Воин и маг - Михаил Михеев

Итак, с одной стороны, война имела плюсы в виде доходов от грабежа и, в перспективе, приращения территории, с другой — минусы в виде расходов, потерь и вероятного конфликта со всеми сразу. Корбин предпочел бы не воевать, однако и совсем не воевать было нельзя — все решат, что раз спустил с рук такую наглость, как попытку отнять законную добычу, значит, боится. Раз боится — значит, слаб, раз слаб — можно наброситься. Волчьи законы: только покажи слабость — сожрут. И то, что армию Тенора Корбин только-только разбил, забудут моментально — дворянчики понимают только силу, причем ее надо демонстрировать постоянно. Цейтнот… Приходилось искать компромисс, и Корбин его нашел.

Весь его план упирался в два допущения — что он успеет разгромить армию Тенора до того, как соседи успеют отреагировать, и что нынешнему владыке Тенора дорог его сын и наследник. Первого он добился даже легче, чем ожидал, а во втором ошибся — в конце концов, у старого графа были и другие наследники. Ну что же, придется сообщить парню о том, что его отец от него отказался, а там пусть идет куда хочет. Не убивать же его за это? Да и живой он куда ценнее — хотя бы тем, что наверняка захочет отомстить отцу, а это добавит владыке Тенора головной боли на много лет вперед. Главное, правильно донести до него информацию.

Впрочем, несмотря на провал идеи с наследником, ничего еще не было потеряно — город был взят и без договоренностей с графом Тенорским. Но тут уж Корбину, скорее, повезло — резерв времени оказался чуть больше, чем ожидалось. Ну и как раз к тому моменту, как Корбин принимал капитуляцию гарнизона, и прибыл маркиз-дипломат.

После этого оставалось только разыграть спектакль с возмущением, оттого что кто-то лезет не в свое дело, и выслушать сухую информацию о том, что в случае несогласия против него, Корбина, выступит альянс четырех провинций. Потом надо было немного осадить зарвавшегося маркиза, сказав ему, что армию лично его сюзерена он, Корбин, нарежет на ломтики хоть сейчас, пока тот не успел провести мобилизацию, а имеет под рукой всего лишь собственную невеликую дружину, причем почти без магов, а потом примется за остальных. С учетом того, что маг высшего ранга мог открыть неперебиваемый портал в любую точку и перебросить туда свои войска, угроза выглядела более чем реальной. Не факт, что получится, конечно, — гвардия герцога все-таки сила, да и у остальных войск немало, но крови в любом случае будет много. Хотя… Армия Тенора тоже была большой, и ключевым словом здесь являлось «была» — сейчас ее явно не было. Как раз в этот момент, очень, надо сказать, вовремя, подошел отряд Лика, таща за собой целый обоз трофеев, и маркиз слегка сбледнул с лица. Вместо сухого и надменного голоса в его речи послышались вполне человеческие, панические нотки.

