Карта дней - Ренсом Риггз

– Нет.

Так мы далеко не уйдем. Над окном значилось: «Информация».

– Мне нужна информация.

– О чем?

– О друге моего деда. Я пытаюсь его найти. Если он, конечно, еще жив.

– Мы не справочная служба, сэр.

– Тогда какого рода информацию вы выдаете?

– Мы не выдаем информацию. Мы ее собираем.

Он протянул руку, взял длинный бланк и протянул его мне.

– Заполните это.

– Да вы, должно быть, шутите! – Я бросил бумажку обратно на стол.

Он сердито посмотрел на меня.

– Джейкоб!

Мисс Сапсан шагала ко мне через зал, за ней хвостом тянулись мои друзья. Еще минута, и я буду окружен.

Я засунул голову в окошко.

– Нет, я точно вас откуда-то знаю.

– Как вам будет угодно.

– Ну, что, готов идти? – спросил Гораций.

– Умираю с голоду, – сказала Оливия. – Можно нам опять американской еды?

– Куда тебя назначили? – спросила Эмма.

Толпа подхватила меня и понесла к выходу. По дороге я оглянулся. Парень сидел очень прямо и провожал меня глазами. Лицо у него было встревоженное, лоб нахмурен.

Мисс Сапсан увлекла меня в сторонку.

– Мы с вами очень скоро побеседуем, мистер Портман, только вы и я, – сказала она. – Мне очень жаль, если во время нашей встречи ваши чувства пострадали. И мне, и всем остальным имбринам очень важно, чтобы вы чувствовали себя реализованным. Но американская ситуация, как мы уже говорили, очень сложна.

– Я просто хочу, чтобы вы в меня поверили. И я не прошу поставить меня во главе армии или что-то вроде того.

И вообще больше ничего не прошу, подумал я, но вслух, разумеется, не сказал.

– Я знаю, – возразила она. – Но, прошу вас, сохраняйте терпение. И поверьте: если мы кажемся вам чрезмерно осторожными, это только ради вашей же безопасности. Если с вами – с любым из вас – что-то случится, это будет настоящая катастрофа.

В голове у меня затрепыхалась злая мысль: подразумевается, что это будет очень скверно выглядеть, если с кем-то из нас что-нибудь случится. Точно так же скверно будет выглядеть, если мы не поможем делу восстановления так, чтобы все в Дьявольском Акре это видели. Я знал, что это далеко не все. Разумеется, она заботилась о нас – но еще ее заботило мнение людей, которых я знать не знаю. А вот меня это не заботило совершенно.

Но ничего этого я ей не сказал. А сказал только:

– Ладно, нет проблем. Я все понимаю.

Потому что знал: она не передумает.

Она улыбнулась и сказала спасибо, а мне стало немного стыдно, что я ей наврал – но не слишком, нет.

После этого мисс Сапсан со всеми попрощалась. Время в Дьявольском Акре только-только перевалило за полдень. У директрисы еще оставались здесь дела, а наши на сегодня уже закончились, так что мы договорились встретиться с ней у меня дома ближе к вечеру.

– Отправляйтесь прямиком туда, – распорядилась она. – Не слоняться, не мешкать, не бездельничать и не бить баклуши.

– Да, мисс Сапсан, – хором ответили мы.

Никуда мы прямиком не пошли. Я спросил у остальных: может, попробуем обойти самые густые толпы кружной дорогой? Исполнившись первопроходческого и слегка бунтарского духа, они согласились. Енох сказал, что знает короткий путь, где сейчас почти наверняка никого нет, и уже в следующую минуту мы пробирались по берегу реки под названием Лихорадочная Канава.

Эту часть Акра, в отличие от центра, пока не расчистили. Вероятно, это все равно бы не получилось: Дьявольский Акр ведь был петлей, так что основные параметры окружающей среды тут каждое утро возвращались в исходное состояние. Канава как была, так и будет коричневой лентой жидкой грязи. И те немногие солнечные лучи, что как-то смогли пробиться сквозь висящую над головой пелену фабричного дыма, навсегда останутся цвета слабого чая. И обычные люди, застрявшие здесь как элемент вечно повторяющихся декораций, тоже навсегда останутся жалкими, полуголодными созданиями, подозрительно глядящими на нас из переулков и грязных окон многоквартирных домов, мимо которых мы шли. Миллард сказал, что где-то тут должна быть карта всех убийств, нападений и ограблений того дня, в котором закольцевался Дьявольский Акр, чтобы местные могли избегать опасных мест, но никто из нас этой карты в глаза не видел. Все, впрочем, знали, что по районам, где живут нормальные, нужно ходить с оглядкой. Пока мы еще могли терпеть вонь и старались держаться поближе к Канаве и подальше от темных зданий.

Нервно оглядываясь по сторонам, мои друзья обсуждали доставшиеся им назначения. Большинство были разочарованы. Некоторые даже злы.

– Я должен составлять карты Америки! – ворчал Миллард. – Перплексус Аномалус сейчас возглавляет чертов Отдел картографии. Если имбрины не считают, что чем-то нам обязаны за все, что мы сделали, то он-то уж наверняка считает.

– Так обратись напрямую к нему, – посоветовал Хью.

– Я так и сделаю!

После того, как первое волнение улеглось, Енох тоже сообразил, что его работа в Отделе мертвых писем будет на пять процентов состоять из подъема мертвых и на девяносто пять – из канцелярской работы.

– Как они вообще смеют грузить нас такой тупой работой после всего, что мы сделали в Библиотеке Душ? – возмущался он. – Мы, между прочим, спасли имбринам шкуры. Они должны были либо предоставить нам хороший длинный отпуск, либо дать отличную работу с кучей подчиненных.

– Я бы сформулировал это не так, – возразил Гораций, – но в целом согласен. Ассистент анахрониста в Отделе костюмерии? Да я должен быть стратегическим консультантом Совета имбрин, и это по меньшей мере! Я же будущее вижу, птица меня раздери!

– А я-то думала, мисс Сапсан в нас верит, – сказала Оливия.

– Она – да, – сказала Бронвин. – Это все остальные имбрины. Они не знают нас так хорошо, как она.

– Они чувствуют в нас угрозу, – сказал Енох. – Все эти назначения говорят только одно: вы еще дети. Просто странные дети. Вот что имбрины хотят нам сказать.

Эмма подошла ко мне, и мы побрели дальше рядом. Я спросил, как у нее с назначением.

– Смотри, – она вытащила из сумочки узкую прямоугольную коробочку. – Это складная камера.

Из корпуса выехал объектив с переключателем.

– Так они все-таки дали тебе работу, которую ты хотела? Делать фотохронику?

– Не-а. Я стащила ее со склада оборудования. Они дали мне три смены в неделю: охранять имбрин во время допроса пленных тварей.

– Ну, это тоже может быть интересно. Услышишь какую-нибудь дичь.

– Не хочу я слушать дичь. Перебирать все их преступления, кто и что с нами делал все эти годы… Я уже устала ворошить всякое старье. Хочу увидеть новые места, встречать новых людей… А ты?