Призрак счастья - Наталья Рощина

— А мы уже легли спать, — улыбаясь, сказала она. — Добрый вечер, как прошел день?

— Замечательно, — ответила Лита, снова глядя в окно. Потом поставила пустой стакан на стол и загадочно произнесла: — Готовьтесь, завтра у нас гость. Думаю, что о его вкусах лучше вас в этом доме не знает никто.

— Что это означает? — насторожилась Стеблова и присела на стул.

— Я пригласила на воскресный обед Ивана Мартова. Это его черный джип стоял у наших ворот и был замечен Пал Палычем. — Увидев, как вытянулось от удивления лицо Елены Васильевны, засмеялась. — Еще вчера мне бы показалось это абсурдом. Но сегодня, познакомившись с этим человеком, я нахожу, что он очень интересный. Замечательный собеседник. И, думаю, нет ничего дурного в том, чтобы он заглянул в дом, где прожил много лет. Что вы так смотрите на меня? Я разочаровала вас?

— Нет, нет! — замахала руками Елена Васильевна. — Я не могу прийти в себя от неожиданности. вы — удивительная женщина. Неужели вам удалось подружиться?

— Слишком поспешные выводы не для меня. Один ужин, полтора часа откровенности… Не знаю, как это можно назвать и к чему это может привести. — После последних слов Стеблова снова впала в состояние трудного переваривания информации. — Не подумайте ничего дурного. Просто временами мне хотелось закрыть глаза и слушать его голос. Он тоже читает стихи, отвечая рифмой на любую мою мысль, поразительно! Этим он так похож на своего отца. И еще глаза… Я схожу с ума, Елена Васильевна, но, честное слово, не знаю, кто из нас двоих больше ждет завтрашней встречи.

Сказав это, Лита вышла из столовой. Уже на ступеньках опомнилась и, виновато улыбнувшись, оглянулась.

— Спокойной ночи, Елена Васильевна. У меня был трудный день, а завтрашний — просто лишает меня покоя. Я даже знаю, что мне сегодня приснится. Лучше не ложиться. — Лита стала устало подниматься по лестнице, ведущей в спальню.

Стеблова продолжала сидеть, подперев щеку рукой. Она не могла поверить, что все складывается так просто. Завтра приедет Ванечка! Милый, дорогой ребенок, по которому она так скучала. По вечерам в своей комнате она часто рассматривала старые фотографии. На них время остановилось, запечатлев этапы взросления Милы, Вани. На снимках Светлана улыбалась, обнажая белоснежные зубы и сверкая бриллиантами. Она всегда тщательно готовилась к съемкам, объясняя это тем, что хочет предстать перед потомками во всей красе. Ей было необходимо выглядеть настоящей светской львицей, лишенной любых проблем, хотя бы на фотографиях. Пустоту души они передать не могли — женщина умела играть беззаботное счастье. Светлана улыбалась, обнимая детей, улыбалась, прижимаясь к мужу, глаза которого смотрели бесстрастно и снисходительно. Стеблова давно поняла, что молчаливые кадры могут рассказать обо всем без слов. Нужно только внимательно всматриваться в застывшие лица и читать по глазам.

Елена Васильевна очнулась. Разволновавшись, она никак не могла решить, что же приготовить на предстоящий обед? Потом поняла: конечно, чебуреки. Иван с детства обожал их. Густо сдабривал сметаной, а повзрослев, заедал жгучим перцем. Он ждал лета, чтобы каждый раз чувствовать обжигающий вкус темно-зеленого стручка. Никто в семье не разделял его пристрастия, непонятно было, откуда в нем был этот гастрономический каприз. Светлана смеялась, что любовь к острой пище не характерна для наших широт. Георгий Иванович, поддерживая тему, шутил, что надо бы проследить в генеалогическом дереве грузинские корни. Самое интересное, что только Елену Васильевну он смог заразить тягой к острому. Ни Светлана, ни Георгий Иванович не понимали удовольствия, которое получали Иван и Стеблова, хватая воздух от обжигающего все внутри стручкового перца или невероятно острых соусов. Поэтому в холодильнике, за содержимым которого следила Елена Васильевна, острый перец почти не переводился.

