Ветер Севера. Риверстейн - Марина Суржевская

Мы с Данилой пораженно переглянулись и сказали одновременно:

– Зов!

– Ну конечно! – парень тоже вскочил. – Как же я сразу не догадался! Эти дети слышат Зов, как и мы!

– Может, поэтому их там и заперли? – предположила Ксеня. – Чтобы они не ушли по Зову?

– Нет, – покачал головой Данила. – Они боятся чего-то совсем другого… И их там убивают. И так страшно… Это какой-то ужасный ритуал!

– Что еще ты видел?

– Последний раз я видел все глазами той девочки. Она очнулась в самый последний момент, даже понять ничего не успела, только увидела светлые колонны, а потом взмах… и клинок вошел в ее тело… И я умер. То есть она… умерла.

Ксеня сочувственно покачала головой. Неудивительно, что Данила так выглядит. Нам и слушать-то страшно, а он там был. Хотя тем детям еще хуже.

– Что за клинок?

– Тонкий стилет, – пожал плечами парень. – Из какого-то светлого материала, похож на костяной. На лезвии не то цветы, не то лоза выточена. У основания рукоятки камень молочного цвета, непрозрачный.

– Костяной стилет? – удивилась я.

– Да… но в тело входит как в масло. Так тонко, даже боли почти не было, сразу… умерла, – с горечью сказал он.

Мы замолчали, обдумывая услышанное и не зная, что предпринять.

– А кого ты ожидал увидеть у калитки вместо нас? – вдруг спросила Ксеня.

– Никого… – буркнул Данила, но я, кажется, догадалась.

– Ты видел кого-то из умерших?

– Как ты узнала… – опешил он и осекся. – Ты тоже видела?

Я кивнула. Парень передернул плечами.

– Сестра приходила, младшая. От гнили три весны назад померла. А давеча стоит у калитки и мне улыбается. А я-то знаю, что нет ее, значит, нежить или упырь в ее тело вселился. Думал, опять она… оно… пришло, вот топор и схватил.

– Данила, это не упырь, – сочувственно сказала я, – и не нежить. Это призрак. Она ничего плохого не сделает, просто соскучилась. Она случайно вышла из мира теней.

Мы с Ксеней переглянулись и тут же отвернулись испуганно. Интересно, сколько еще таких призраков разгуливает по окрестностям? Меня передернуло.

Зато Данила заметно приободрился. Весть, что погибшая сестренка не упырь, похоже, его обрадовала. Во дворе недовольно всхрапнул конь, словно поторапливая нас, и я встала.

– Пора возвращаться. Данила, не унывай, мы что-нибудь придумаем. И постарайся отдохнуть, на тебя смотреть страшно. Пойдем, Ксеня, нужно вернуться, пока нас не хватились.

– Или коня, что вероятнее, – ввернул сметливый Данила. Ксеня согласно хмыкнула.

Кайрос под навесом нетерпеливо перебирал копытами и фыркал, озираясь.

– Но-но, – похлопала я его по шее, пытаясь успокоить. – Тихо!

Жеребец фыркнул, но успокоился и позволил на себя усесться.

– Завтра после вечерней трапезы встречаемся в часовне, – постановила Ксеня и скомандовала Даниле: – Не опаздывай!

Парень ошарашенно посмотрел на нахалку, но почему-то не возразил. Только молча кивнул.

– Спасибо, что… волновались за меня, – тихо сказал он, глядя на меня. Я улыбнулась, а подруга тронула поводья, и мы выехали за частокол.

В темном небе молчаливо плыл серебряный месяц, то ныряя рыбкой в темные, набухшие влагой облака, то снова показываясь над ними, и тогда черно-синие тени деревьев резали дорожку конусами, как пером расчерчивали: светлая полоска, темная, светлая… темная. Студеный ветер гонял по снежному насту сухие иголки, путался в кронах сосен и норовил залезть под плащ, выстудить тело холодом. Руки без рукавиц зябли, капюшон постоянно слетал с головы, и я пожалела, что не взяла платок.

Обратный путь показался нам длиннее и страшнее. Скакать галопом по темной дороге, хоть и знакомой, мы опасались, шли рысью, почти не натягивая поводья и доверяя выбор дороги жеребцу.

У меня из головы не выходил рассказ Данилы, я все представляла ту девочку, умирающую от клинка. Кто и зачем это сделал? Парень прав – только монстр способен на такое. И где его искать? А даже если найдем, сможем ли остановить? Что за страшное подземелье видел Данила в своем сне-видении?

Может, лучше рассказать кому-нибудь о том, что мы узнали? Но кому? Где найти того человека, который поверит нам: двум послушницам и деревенскому парню, не сочтет за выдумки, а еще страшнее – не примет нас за пособников колдунов?

Кому-то из настоятельниц? Бррр… Точно нет. Тогда кому? И еще какая-то смутная мысль-воспоминание не давала мне покоя, вертелась в голове как назойливый комар, а в руки не давалась…

Ксеня вскрикнула, сбив меня с мысли. Кайрос захрипел и встал на дыбы, мы не удержались и кубарем полетели на землю. Удар смягчили опавшие иголки, ковром устилавшие дорожку и припорошенные снегом, но все равно был весьма болезненным. Где-то рядом ругалась подруга, запутавшись в накрывшем ее плаще, так что я не стала спрашивать, жива ли она, а сразу подняла голову. На дорожке перед гарцующим жеребцом застыли, ощерившись, три волка.

Самый крупный – впереди, серый с серебряными подпалинами и крупными мощными лапами, чуть согнутыми: волк был готов к прыжку. Оскаленная пасть почти прижата к земле, желтые звериные глаза рассматривают своих жертв с убийственным бешенством. Два зверя по бокам и чуть сзади казались тенями вожака: та же поза, те же дикие глаза.

Нас разделял только конь, гарцевавший на задних ногах и оглашающий округу ржанием. Ксеня охнула, потом осторожно дотянулась до ближайшего камня и сжала его в кулаке.

– Не шевелись, – одними губами сказала она.

Я даже дышать боялась, чтобы не спровоцировать зверей. Зацепила взглядом каменную стену Риверстейна, который был совсем близко, мы не доехали до разлома всего-то полверсты.

– Только бы конь не ускакал, – прошептала Ксеня.

Кайрос метался по дорожке, высоко вскидывая копыта и не пропуская зверей, поводья свободно болтались по бокам. Но я понимала, что вскочить в седло и умчаться мы не сможем. Пока одна полезет на коня, волки кинутся на другую. Ксеня словно услышала мои мысли.

– Я отвлеку их, а ты лезь в седло, – приказала она. – Я… за тобой.

– Ты не успеешь. Так что не вижу в этом смысла.

– А в том, что нас сожрут тут обеих, ты видишь смысл? Лезь, говорю тебе!

– Сама лезь! – огрызнулась. – А я за тобой!

– Ага, с твоей ловкостью как раз к утру управишься, – хмуро буркнула Ксеня и зажала в кулаке второй камень. – Ну же, Ветряна, не упрямься!

– Я никуда без тебя не полезу! – выкрикнула я.

Волк пригнулся еще ниже и зарычал. В его бешеных глазах застыла ярость, белая пена вскипала на клыках.

Кайрос встал на дыбы, отчаянно молотя в воздухе передними копытами. Пока мы переругивались, волки изменили позицию. Центральный остался на месте, а боковые осторожно стали обходить нас слева и справа, зажимая в кольцо.