13 минут - Сара Пинборо

У нас были фонари, огромные отцовские квадратные фонари из нашего гаража, не такие, как мамы держат под раковиной. Я сказала маме, что буду у Бекки, она предупредила свою, что будет у меня. Они обе не обрадовались бы, если бы узнали, что мы отправились в лес в темноте. Пожалуй, они обе впали бы в истерику.

– Это касается сообщения, которое я получила в ту ночь, – пыталась объяснить я, наклоняясь, чтобы не задевать ветки.

Тропинки были скользкими от грязи и талого снега. От фонариков перед нами падали широкие полосы белого света, и казалось, будто мы идем при свете двух лун.

– А что с ним? – спросила она.

– Мне незнаком этот номер, так что оно могло быть от кого угодно, но в нем говорилось о встрече в обычном месте.

– И?

Бекка, идя позади меня, выругалась себе под нос, зацепившись за ветку.

Я продолжала энергично шагать, на ходу все еще пытаясь разъяснить Бекке ситуацию. Я сказала полицейским, что мне это ни о чем не говорит, что было правдой. Не говорило. Но потом я подумала, что это из-за того, что я не знала, чей это номер. В противном случае, возможно, это что-то значило бы. Я идеально рассчитала конец пути и рассказа – для драматического эффекта. Отодвинув последнюю ветку, я вышла на круглую поляну – наше с Хейли и Дженни тайное место встречи.

Узнав, что мы здесь встречались, Бекка удивленно распахнула глаза.

Мы не встречались здесь постоянно, но это всегда было нашим местом, куда можно было уйти от всех. Место, где мы могли бы нанюхаться. Слушать музыку. Ничем не заниматься.

Я видела, что это ранило Бекку из-за того, что она не была частью этого.

– Мы иногда его так называли, когда по телефону назначали встречу. «В обычном месте?» или «На нашем месте?» – очень похоже на то сообщение.

– Но почему ты тогда не ответила? – спросила Бекка. – И зачем бы кому-то из них использовать другой телефон?

Хорошие вопросы. Я не знаю на них ответов. Бекка курила, глубоко затягиваясь.

– Я не знаю, – медленно произнесла я. – Но мысли об этом не дают мне покоя. Я весь день думала об этом, и у меня возникло странное ощущение, как будто ко мне возвращается память. Может, мы приходили сюда в ту пятницу ночью? В смысле, могут ли они действительно подтвердить свое алиби? Они сказали, что были дома, но я тоже должна была быть дома. А в моих снах я нахожусь в ужасной темноте и слышу, как эта девушка шепчет мое имя, и не могу пошевелиться. Может, это не страх воды. Может, это имеет какое-то отношение к ним.

Бекка пристально смотрела на меня, и я не могла понять, считает она меня сумасшедшей или нет. Я бормотала, как идиотка, это точно. Нужно было найти доказательство. Нормальное доказательство, чтобы убедить ее.

Я стала светить фонарем на землю, двигаясь в сторону упавшего бревна.

– У меня целый день зудело в голове, и я все-таки решила прийти сюда и посмотреть. Мне нужно было, чтобы ты пошла со мной, я не хотела идти одна. Давай все здесь осмотрим, может, что-нибудь тут и найдем. И тогда я перестану думать, что схожу с ума.

Было видно, что Бекку тронуло то, что я обратилась к ней. Но кого, как не ее, я могла попросить? Кому я могла доверять так, как доверяла ей?

Бекка светила фонариком, внимательно все осматривая, я занималась тем же. Мы обе затихли.

– Смотри. – Бекка присела и уставилась на что-то.

Я тоже посветила туда, и свет стал таким ярким, что даже резало глаза.

А потом я их увидела. Грязные и разваливающиеся, после того как пробыли какое-то время под снегом, но я знала, что это. Что это означает.

Она произнесла это первой.

– Окурки от сигарет «Vogue», – сказала она, взяв один.

Хейли.

Я стала рассуждать.

– Они не могут быть слишком старыми. Она не так давно курит эти сигареты. С тех пор как пару месяцев назад она упала и ходила с фиксатором запястья. Тогда она и перешла на них – я это помню, потому что Дженни написала «Vogue» на ее повязке. Но мы очень давно не приходили сюда. Наверное, не были здесь с прошлого февраля.

Бекка задумчиво посмотрела на меня.

– Может, ты и не была, а они приходили? Ты говорила, что они странно себя ведут. Стали скрытными? Может, они ходили сюда без тебя.

Я тоже размышляла об этом. Бекка на самом деле умнее, чем она считает. Поэтому она хорошо играет в шахматы. Она просчитывает все возможные ходы и помнит предыдущие. Я повернула фонарик, луч скользнул по земле к дереву, и там блеснуло что-то золотое и серебряное. Легче заметить, чем окурок. Обертка от шоколадного батончика. Я произнесла это вслух, для Бекки:

– Я была здесь: «Кранчи» стали моим шоколадным наркотиком только в этом году.

Бекка осторожно пересекла небольшую поляну. Она не прикасалась к обертке.

– Дженни вечно на диете, а Хейли ест шоколад, только когда тренируется перед зачетным забегом, – я снова размышляла вслух.

– Ты и правда ничего не помнишь?

Я покачала головой, совершенно сбитая с толку. Уже была ночь, начинало холодать, и мы в свете фонариков, наверное, выглядели, как персонажи какого-то псевдодокументального фильма ужасов.

– Ну да, в последнее время Хейли и Дженни ведут себя иначе, будто они что-то от меня скрывают, но они ведь не причинили бы мне вреда, правда?

Я уставилась на Бекс, ожидая услышать от нее подтверждение этому, но она промолчала и посмотрела за дерево, а потом начала водить лучом вниз и вверх по стволу. Ее лицо было напряженным, серьезным. Она побледнела, и не только от холода.

– В смысле, это же ненормально, – сказала я. Вдруг мне захотелось покурить, несмотря на то, что я вообще-то не курю, так, пробовала один раз, когда мне было тринадцать, но у меня тогда сильно закружилась голова и меня чуть не вырвало. Все становилось слишком реальным. – Это сумасшествие. О чем я вообще думаю? Они мои лучшие подруги.

– Посмотри вон туда, – сказала Бекка. – С той стороны дерева.

Я подошла ближе, чтобы увидеть то, на что она указывала. Это был обрывок потертой веревки, зеленой палаточной веревки, из-за мха на коре дерева почти не различимой.

– Может, они привязали тебя к дереву, – сказала Бекка. – Твою ж мать! В смысле охренеть, Таша. Как они могли такое сделать? Сделали ли бы они такое?

Пару секунд мы молчали, тишину нарушало только наше прерывистое дыхание. У нас обеих учащенно забилось сердце даже от одной лишь мысли об этом.

– Зачем им это делать? – спросила я.

Она не ответила. Я заметила, что она напряглась, насторожилась. Стала сосредоточенной. Бекка предложила осмотреть всю поляну, искать что-то странное, и я, как и она, нагнувшись, стала выискивать любую подсказку для понимания того, что здесь произошло. Мы низко склонились над раскисшей землей. У меня текло из носа, видно, у Бекки тоже, потому что мы обе громко шмыгали.