Оппозиция как теневая власть - Сергей Кара-Мурза

1994

Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Это удалось за полвека подготовки революции 1905-1917 гг. в России. «В безрелигиозном отщепенстве от государства русской интеллигенции – ключ к пониманию пережитой и переживаемой нами революции», – писал в пророческой книге «Вехи» П.Б.Струве.

Тогда всей интеллигенцией овладела одна мысль – «последним пинком раздавить гадину», Российское государство. В.Розанов пишет в дневнике в 1912 г.: «Прочел в „Русск. Вед.“ просто захлебывающуюся от радости статью по поводу натолкнувшейся на камни возле Гельсингфорса миноноски… Да что там миноноска: разве не ликовало все общество и печать, когда нас били при Цусиме, Шахэ, Мукдене?».

То же самое мы видели в перестройке, когда стояла задача разрушить советское государство как основу советского строя. Поднимите сегодня подписку «Огонька», «Столицы», «Московского комсомольца» тех лет – та же захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента.

Под огнем оказались все части государства – от хозяйственных органов, ВПК, армии и милиции до системы школьного образования и детских домов. Л.Баткин, призывая в книге-манифесте «Иного не дано» к «максимальному разгосударствлению советской жизни», задает риторические вопросы: «Зачем министр крестьянину – колхознику, кооператору, артельщику, единоличнику?.. Зачем министр заводу?.. Зачем ученым в Академии наук – сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?». В лозунге «Не нужен министр заводу!» – формула колоссального по масштабам разжижения общества, превращения России в безгосударственное, бесструктурное образование, которое долго существовать не может.

Интеллигенцию соблазнили на отщепенство от государства лозунгами демократии и свободы. Соблазнили подпилить сук, на котором интеллигенция сидела. Подумать только, Академия наук стала чуть не главным объектом атаки ученых-демократов! Ведь даже в 1992 г., когда удушение Академии стало свершившимся фактом, доктор наук Вяч.Иванов пишет в «Независимой газете»: «У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема – Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать – так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений». Этот филолог и депутат считает себя вправе уничтожать, оправдываясь идеологической чушью («реакционность»!), ядро всей русской науки, которое вовсе не он создавал. Академию наук, около которой в 1918 году Ленин запретил большевикам «озорничать». Рукоплещите «демократам», русские интеллигенты!

Но визги интеллигентов, конечно, недостаточны для свержения империй, если не удается заразить отщепенством массы. Правда, в этом всегда помогает и само государство – часть бюрократии в моменты кризисов ошибается, часть тупеет, часть активно создает хаос, надеясь поживиться. Русскую революцию Столыпин готовил в гораздо большей степени, чем большевики. Своими военно-полевыми судами, «столыпинским вагоном» и поголовными порками целых деревень он добился небывалого – отщепенства даже крестьян. Сход крестьян одной из волостей Курской губернии в июле 1906 г. постановил: «Мы полагаем, что в настоящее время глупо было бы платить подати, поставлять рекрут и признавать какое-либо начальство – ведь это все лишь к нашему вреду ведется».

Но вернемся в наши дни. Отщепенства крестьян от советского государства бесы перестройки не добились, как ни прыгали. Но в среде рабочих успех был. Каковы же были главные идеи-вирусы? Ведь к тайным страданиям Шостаковича и голодовке академика Сахарова рабочие отнеслись равнодушно – на мякине демократии их провести не удалось.

О том, каким образом советское государство реально оттолкнуло и даже озлобило значительную часть рабочих – особый разговор, и жаль, что мы никак к нему не подберемся. Но, взвешивая этот «объективный фактор», я прихожу к выводу, что он не смог бы стать решающим, если бы не был раздут, преувеличен в мозгу людей с помощью какой-то «бесспорной» идеи. Корни отщепенства рабочих – идеологические.

И здесь опять, рискуя вызвать возмущение уважаемых мною людей, я вынужден сказать, что главным троянским конем для ввода ложных идей в среду рабочих был марксизм. Упрощенный, понятный, соблазнительный, с Марксом мало общего имеющий. Этот «марксизм» был создан очень разношерстной публикой, которую объединяла лишь ненависть к советской «империи» – троцкистами, югославскими «обновленцами», нашими демократами сахаровского призыва.

Ключевыми понятиями этого «учения» были эксплуатация и прибавочная стоимость. Объектом эксплуатации были названы советские рабочие, эксплуататором – советское государство. Если требовалась совсем уж «марксистская», классовая трактовка, то пожалуйста, и класс был наготове – номенклатура.

Начиная с 60-х годов в нашей «теневой» общественной мысли идея о том, что государство эксплуатирует рабочих, изымая их прибавочный продукт, укрепилась как нечто очевидное. Отсюда вывод: сохранять советский строй – не в интересах рабочих. Этот строй – хуже «цивилизованного» капитализма. Возьмите труды марксиста, философа и профессора МГУ А.Бутенко. Сегодня, в 1996 г. он пишет об СССР: «Ни один уважающий себя социолог или политолог никогда не назовет социализмом строй, в котором и средства производства, и политическая власть отчуждены от трудящихся. Никакого социализма: ни гуманного, ни демократического, ни с человеческим лицом, ни без него, ни зрелого, ни недозрелого у нас никогда не было». Почему? Потому что «по самой своей природе бюрократия не может предоставить трудящимся свободу от угнетения и связанных с ним новых форм эксплуатации, процветающих при казарменном псевдосоциализме с его огосударствлением средств производства».

Здесь антисоветизм доведен до степени тоталитаризма: бюрократия, т.е. государство, по самой своей природе – эксплуататор! Вообще говоря, это уже не только антисоветизм, а полная, доходящая до абсурда антигосударственность. Ведь никакое государство не может выполнять своих задач, не изымая у граждан части продукта их труда. Что же, все это – ненавистная эксплуатация? И жена, берущая у мужа получку на расходы – эксплуататор? Это же чушь под видом марксизма. Откуда у нее растут ноги, да еще такие длинные?

Давайте вспоминать азы. Любое общество, не только человеческое, а даже и муравьев, живет и защищает своих членов благодаря организации и разделению «труда». Иными словами, в обществе всегда у «рабочих» изымается и перераспределяется часть их продукта (например, боевым муравьям). У людей издревле существовало два способа изъятия – через рынок и через повинность. Под повинностью понимается любое отчуждение части продукта, которое не возмещается через рыночный обмен. Когда сын кормит старуху-мать, он выполняет сыновнюю повинность, а движет им любовь и чувство долга. Есть ли здесь эксплуатация человека человеком? Для Бутенко – да, есть (хотя он и не говорит, что мать следовало бы убить).

На деле эксплуатация как изъятие прибавочной стоимости есть понятие, имеющее смысл только при наличии рынка рабочей силы. Только когда есть акт купли-продажи: я тебе рабочую силу, ты мне – ее рыночную цену. И суть эксплуатации в том, что моя рабочая сила производит прибавочную стоимость, которую присваивает покупатель – владелец капитала («капитал – это насос, который выкачивает из массы рабочих прибавочную стоимость»).