Итак, завтрашнее меню составлено. На десерт — мороженое и желе, любимые слойки с клубникой. Стеблова зашла на кухню и принялась за тесто. Она давно готовила непревзойденные слойки, хотя повозиться с ними решалась не часто. Но завтрашнего гостя она собралась встречать по всем правилам. Елена Васильевна в который раз складывала и снова раскатывала в тонкий пласт тесто, не заметив, что, стоя в дверях кухни, за нею наблюдает Лита. Приняв душ, переодевшись в пижаму, с» тонким блестящим слоем ночного крема на лице, она тихонько стояла, стараясь подольше оставаться незамеченной. Ей нравилось наблюдать за работой Елены Васильевны. Руки проворно делали отточенные движения, ласково прикасаясь к тесту. Положив его в очередной раз в холодильник, Стеблова обернулась и вскрикнула от неожиданности.

— Господи, Лита, вы меня до смерти напугали! Я ведь думала, что я одна.

— Простите, я не хотела. — Лита присела на низенькую табуретку, на которой обычно сидела Елена Васильевна, когда занималась чисткой овощей, переборкой фруктов, ягод или еще какой-нибудь долгой работой, требующей удобства и терпения. — Не могу уснуть.

— Вы сами спугнули свой сон, — заметила Стеблова. — «Лучше не ложиться» кто сказал?

— Каюсь.

«Бессонница! Друг мой! Опять твою руку С протянутым кубком Встречаю в беззвучно-Звенящей ночи».

Лита сложила ладони перед грудью в молитвенном жесте.

— Сколько же у вас стихов в голове? — искренне изумилась Елена Васильевна. — В этом вы с Георгием Ивановичем были как близнецы. От него, бывало, рифмы, так и отскакивают.

— Да, это у нас было обоюдное увлечение. Интересно, будет ли у Жорки такая же потребность? — Лита задумчиво подняла брови. Лицо ее замерло, глаза невидяще уставились в открытое окно. Прошло не больше минуты, женщина снова вернулась в реальность. Она виновато улыбнулась и попросила: — Давайте поговорим, если вы, конечно, не собирались отдыхать.

— Еще часик хочу позаниматься тестом, а потом оставлю его в покое до утра. Может, налить чайку? Я заварила с листьями смородины — люблю аромат. Хотите попробовать? И я бы с вами выпила:

— С удовольствием. Честно говоря, есть тоже хочется, но не стану, слишком поздно.

— Что же это у вас за ужин был, после которого вы голодная? — удивленно подняла брови Стеблова. — Неужто Иван Георгиевич был настолько невнимателен?

— Да при чем тут это? Не могу я есть, когда переживаю. Вы ведь знаете. Одни, когда нервничают, едят, как удавы, глотают в огромных количествах все равно что. Они должны жевать, заглушая таким образом стресс. У меня все наоборот: не в силах проглотить крошки, когда переживаю. Не знаю, почему я была такой напряженной? Я всегда хотела общаться с детьми Георгия, а когда представился случай, почувствовала себя, как на экзамене.

— Подвигайтесь к столу. Один тоненький бутерброд с арахисовым маслом вам не повредит, а спать будете крепче, — подзывая Литу к столу, заметила Елена Васильевна. Она заботилась о Мартовой с усердием и жертвенностью матери. Лите всегда казалось, что она даже чем-то напоминает ей Киру Сергеевну. Сейчас ей трудно было представить, что первые встречи со Стебловой приводили ее в ужас. Лита не представляла, что сможет найти общий язык с женщиной, от одного взгляда которой хотелось провалиться сквозь землю. Все переменилось. — А вот и чай, не правда ли, аромат божественный?