Дальше главным было — не дать дипломату окончательно запаниковать и начать творить глупости, а дать понять, что сам-то Корбин воевать, в общем-то, не собирается, и если его оставят в покое, то он готов ограничиться только Тенором. Маркиз, поняв, что переговоры продолжаются и лично ему вот прямо сейчас по голове никто не настучит, воспрял духом и заявил, что это никак невозможно. Корбин почесал кончик носа и деликатно намекнул, что понес некоторые издержки, которые надо бы компенсировать, а без компенсации он никуда не уйдет. Маркиз поинтересовался, какие издержки, и получил ответ, что, мол, шли, сапоги били, стрелы опять же тратили. Поняв, что над ним издеваются, маркиз попытался вспылить, но тут как раз, в строгом соответствии со сценарием, вошел Шепелявый, выбранный на эпизодическую роль в этом спектакле исключительно за колоритную внешность, и доложил, что войска к переброске готовы. Маркиз снова сник и предложил условия, компенсирующие Корбину его издержки. Сам предложил, чего Корбин, собственно, и добивался. Дальше оставалось только поторговаться и получить ровно столько, сколько и планировалось. Новая граница графства Карри проходила теперь по высокому берегу реки, крайне затрудняющей любому, кто полезет с этой стороны, возможность переправы. Вдобавок новая граница была всего в половине дневного перехода от города, поэтому теперь войска графства Карри могли непрерывно угрожать главному и единственному городу Тенора, что делало новую войну для тенорцев безумием. Под руку Корбина отходила почти треть Тенора, причем отнюдь не та часть, которая была завязана на торговле, а западная часть герцогства, в которой традиционно процветали ткачество, добыча руды и выплавка железа. Корбин не без основания считал, что деньги имеют свойство кончаться, а хорошее железо всегда в цене. Словом, тенорцы считали, что легко отделались, а на самом деле экономику их графства сильно подкосили. А еще они, давно не видевшие войн, успели подзабыть о том, что солдатам, захватившим город, он отдается на три дня. Традиция такая, а нарушать традиции не стоит. Конечно, если бы маркиз начал настаивать на том, что город, в общем-то, принадлежит тому же королевству, что и графство Карри, а потому его не стоит разорять, Корбин бы пошел навстречу — доля правды в этом была. Однако маркиз, похоже, забыл про эту старую, добрую традицию, а напоминать ему Корбин, естественно, не стал.

Дождавшись, пока маркиз и сопровождающие его маги исчезнут в портале и портал закроется за их спинами, Корбин позволил себе расслабиться и усмехнуться. Мальчишка возомнил себя дипломатом! Он, помнится, успешно занимался переговорами еще тридцать лет назад с противниками, не чета этому, и не какому-то сопляку его учить. Еще раз усмехнувшись, Корбин дал отмашку, и с этого момента все последующие три дня город грабили.

Правда, грабили его дисциплинированно и аккуратно, но от этого горожанам легче не было — скорее наоборот. При обычном грабеже ведь что? Пробежали солдаты по городу, хватая то, что плохо лежит, и торопясь, как бы их не опередили более удачливые собратья — и всё. Ну, кого-то неизбежно прибьют по дороге, особенно если спрятаться не успел, что-то сожгут, вина налакаются, если подвалы винные разорят… Ну баб, конечно, перепортят, без этого солдату никак, но все это зло неизбежное, можно сказать, привычное, особенно для того, кто тихо подхихикивает, зная, что свою жену успел спрятать, а вот соседскую пьяная солдатня только что толпой разложила на сеновале. И пересидеть можно, и самое ценное спрятать успеть, особенно если заранее обеспокоиться. Ну даст потом муж в глаз жене, за то что позволила… Как-то забывая при этом, что не защитил, не уберег. Ну забегают потом по городу дети с нетипичным для этих мест разрезом глаз или цветом волос, и будут их мужики тихо ненавидеть, потому что это будет напоминать им об их позоре и о том, что они сами оказались слабы и трусливы, и как бы ни били себя пяткой в грудь в трактире, по пьяни рассказывая о своих подвигах, все равно будут они знать, что не защитили, не сберегли… Но все это — зло обыденное, часто встречающееся и потому, можно сказать, привычное, а для большинства тенорцев все, что не связано с деньгами, не так уж и важно. Сейчас же происходило нечто совсем другое, с чем жители города еще ни разу не сталкивались.

Никто не носился бесцельно по городу, никто не пытался шарить в подвалах. Вместо этого солдаты просто согнали народ на центральную площадь города и рассортировали: мужчин — отдельно, женщин и детей — отдельно. Грабить в обычном понимании этого слова никто не пытался — все равно самое ценное жители успели попрятать. Нет, конечно, если кому-то что-то попадалось на глаза, то перекочевывало оно в карманы солдата незамедлительно, добыча — святое дело, но это всё были лишь эпизоды, главное действо разворачивалось как раз на площади, где происходил допрос.