Гедонисты и сердечная - Ольга Новикова

– Держись, дорогая… Не отчаивайся… – вырвалось у Филиппа.

Дубинина не будет… Ревность его успокоилась, и теперь он гордился собой, что может еще и посочувствовать раненой.

– Прошу тебя, умоляю: не говори пустых слов. – Марфин нос покраснел, а глаза… Увеличились под слезной линзой. – Если я тебе скажу: не поднимай свое давление… Как это поможет? Видимость участия… Показуха…

Из-за чертовых уличных пробок – в пятницу естественных – до «Петровского» добирались больше двух часов. С трех до начала шестого.

Автобусное окно то и дело запотевало, да еще сумерки надвинулись очень уж рано, так что не поглазеть на дорогу… Воленс-ноленс пришлось слушать то, что болтали вокруг. Провинциальные доценты, стараясь упрятать хвастливые нотки, извещали, на сколько пунктов увеличилось их куррикулюм вите. Как будто рублевый и валютный счета в банке амбиций… Рассказывали о конференциях, зарубежных и здешних. Столичные от них не отставали.

Филипп порадовался, что в автобусе не оказалось ни одного знакомого и им с Марфой не пришлось участвовать во вполне извинительной, но такой однообразной ярмарке тщеславия. Тем более что Марфе почти нечего выставить на продажу. Должностью брезгует торговать, а то, что она все время углубляется, совершенствуется… растет и как личность, и как профессионал – это на ярмарках нисколько не ценится.

К пансионату подъехали уже в сумерках. Зато на темном фоне празднично смотрелись деревья, опутанные гирляндами из меленьких, как далекие звезды, огоньков. Их свет отражался в каплях то ли дождя, то ли мороси, и воздух искрился будто от восторга.

Шли как по небу… Полет…

В холле длинного трехэтажного здания была толчея – один за другим высадилось три «икаруса». И все – на симпозиум. По привычке Филипп с Марфой напряглись, ожидая какого-нибудь подвоха: ну, например, что про них забыли, и теперь надо ждать, пока всех расселят, или что номер будет на первом этаже, где шумно и холодно, или что стены обшарпаны, кровать без ножки и тараканы по раковине ползают… И это не фантазии, а результат житейского опыта…

Но Филипп как-то ловко сориентировался, встал в какую нужно очередь. И нервный накат спал. Да и публика была интеллигентная: дамы в шубах, мужчины в непотрепанных дубленках не вымещали на других свою нервозность, как это делают простые люди.

Минут через двадцать после приезда Марфа уже развешивала в шкафу Филипповы и свои вещи, попутно оценив доставшееся им пристанище. Большая комната, окно во всю стену с выходом на балкон, ванная, отремонтированная и оснащенная по-европейски… Похожий номер был в пригороде Осло, куда их возил давний немецкий друг.

Как тут не произнести банальное: умеют наши, когда хотят…

Перед ужином успели прогуляться. Да это целое поселение: мощенные плитками дорожки ведут к большущему стеклянному кубу с казино, боулингом и бассейном… Марфа вслух пожалела, что не прихватила купальника, а Филипп – нисколько.

По другую сторону от центральной дорожки – бревенчатые коттеджи. Перед ними указатель, как в сказке: столб, на котором прибиты широкие деревянные стрелы: налево пойдешь, к «Князю Ярославу» попадешь, направо – к «Княжне Ольге». Дома так называются.

Внизу, в темноте, поблескивает вода. Утром спустимся…

Все бы хорошо, только вот Марфа какая-то рассеянная. Нет-нет, и обернется. Филипп проследил за ее взглядом: мимо прошел высокий, чуть прихрамывающий бородач. Высматривает, не Дубинин ли?..

Кормили в «Трапезной» – двухэтажном кирпичном здании, что рядом с их корпусом. Большущий зал, столы на четверых в четыре ряда, а впереди на возвышении – блюда с закусками, плитки с горячим. Выбирай, к чему твой желудок тянется…

И тут вроде Европа… Но куда спрячешь столовую советского образца… Сколько ни декорируй, совок просвечивает. Труда много, вкуса маловато. Хотя видно, что старались. Дизайнерская концепция строилась, по-видимому, на песне про оранжевое небо. Вряд ли провинциальные господа оформители ориентировались на двуцветный вампирский зал, описанный у Пелевина. Хотя почему бы нет… Заменили только золотую краску на охру. Чтобы сэкономить бабло.

Сочетание небесного ультрамарина на сиденьях, на потолке, на нескольких колоннах с апельсиновыми стенами, скатертями и люстрами даже Филиппу показалось слишком… нет, не раздражающим: его аппетиту это не мешало. Скорее, слишком экстравагантным.

В восемь вечера Филипп с Марфой дисциплинированно пришли в актовый зал на первое общее заседание. В программке про него прочитали.

Только сели – на крайних местах устроились, чтобы сбежать, если станет невтерпеж, – рядом остановилась высокая грузная дама.

– Вы меня не узнаете? – спросила она без женского кокетства, как бы вместо «здрасьте», и замолчала, рассеянно поглядывая вокруг.

Филипп был погружен в свои думы. Стоит ли оставаться… Как бы Марфа не заскучала… Не расслышал вопроса. Очнулся, только когда заметил, что Марфа внимательно на кого-то смотрит…

Сосредоточился и узнал. Вдова его бывшего шефа, профессорша экономического факультета. Сохранила женственную повадку… Филипп привстал – неудобно сидеть перед стоящей женщиной, а та решила, что ей предлагают пробраться на свободное место.

– Ладно, посижу пока с вами. Приехала, чтобы распространить мужнину книгу… Все-таки удалось ее издать, но ведь теперь никто не читает… – Дама посматривала вокруг. Видимо, в поисках знакомых… Но взгляд ее не был хищным. Не торговка. – Да я и сама стала меньше читать. Вот Дубинин по дружбе дарит все, что пишет. С лестными инскриптами. Но нынешние его идеи мне не нравятся… Когда спрашивает мое мнение, стараюсь как-то вывернуться… Чтобы не обидеть…

И хотя в ее голосе звучало застенчивое добродушие, ни намека на дамский реванш, на мстительность отставленной подруги, Филипп заметил, как помрачнела Марфа. Приревновала? Да, не лестная для нее картинка вырисовывается. Сколько еще таких болельщиц у Дубинина… Которых он приближает к себе на разных этапах, а отдаляя, умудряется с ними не поссориться… Своими руками врагов не плодит.

Выходит, для Марфы не нашел эксклюзивного места в своей душе…

Или она обиделась за Дубинина? Тогда выручу.

– А мы вот радуемся, если наши идеи принимают хотя бы частично.

– Да, конечно, прежние его проекты и статьи замечательные… – с видимым облегчением сказала дама. – Ладно, рада была повидаться – мне сегодня еще в Краснощеково возвращаться, там Котик один.

Когда она скрылась за тяжелой дубовой дверью, Марфа сжала ладонями свои горящие щеки:

– Господи, и это говорит автор энциклопедической статьи о Дубинине. Огромной… Энциклопедия-то электронная, безразмерная… Но мало о ком там с такой любовью и пониманием написано… А ведь симпатичная женщина… Покойного мужа до сих пор любит. Я ее первый раз вижу… А кто такой Котик?

– Не знаю. Вроде бы внуков у нее нет. – Филипп обрадовался: наконец-то Марфа хоть чем-то заинтересовалась. Ее непривычная ровность уже тревожила.