Последний амулет Блаватской - Екатерина Барсова

переговорить с Людмилой, вдруг та что-то расскажет ей.

Серафиме повезло, Людмила была дома. Она смотрела на гостью невидящими глазами.

– Вы из полиции? Я уже все сказала.

– Нет. Не из полиции. Помните, мы с вами вместе ходили на могилу вашей дочери?

Людмила смотрела на нее без всякого выражения, склонив голову набок.

– Простите, – встрепенулась она. – Мне надо идти.

– Куда?

– Как куда, – удивилась женщина, словно Серафима задала ей странный вопрос. – На кладбище. К Алене.

– Я пойду с вами.

Людмила в ответ на это ничего не сказала. Она вышла из квартиры, закрыв дверь.

– Вы можете помочь мне купить цветы? Это недалеко. Я уже несколько раз приходила с пустыми руками. Это нехорошо.

– Скажите – где. И я куплю цветы.

– За углом цветочный магазин. Я буду стоять здесь и ждать вас.

Вскоре Серафима протягивала Розовой четыре гвоздики.

– Спасибо. Я тороплюсь. Алена ждет меня. С каждым днем она все больше отдаляется от меня. Я пытаюсь отыскать ее дневник и не нахожу.

– Скажите, пожалуйста, – Серафима старалась не отставать от Розовой, – как вы вчера нашли Матвея?

– Кого?

– Мальчика на руинах усадьбы.

– Я не знала, что его зовут Матвей.

Серафима поняла, что память у Людмилы слабеет чуть ли не с каждым днем.

– С вами же говорил Аристарх Петрович.

– Да-да. И такая симпатичная рыжая женщина. Я им все уже рассказала.

– Вы шли по лесу, вышли к Воронихино и увидели…

– Да-да… Там был еще такой мягкий закат. Я торопилась прийти к закату. Алена любила бывать там в это время. Я вышла к усадьбе и вдруг увидела его… Это было так… красиво…

– Красиво? – не поняла Серафима.

– Конечно. Как вы не понимаете. Он был в лучах заката… как ангел. Наверное, он сейчас там, где моя Алена. Они вместе…

Серафима мотнула головой. Они уже почти пришли к кладбищу.

– А они были знакомы?

– Кто?

– Алена и этот мальчик.

– Не знаю, хотя вроде я видела его около нее. Но не помню…

Память Людмилы напоминала ящик со множеством дыр. Норок. Закутков среди хлама, в котором ориентировалась только она. Сложно было выудить из нее что-то полезное и нужное.

– К вам за это время никто не обращался? С момента смерти дочери?

Она покачала головой.

– Никто. Алена была одна… И вот…

– У нее совсем не было подруг?

– Была Римма Семашкина. Но она уехала.

– Они дружили? Были близкими подругами?

– Нет. Близкими подругами они не были. Общались… Пару раз я отпускала Алену к Римме на дачу. Это недалеко от города. Первый поворот около ручья. Дачный кооператив так и назывался «Синий ручей». Я радовалась, что у Алены появилась знакомая. Но та уехала. Ее дедушке дали назначение в Москву. Он сотрудник какого-то министерства. Раньше работал в Ростове. А сейчас перевели. И он всех забрал с собой…

– А мальчик? Друг? – внезапно решилась спросить Серафима.

Людмила скользнула по ней невидящим взглядом.

– Нет. Я бы знала… – И легкая запинка в голосе. – Хотя в последнее время у нее появились от меня какие-то тайны. Я это чувствовала. Но почему, не стала спрашивать…

Они уже стояли у могильного памятника.

– Алена! Я здесь. – Людмила наклонилась и положила цветы. – Алена… – Она что-то бормотала и всхлипывала. – Как же я не уберегла тебя. Нужно было не давать тебе заниматься этой проклятой усадьбой. Ты так любила все, что связано с историей, с этими развалинами. Даже в архиве нашем просиживала, что-то искала…

При словах «проклятая усадьба» Серафима вздрогнула.

В этот момент краем глаза она заметила какую-то темную фигуру. Серафима резко обернулась. Никого. Но ей стало как-то не по себе.

– Я вас провожу, – сказала Серафима.

– Да-да, спасибо…

Обратно они шли в молчании.

Людмила закрыла дверь квартиры почти перед самым носом Серафимы. Даже не сказала до свидания. Серафима подумала, что женщине просто поскорее хотелось остаться одной.

На другое утро в гостинице она услышала, как у стойки администратор и горничная что-то увлеченно обсуждают. Она услышала слово «пожар», «несчастная женщина», «недавно дочь погибла»… Серафима рванула вперед.

– А что случилось?

Горничная, которую звали Ольга, затараторила, размахивая тряпкой в руках.

– Пожар ночью был. Женщина в своей квартире сгорела. Выпила спиртное, потом стала курить. Уснула… Ну и загорелось все…

– Кто это? – спросила Серафима пересохшими губами.

– Людмила Розова, – покачала головой Ольга. – Сгорела во сне.

– Она курила? Я не заметила, – вырвалось у Серафимы.

Две женщины с подозрением посмотрели на нее.

– Просто я пару раз сталкивалась с ней…

Серафима отошла и задумалась. Происходящее все больше и больше не нравилось ей.

Беги отсюда, сказал ей внутренний голос. Беги, пока не стало поздно.

Она набрала Аристарха.

– Да! – рявкнул он.

– Это Серафима Васильева.

– Вы что-то хотите мне сказать?

– Я только что узнала о смерти Людмилы Розовой.

– Я в курсе. У вас есть какие-то данные по этому делу?

– Я вчера ходила с ней на кладбище.

– За вами заехать или вы сами придете к нам в полицию?

– Сама.

– Тогда ждем.

На этот раз Аристарх Петрович был крайне неприветлив. Он кивнул Серафиме и спросил:

– А вы всегда ищете приключений себе на голову? Или это у вас семейное? Так сказать, передается по наследству?

– Ну что вы… – Серафима развела руками. – Всего лишь стечение обстоятельств. Не более того.

– Стечение? – хмыкнул Аристарх. – Не успела Розова обнаружить убитого Матвея Козлова, как… – Он посерьезнел. – Получается, что вы последняя, кто видел Розову в живых?

Только что этот факт дошел до Серафимы. Ее начала бить крупная дрожь.

Лабезников оценил ее состояние.

– Сейчас вам принесут чай.

Он позвонил по телефону, и вскоре Надежда Сипягина принесла ей на тарелке стакан крепкого чая.

– Спасибо, – выдавила Серафима.

– Наша свидетельница. Судя по всему, последняя, кто видел Розову в живых. Надя, останься, – попросил Аристарх. – С тобой как-то легче…

Сипягина села. Сегодня лицо ее было осунувшимся. Под глазами темные круги.

– Рассказывайте по порядку.

Серафима изложила все, что знала. Пока она рассказывала, Лабезников постукивал карандашом по столу.

– Значит, она вела себя как обычно… не была встревожена или напугана?

– Она мне показалась словно отсутствующей…

– Это понятно. Она, к сожалению, стала такой после смерти дочери. Вы не заметили ничего странного или необычного?

– Нет.

– А ваше предложение сопровождать ее она восприняла нормально?

– Да.

– Зачем вы к ней пришли?

На этот вопрос было ответить труднее всего.

– Э… я хотела расспросить ее про Матвея Козлова.

Брови Аристарха Петровича взлетели вверх.

– Что именно?

– Как она его обнаружила, и вообще… – Серафима замолчала.

– Так-так. Вы следователь?

Серафима молчала.

– Нет, – ответил за нее Лабезников. – Так какого черта