Еще один шанс... - Роман Злотников

Так что с учителями мне повезло. Хотя процессу отбора я уделил большое внимание. Батюшка положил учителям царской школы довольно щедрое жалованье, и желающих на такую должность оказалось немало. Комиссию, производившую отбор, возглавлял я лично, а вот входили в нее мой дядька Федор Чемоданов, ближний отцов боярин Сабуров и дьяк приказа Казанского дворца, на который повесили финансирование школы, Калинин. И если на первых двух заседаниях все, кроме дядьки Федора, относились к моему присутствию больше как к некой забаве, мол, царевич в приказного боярина поиграть вздумал, то уже на третьем к моим замечаниям все трое прислушивались со всем возможным вниманием. Потому как выяснилось, что по всем кандидатам, коих мы попервоначалу наметили, у меня оказались гораздо более точные и верные сведения, чем у всех остальных, вместе взятых. Что было вполне закономерно.

Не говоря уж о моей собственной службе мальчишек-наушников, изрядно укрепившейся дедом Влекушей, который работал у меня не только экспертно-аналитическим отделом, но и сам частенько, одевшись в армяк, ходил в город и толкался по кабакам и торгам, возвращаясь изрядно под хмельком, но всегда с прибытком из сплетен и слухов, кои успевал уже проверить и рассортировать, я завел массу друзей-приятелей и в приказных избах, и среди иностранцев-наемников, и в стрелецких слободах, и среди приказчиков и купцов на московских торгах. А уж правилами сбора и обработки информации в этом времени никто лучше меня не владел. Нам, прошедшим жесткую школу российского бизнеса девяностых — двухтысячных, и в наше время в этом деле было мало равных. Еще бы, ведь от того, насколько ты хорошо это дело поставил, не только успех в бизнесе зависел — куда чаще собственная жизнь… Так что я вполне успел за те несколько дней, что прошли между заседаниями, вызнать всю подноготную кандидатов. И на третьем заседании сей высокой комиссии все по ним и выдал. От того, насколько всех их действительно в их науке другие умельцами считают, до некоторых фактов биографии и жизненных привычек, а также кто к какой вдовушке захаживает. Чем и заслужил право понаслаждаться картиной разинутых ртов и вытаращенных глаз.

Из почти трех сотен соискателей были выбраны два десятка человек, а еще одиннадцать были вызваны боярином Сабуровым и дядькой Федором из своих вотчин и иных мест. Как, например, тот же боярин Бязин по прозвищу Грива, имевший славу не только искусного конника, но и знатного обучителя, или татарин Ахметка, бывший пленный крымчак, ведавший у Сабурова всем коновальским делом. Ну и постановлено за год изыскать учителей на предметы, кои пока не преподавались, но были в росписи обозначены, вследствие того что им обучать планировалось позже либо как раз таки вследствие того что учителей требуемого уровня пока не сыскалось. А каких-никаких брать я не хотел… Кроме того, планировалось за год закупить «всяких свитков и книг рукописных и печатных на языках греческом, латинском, свейском, аглицком, немецком, хранцузском, голландском и ином, на коем нужда для школы будет, одобренных патриархом и митрополитами и для обучения отороков опасности ереси не имавшем». На том комиссия перешла уже к более практическим вопросам.

