День, который никогда не настанет - Куив Макдоннелл

— Немыслимо!

Пол вдруг осознал, что не только он сам дрожит от ярости, но и вибрирует телефон в его кармане.

— Проехала машина, видел?

— Да, Фил. Это был… как его там?.. Мэлони — еще один член «Жаворонковой тройки». А Мэгги… — Пол в сердцах указал на собаку пальцем, — решила напасть на этого мелкого уебана и тем самым запорола наше прикрытие!

Мэгги села и надменно уставилась вдаль, словно не желая удостаивать ответом это нелепое, по ее мнению, замечание.

— Господи, и что теперь?

— Будь я проклят, если знаю. Но следить за Хартиганом теперь будет капец как проблематично. Он разглядел меня с собакой, и вид у нас был очень запоминающийся!

— Блин. А что они там делают?

— Не знаю. Я быстро гляну по дороге, если, конечно, эта мадам не начнет опять бесноваться, как Годзилла. Дойду до машины через пять минут. Будем оставаться начеку. Кто знает, может, Мэлони и Хартиган отправятся в город, чтобы почтить память своего «брата по оружию».

Отключив связь, Пол наклонился к Мэгги.

— Так, мы возвращаемся к машине. Я могу быть уверен, что ты сохранишь голову, когда мы будем проходить мимо сама-знаешь-чего?

Подняв глаза, Пол заметил пожилую даму, стоявшую на своем крыльце и глядевшую на него с нескрываемым ужасом. Он смущенно махнул рукой и поспешно зашагал прочь.

Достигнув дома Хартигана, Пол остановился и потянул Мэгги назад. За фронтальным окном он увидел хозяина дома и Мэлони — явно о чем-то споривших. Пригнувшись за одним из столбиков у ворот, Пол принялся наблюдать. Хартиган возвышался над низеньким Мэлони и сердито махал пальцем перед его лицом. Двойные стеклопакеты наверняка были отличными, поскольку не пропускали звук, но, судя по всему, внутри стоял отменный ор, львиную долю которого производил Хартиган.

Видимо, Мэлони что-то не то сказал, так как Хартиган вдруг вышиб стакан виски из его рук и сильно толкнул. Мэлони отлетел назад и упал на диван. Хартиган прыгнул на него сверху. Ошеломленно и недоверчиво Пол наблюдал, как Хартиган наваливается на своего делового партнера, обхватывает его горло и начинает душить.

— Ну ни хера себе!

Мэлони бешено лягнул ногой, свалив высокую лампу. Пока Пол думал, что ему делать, внутренняя дверь распахнулась, и появился водитель Мэлони. Со снисходительным спокойствием родителя, разнимающего двух неугомонных детей, он заключил Хартигана в медвежьи объятия, оторвал его от своего босса и вынес за пределы комнаты.

Через пару секунд Мэлони встал. Его лицо было красным, он явно задыхался. Пол увидел, как он несколько раз прерывисто покашлял, прислонившись к камину, а потом взял подушку и принялся раздраженно колотить ею по дивану. Затем, словно очнувшись и осознав, где он, Мэлони повернулся и посмотрел в окно. Пол потащил Мэгги прочь, борясь с искушением оглянуться и проверить, не заметили ли их ухода. И лишь когда они отошли достаточно далеко, он вспомнил про фотоаппарат в кармане и выругался. Он не понимал, что это значит, но было ясно одно: между оставшимися в живых членами «Жаворонковой тройки» отношения были далеко не теплыми. А когда он спешил обратно к машине, его осенила еще одна мысль: Хартиган, оказывается, ужасно вспыльчив. Во вторник вечером они потеряли его из виду, а значит, понятия не имели, где он был в тот час, когда убивали Крейга.

Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс невозмутимо закрыла жалюзи своего нового кабинета (предварительно убедившись, что они действительно прикрывают ее от взоров подчиненных) и только потом пнула стену. Идея, стоявшая за этим действием, была двоякой. Во-первых, она читала статью в журнале «Нью сайнтист»[43], в которой утверждалось, что отвлечение мозга болевым воздействием — это хороший способ переключить внимание, чтобы по-новому взглянуть на проблему, казавшуюся неразрешимой. В статье приводились прямые цитаты невролога, цветные диаграммы мозга и подробный план дальнейшей академической проверки данной гипотезы. Вторая причина, по которой она пнула стену, заключалась в том, что ей просто хотелось что-нибудь пнуть.

На столе лежали два предварительных отчета, с молниеносной быстротой подготовленные соответствующими отделами. Полиции брошен вызов, а значит, ее команде будет оказана всесторонняя поддержка. Значительную часть последних суток она потратила на телефонные беседы с комиссаром, двумя правительственными министрами и правой рукой самого тишека[44], считавшими необходимым поговорить с ней лично.

Первый отчет подготовила доктор Дениз Дивэйн, государственный патологоанатом. О ее дотошности ходили легенды, так что отчет, который она написала, был самым толстым документом подобного рода, который попадался Бернс за всю жизнь. В нем с тошнотворными подробностями перечислялись все увечья, причиненные Крейгу Блейку. Основные моменты, которые слишком долго будут жить в памяти Бернс, включали констатацию того, что у жертвы были удалены губы, уши, ногти и веки — почти наверняка до наступления смерти; пальцы ног сломаны, имеются признаки поражения электрическим током гениталий и прокол левого глазного яблока. Короче говоря, кто-то приложил нечеловеческие усилия, чтобы причинить Блейку как можно больше боли и страданий. Причиной смерти был назван сердечный приступ, вызванный сильнейшим шоком и потерей крови. В общем, читая между строк, смерть стала лучшим событием, которое случилось с Блейком в тот вечер. Доктор Дивэйн была известна также тем, что крайне неохотно строила догадки, но этот случай потряс даже ее. Она предположила (с профессиональной точки зрения), что тот, кто способен совершить такие деяния, наверняка обладает значительными медицинскими познаниями и навыками. Более того, после предоставления отчета от Дивэйн последовал куда менее официальный поздний звонок: «Сьюзан, ты хоть представляешь, кем надо быть, чтобы спокойно проделывать такое с живым, дышащим человеком?»

Второй отчет поступил из Технического бюро. Его составил Доакс — многие считали его лучшим экспертом — и подписал начальник бюро детектив-суперинтендант О’Брайен. Бернс видела, как им не терпится показать свои разработки и подчеркнуть, что данный доклад всего лишь предварительный. Отпечатков пальцев в доме нашлось немного — после исключения тех, что принадлежали самой жертве. Кроме отпечатков польской уборщицы, были найдены свидетельства пребывания в доме еще трех пока неустановленных лиц. Хотя прямо об этом не говорилось, но отчет ясно давал понять, что они вряд ли окажутся «вероятными подозреваемыми». Два комплекта отпечатков были обнаружены на втором этаже, третий — на кухне, достаточно далеко от тела жертвы. Разумеется, они будут отработаны, но, скорее всего, выяснится, что эти отпечатки принадлежат электрику и паре гостей, когда-то посетивших званый ужин. Анализ брызг крови также произвел довольно мрачное впечатление — главным образом оттого, что они полностью отсутствовали. Как бы зловеще это ни звучало, но почти ничего не указывало на то, что преступные действия производились в слепом безумии. Выражаясь более простым полицейским языком — им следовало искать первоклассного извращенного маньяка, который получал удовольствие от того, что делал.