Грабеж средь бела дня - Сергей Зверев

Присев на корточки, Эдуард Иванович поднял пистолет и только теперь ощутил, что его трясет дрожь уходящего напряжения и страха.

Однако радость спасения была преждевременной. Внезапно Голенков почувствовал на себе колкий пронзительный взгляд… Подняв глаза, он заметил, как в дверном проеме мелькнула чья-то тень.

Медлить было нельзя – случайный свидетель убийства был совершенно некстати. Отбросив окровавленный молоток, Эдик с пистолетом наперевес ринулся на выход. Убегавший был уже в конце лестницы. Вскинув оружие, Голенков утвердил его в вытянутых руках и, совместив мушку в прорези с затылком беглеца, плавно потянул спуск. Ствол полыхнул огневой вспышкой, и выстрел гулким эхом раскатился под низкими бетонными сводами.

Еще продолжая движение, убегавший резко нагнулся вперед, словно голова его перевесила тело или он увидел на ступеньках что-то бесконечно интересное и хотел на бегу присмотреться… Да так и врезался лицом в лестницу.

Подбежав к жертве, убийца резким движением перевернул тело на спину. Это был Донг – младший брат Нгуена. В «Золотом драконе» он появлялся нечасто; директор ресторана видел нгуеновского брата лишь несколько раз.

– Твою мать… – пробормотал Эдуард Иванович, утирая со лба испарину.

Растерянность длилась недолго. Психика Голенкова отличалась тренированной стабильностью, и потому он довольно быстро взял себя в руки. Мысли обрели необходимую стройность, а движения – уверенность. Оперативная логика подсказывала: главное сейчас – аккуратность и быстрота. Бывший сыскарь прекрасно знал все розыскные методики и потому сразу понял, что следует предпринять.

Перво-наперво он закрыл дверь служебного входа, выходящую во двор. Перетащил тело Донга в подвальную мастерскую и бросил его рядом с Нгуеном.

Лицо вьетнамского бизнесмена, густо перемазанное кровью, было обезображено донельзя. В виске темнело небольшое квадратное отверстие – след от молотка. В жестких черных волосах желтели студенистые капельки мозга. Из полуоткрытого рта влажно блестели мелкие зубы. Глаза остеклянились, словно пуговицы.

Донг выглядел и того хуже. Развороченный выстрелом затылок казался одной огромной раной, и темная кровь вытекала из рассеченных артерий на цемент пола.

Обыскав карманы Нгуена, убийца обнаружил его паспорт, ключи, мобильник, массивное портмоне и квитанцию за сданный авиабилет «Москва – Ханой». Обыск карманов Донга принес примерно такие же результаты. У него тоже оказалась квитанция за сданный билет…

– И чего это они тут остались? – задумчиво вопросил себя Эдик. – И где теперь Хьен?

Закрыв за собой все двери, убийца поднялся по лестнице в хозяйственный дворик. Металлические ворота были заперты. Выглянув за калитку, Эдик убедился, что тихая улочка пустынна. Это означало, что случайных свидетелей выстрела вроде бы не было.

Оставался, правда, охранник.

Обойдя здание, директор «Золотого дракона» приподнялся на цыпочки и осторожно заглянул в вестибюль через окно. Секьюрити по-прежнему сидел за столом, склонившись над кроссвордом. Стало быть, он не видел вьетнамцев и не слышал выстрела и потому не шел в счет в качестве свидетеля.

Быстро прокрутив в голове последовательность событий, предшествующих убийству, Голенков сразу же вычленил все плюсы и минусы своего положения. Главным плюсом оставались слова Нгуена, сказанные накануне прилюдно: «Эдика, месяца будеся в естояне за гьявного». При случае весь персонал ресторана мог подтвердить, что вьетнамское семейство еще вчера вылетело в Ханой. Главным минусом были случайные свидетели, которые вполне могли видеть вьетнамцев сегодняшним утром. Отсутствие у ворот нгуеновского «Мерседеса» наводило на мысль, что братья Ван Хюэ приехали на такси. А уж водила наверняка обратил внимание на слишком приметных пассажиров. В компьютерной базе данных авиакасс оставалась информация о билетах «Москва – Ханой», сданных вьетнамцами накануне. Но больше всего тревожил вопрос: где теперь Хьен? Если жена Нгуена отправилась во Вьетнам, это заметно облегчало жизнь убийцы. А если она тоже сдала билеты и теперь дожидалась мужа и деверя на вилле с драконами-флюгерами? Или, чего доброго, в ресторанном зале?

Как бы то ни было, но теперь требовалось как можно быстрее избавиться от трупов. Час назад, обследуя подвал, Эдик заприметил огромные металлические бочки в углу. В одну из таких бочек вполне можно было запихнуть обоих покойников: ведь уроженцы Индокитая не отличаются богатырскими статями. В тридцати километрах от города находились заброшенные песчаные карьеры, почти не посещаемые горожанами. Вряд ли кому-нибудь пришла бы в голову мысль обследовать дно этих водоемов…

…Перетаскивая тела к бочке, Голенков наконец подобрал с пола желтые диски, вывалившиеся из кармана спецовки. Диски размером не более российского двухрублевика оказались золотыми монетами. Все монеты были новенькими, блестящими и абсолютно одинаковыми – словно только что сошли из-под пресса.

– Им-пе-ри-ал, де-сять руб-лей зо-ло-том… – прочитал Эдик на реверсе, медленно осознавая. – Так во-от оно что!..

Только сейчас он понял, что означали идеально круглые отверстия, выбитые в золотых пластинах.

Впрочем, пока убийце было не до червонцев. За безупречное алиби он был согласен отдать все сокровища Нгуена, обнаруженные в подпольной золотоплавильной мастерской.

* * *

Тщеславие и любовь к мемуарным длиннотам никогда не входили в число Лехиных пороков. Повествование о французских приключениях прозвучало из его уст четко, деловито и непринужденно. Рита слушала очень внимательно, запивая информацию водкой.

– Короче, этот мой кент, Сережа Вишневский, когда-то владел небольшим банком в Подмосковье, – неторопливо повествовал бывший узник «Сантэ». – Банк «Дукат»… Не слышала? Обменные пункты, мелкие спекуляции, частное кредитование… И вот однажды некое частное лицо попросило в банке «Дукат» кредит. В качестве залога были предложены пять тысяч экземпляров таких вот монет. Абсолютно одинаковых империалов, и все как один – 1915 года выпуска. Как ты понимаешь, царские империалы имеют не только ювелирную, но и нумизматическую ценность.

– Какую-какую? – непонятливо прищурилась Пиля.

– Нумизматика – это такая прикладная наука о старинных монетах. Некоторые монеты стоят в коллекционных кругах целого состояния… Ладно, не буду отвлекаться. Химический анализ показал, что монеты действительно золотые. Залог вполне устроил банкира, и кредит был незамедлительно выдан. Как ты уже догадалась, в срок его не вернули. Что оставалось Вишневскому? Правильно, поскорей сбагрить империалы, чтобы вернуть банковские активы. Французский нумизматический рынок – один из самых емких и дорогих в мире. Да и российское золото там всегда в цене… Еще со времен наших эмигрантов. Короче, Сережа Вишневский быстренько отыскал во Франции оптового покупателя на все пять тысяч экземпляров и отправился в Марсель, чтобы самому проконтролировать сделку. И тут произошло самое интересное. Едва взглянув на империалы, французский нумизмат сразу же вызвал полицию.