Подворье Сабуровых на Китай-городе, где планировалось разместить школу, было не самым большим, но один курс еще потянуло бы. Затем надо было что-то думать. Причем мне. Поскольку ни комиссия, ни даже сам царь-батюшка не подозревали, что я собираюсь сделать царскую школу заведением постоянно действующим. Но заводить речь об этом сразу я не собирался. Вот подождем, когда появятся успехи, тогда и… А в том, что успехи будут, пусть и не в первый год, я не сомневался. Как только все устаканится… Но, как я уже говорил, к моему удивлению, результаты поперли практически через полгода. А к весне царь-батюшка, весьма увлекшийся сим начинанием, так раззадорился всеми восторженными докладами учителей, что даже загорелся устроить на Москве университет по примеру стран немецких. Чему я, естественно, противиться и не подумал, но и поощрять решил преждевременным. Мне деньги были нужны на другие проекты. К тому же как его тут организуют? Пригласят иноземных ученых, причем тех, кто приедет, а я сильно сомневался, что сюда поедут лучшие. Они тут устроят все как им привычно и не шибко обременительно, после чего все устроенное и объявят университетом. А я считал, что зазывать в Россию нужно именно лучших. И звать их нужно персонально. Мы же пока даже фамилий их тут не ведали. Поэтому я подластился к батюшке и уговорил его на то, что университет, конечно, дело доброе и нужное, но тут уже у него под боком имеется вполне успешное учебное заведение, каковое следует расширять и развивать. Так, может, пока лучше в него вкладываться?.. Таким образом, вопрос с набором нового потока был решен быстро и успешно. Хотя тут же в полный рост встала проблема с размещением. Подворье Сабурова два потока уже, хоть ты тресни, никак не вмещало. Но потихоньку разобрались и с этим, определив первому потоку, с коим я, то есть царский сын, будет продолжать заниматься, на прожилое несколько палат в самом Кремле. Здесь боярских и княжеских подворий, многие из которых частенько впусте стояли, также хватало…

«Первый день во Году» я отпраздновал со своей школой, устроив настоящий пир на подворье Сабурова, ставшем уже родным первому потоку и на котором предстояло жить второму. Новики еще дичились, ели мало, а кое-кто украдкой тырил со стола яйца и прятал их за пазуху. Этим полуголодным детишкам еще даже в голову не приходило, что каждый день они будут есть досыта…

На Воздвижение Животворящего Креста Господня собирались съездить на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Однако батюшка шибко захворал, а одного меня отпускать не захотел. И мне пришлось отписать настоятелю, что отец приехать не может, поелику болен. Вообще, как его прихватывало, он частенько вызывал меня к себе и велел, чтобы я садился у его кровати. После чего начинал мне рассказывать про старые времена, про царя Грозного, про сыновей его, Ивана и Федора, как он попытался вступиться за Ивана, за что был нещадно бит Грозным до крови, как помогал царевичу Федору в его трудах царских. О Дмитрии, убиенном в Угличе, рассказывал мало и скупо. Больше налегал на то, что сей смертью некие «тати» его очернить хотят. Я сидел, слушал, временами гладил его по руке, отчего в той моей части, что принадлежала мальчику, рождалось теплое чувство. Впрочем, я давно перестал делить себя на две части, все больше и больше ощущая себя царевичем Федором, которому выпал уникальный шанс не исчезнуть, как это было ранее, а сыграть свою заметную роль в истории страны. Вернее, какое там ранее — позднее, конечно, да и если еще получится… Потому как только сейчас, поварившись в этой густой бурде под названием «государственное управление», я начал понимать, как тяжело там, в будущем, приходится этим ребятам — Путину, Медведеву и остальным.

Я-то сам раньше (ну или много позже, если подойти к вопросу чисто формально), сидя в компании таких же крутых перцев, как и я, частенько драл горло: «Да эти идиоты из правительства… да этот мудак министр финансов… да этот кретин…» О-хо-хо, недаром кто-то из великих американских актеров сказал: «Как жаль, что все, кто знает, как надо управлять страной, уже работают таксистами и парикмахерами». Вот и мы были такими же, блин, парикмахерами, несмотря на всю свою крутость… Да, при неких идеальных условиях «шарообразного коня в вакууме» существует масса весьма разумных и довольно логичных решений. Но вот что нужно делать и, главное, что возможно сделать реально, сейчас, сегодня, с этими людьми, всей своей предыдущей жизнью приспособленных мыслить и делать так, как привыкли (ну этакий привычный вывих у них в мозгах, преодолеть который ничем невозможно), а не так, как вроде бы требуется, с этой системой управления, с этой чиновничьей бюрократией, с этими финансами — это вопрос вопросов. А начать реформировать хоть что-то — так это выбить данную структуру из уже имеющегося, пусть и слабоэффективного, но все-таки как-то действующего режима на годы, если не на десятилетия. Мы вон там, у себя, уже сколько медицину или, скажем, образование реформируем, а спроси любого — тут же скажет, что раньше, в советское время, и то и другое было куда как лучше…