не разводил оленей. Наверное, потому и не разводил, что очень уж любил этих существ.

Рыбная похлебка оказалась на удивление сытной. После того, как Коля зачерпнул последнюю ложку ухи и закинул ее в рот, он мог с уверенностью сказать, что объелся.

— Возьми черпак и ополосни посуду, — произнес дед. — Только от вежи не отходи. А я пока Оцю накормлю.

Парень, взяв необходимое, направился к выходу. Он со скрипом отворил тяжелую дверь. Каково же было удивление Коли, когда он увидел, что снаружи давно наступила ночь. Стоп. Но ведь они с дедом переступили порог шаманской хижины не так давно. Неужели уже пролетело около двенадцати часов?

Яркий холодный свет полной луны протискивался сквозь огромные лапы здешних сосен. Коля быстренько ополоснул миски, присев на корточки у самой вежи, и забежал вовнутрь.

— Там совсем стемнело! — воскликнул он, глядя на Георгия, который в это время аккуратно подносил дымящуюся ложку к губам ослабевшего колдуна.

— Потише! Теперь ни в коем случае не выходи за порог!

Мохнатый пес, учуяв запах похлебки прямо у себя под носом, сразу же оживился и внимательно наблюдал за тем, как гость из раза в раз поднимал и опускал руку.

— Тебе тоже причитается, — сказал старик, взглянув в голодные глаза собаки.

Та сразу же успокоилась и положила морду обратно на ноги хозяина.

Глава 15. Потаенный выход

Василий совсем потерял счет времени. Он не знал, сколько уже дней сидит в вонючем и сыром сарае — или что это было? Вязкое, горькое зелье, которым поила своего пленника Оядзь, поддерживало в нем жизнь, но разум жертвы был затуманен приятными иллюзиями. Однако в те недолгие часы, когда действие варева заканчивалось, а ведьма уходила на очередную охоту или куда-нибудь еще, Василий снова и снова предпринимал жалкие попытки найти хоть какой-нибудь выход.

Много сил у старика уходило на попытки заткнуть орущих спасателей. За последнее время их прибыло человек семь. Все они рассказывали про поиски затерявшегося в Ловозерской тундре пенсионера и спасение тонущей в болотах женщины. Каждый из них судорожно пытался выбраться из рыболовных сетей, туго затянутых огромной жабой, и возмущался бездействием «сокамерника». Василий, время от времени пребывающий в светлом уме, развязывал их (ножик он все-таки припрятал), и они ошалело бегали по сараю в надежде найти выход.

Оленевод, который не раз брался за подобное, отмалчивался в сторонке и пытался на слух сообразить, где в данный момент копошился паникер.

Как правило, участники поисковой группы носили с собой огромные, очень яркие и тяжелые фонари. Оядзь сразу же примечала приборы в руках у своих потенциальных жертв и отбирала, выкидывая куда подальше. «Эти олухи не носят с собой даже карманных фонариков», — возмущался Васька, рыская в куртках уже испустивших дух пленников. Но однажды ему повезло. Старик нашарил в кармане то, что нужно, и повнимательней рассмотрел место, где находился.

Оленевод понял, что застрял совсем не в сарае. Скорее всего, это был подвал без окон и дверей. Посветив в потолок, за многочисленными слоями рыболовных снастей он заметил дверку. Не пытаясь понять, почему выход находился сверху, когда он попал вовнутрь именно сбоку, Василий тотчас начал продумывать, как подняться. Ноги его совсем не держали, а руки слушались с трудом. Все последние силы ушли на поиски освещения. Но тоненький лучик надежды все-таки пробился сквозь плотную завесу отчаяния, окутавшую измученного старика.

Однако тьма одержала верх в тот момент, когда за спиной пленника возникла Оядзь и выбила у него из рук фонарь.

— Таки пронюхал, — прошипела та. — Только оставила ненадолечко, как он вдруг забегал, как таракан по углам.

Автор иллюстрации: Елена Рудых

Ведьма начала метаться из стороны в сторону, но Васька уже ничего не мог разглядеть. От растерянности старик схватился за первое, что попалось ему в руки, — длинную метлу. Заняв оборонительную позицию, он принялся угрожать беспросветной темноте грязным голиком17.

— Балбес! — заорала Оядзь и отобрала у пленника метлу.

Тогда Василий ухватился за ножичек в кармане и приготовился напасть на жирную жабу. Как только та приблизилась вновь, пленник резко воткнул в нее лезвие. Оно вошло где-то в районе ее лодыжки. Оядзь завизжала, замахнулась на Василия миской, в которой замешивала дурманящее зелье, и со всей дури приложила его посудиной по голове. Через мгновение оленевод уже валялся ничком.

— Недолго мне с тобой мучиться осталось, — пробормотала жаба. — Коленька уже в пути…

Глава 16. Уловка

Спать на мягких оленьих шкурах оказалось куда удобнее, чем в спальнике на синтепоне. Однако толком заснуть Коля никак не мог. Он то проваливался в дрему, то просыпался от малейшего шороха. Георгий, наоборот, дрых, как говорится, без задних ног, что можно было понять по его неизменному затяжному храпу. Оця на удивление совсем затих. Порой Коля открывал глаза и думал, а не помер ли шаман вовсе. Но грудь нойда продолжала вздыматься в такт громкой песне «тракториста» Георгия. Понаблюдав за этой картиной, парень снова попытался забыться.

В очередной раз он пробудился от какого-то стука. Дверь в вежу была раскрыта нараспашку, внутрь ворвался поток ледяного ветра и накинулся на полусонные языки пламени