Девочка у моста - Арнальд Индридасон

–Это вряд ли,– покачал головой Конрауд.– Какое там! У нас что ни встреча, то выяснение отношений!

Он рассказал сестре, как разозлил Эйглоу, когда предположил, что Энгильберт мог нести ответственность за смерть отца. Бета слушала его с равнодушным видом, как и каждый раз, когда он касался этой темы. Они с Конраудом начали поддерживать отношения лишь несколько лет назад: росли они порознь, и когда после смерти матери Бета переехала в Рейкьявик, она по-прежнему оставалась для Конрауда чужой. В то время ей было уже к сорока. Конрауду потребовалось немало времени, чтобы вернуть доверие сестры, и довольно скоро он осознал, что Элисабет предпочитает как можно реже вспоминать о той поре, когда они жили под одной крышей,– то есть о тех годах, которые предшествовали разводу родителей. Впоследствии они встречались лишь изредка, когда мать привозила Бету в столицу, так что их отношения носили весьма фрагментарный характер. Конрауд узнал, что сестра вернулась жить в Рейкьявик, только когда она появилась на пороге его кабинета в полицейском управлении на Квервисгата с просьбой о помощи в перевозе вещей.

–Ну естественно, кому понравится, когда собственного отца обвиняют в убийстве? Ничего удивительного, что она на тебя взъелась,– сказала Бета.– Это не самый лучший способ подружиться.

–Да я понимаю.

–А ты что, и правда думаешь, что это Энгильберта рук дело?

–Понятия не имею,– признался Конрауд.– Знаю только, что полиция такой гипотезы не выдвигала. Но на мой взгляд, сам факт, что их видели вместе в тот период, заслуживает внимания. А если они и правда возобновили отношения?.. Что могло заставить их воссоединиться? А потом рассориться? Вот удалось бы это выяснить, мы бы, возможно, приблизились к правде.

–Думаешь, это как-то связано с теми спиритическими… аферами, что они прокручивали?

–Кто знает?

–А Эйглоу что говорит?

–Она говорит, что моя гипотеза о том, что ее отец мог пырнуть кого-то ножом, притянута за уши,– ответил Конрауд.– Ей неизвестно, взялся ли он за старое на пару с нашим папашей. Честно говоря, мне кажется, ее больше интересует утонувшая в Тьёднине девочка. Вероятно, думает, что я могу ей помочь пролить свет на тот случай. По ее словам, вокруг Нанны какая-то скверна.

–Да это у них жаргон такой, у ясновидящих. Везде найдут какую-нибудь скверну… Поди знай, что она имеет в виду.

–Похоже, у девочки, когда она упала в озеро, была в руках кукла. Ну или она уронила куклу и пыталась достать ее из воды. Как бы там ни было, Эйглоу полагает, что Нанна хочет вернуть себе куклу. Ну или по крайней мере стремится ее отыскать.

–Конрауд?!

–Да знаю я – это все звучит нелепо, но она… улавливает такие вещи.

–А что это за девочка?

–Она жила в бараке на Скоулавёрдюхольте незадолго до того, как тот квартал снесли.

–В бараке на Скоулавёрдюхольте? И сколько же ей было лет?

–Двенадцать.

–И она пострадала от чьих-то рук?

–Нет, ничего такого расследование не выявило. Насколько я понял, вскрытие не проводилось – видимо, судмедэксперт посчитал его необязательным. А почему ты спрашиваешь?

–Тебе ведь известно, почему мама бросила нашего горе-отца, верно?– сказала Бета.

–Да, мне известно, как он с ней обходился. И мне известно, что он вытворял в отношении тебя. Я узнал об этом как раз в тот день, когда его убили. Мы с мамой встречались в центре, и я добился, чтобы она рассказала мне всю правду. Она бы предпочла на эту тему не говорить ни с кем и никогда. Во время допроса она утверждала, что отца мы во время той встречи не обсуждали, но она солгала. Возможно, потому, что хотела защитить меня. Вернувшись после того разговора домой, я набросился с обвинениями на отца. Мы крупно повздорили. Он стал оскорблять маму – что она совсем спятила и несет всякую чушь… В тот момент я был готов его убить. И следующее, что я узнаю, это что его труп обнаружен на Скулагата.

–Он был чудовищем, Конрауд. Угрожал, что если я только пикну, он убьет маму. Представляешь? Не меня – маму! А потом она заметила пятна крови у меня на белье и забеспокоилась, что произошло. Стоило ей лишь взглянуть мне в глаза, и она все поняла.

–Да, ты мне рассказывала.

–Кстати, раз уж мы заговорили о Скоулавёрдюхольте… Девочка ведь там жила…

–Ну да, а что?

–У мамы были кое-какие подозрения,– продолжила Бета.– Она поделилась ими со мной много лет спустя, незадолго до своей смерти. Вообще-то, мама едва ли когда вспоминала об этом мерзавце – она почти забыла о нем, как о страшном сне,– но был один эпизод, который не давал ей покоя. Он, как это ни странно, произошел именно в том квартале на Скоулавёрдюхольте, где стояли ниссеновские бараки.

–Что за эпизод?..

–Я как-то вспомнила – сама не знаю почему – что один раз отец меня туда водил. На Скоулавёрдюхольт, я имею в виду. Стоял жуткий холод, и было ощущение, что вот-вот начнется снегопад. Мы с ним зашли в один из бараков – там сидели какие-то два мужика и чуть ли не поедали меня похотливым взглядом. Когда я рассказала об этом маме, она расплакалась, кляня отца на чем свет стоит. А потом описала мне свои страхи, которые преследовали ее, когда мы еще жили все вместе. Тогда я с трудом ей поверила, но в свете того что произошло в дальнейшем, я бы уже ничему не удивилась.

Конрауд пристально смотрел на сестру:

–И все из-за вашей с ним прогулки на Скоулавёрдюхольт?

Бета кивнула.

–Мама прекрасно понимала, что мне там делать было совершенно нечего.

–Ну а… Почему же ты…

–Она просила, чтобы я никому об этом не рассказывала. У нее были лишь ничем не подкрепленные подозрения, и ей не хотелось окончательно разрушать и без того подмоченную репутацию нашего с тобой папаши. Если, конечно, от нее еще что-то оставалось… Мама знала, что ты привязан к отцу, хотя и…

–Ну а что она тебе все-таки сказала?

–Что одна из причин, по которой она его бросила, были опасения, что именно такое и произойдет.

–Что именно?

–Не забывай, что мама долго терпела издевательства этого чудовища,– произнесла Бета.– Когда я рассказала ей, что мы ходили на Скоулавёрдюхольт, и о тех двух типах, что глядели на меня, как голодные волки, мама поделилась со мной своим главным страхом: она боялась, что отец будет зарабатывать на мне деньги.

–То есть?

–То есть, продаст меня какому-нибудь извращенцу.

У Конрауда глаза на лоб полезли:

–Да быть такого не может!

–Я и не говорю, что может. Однако мама полагала, что он на такое способен.

–Значит, она знала, что в барачном поселении обитали такие… развратники?

–Напрямую она ничего не утверждала, но вот когда ты сейчас упомянул Скоулавёрдюхольт, первое, что мне пришло в голову, были мамины страхи. Она боялась, что тот негодяй отведет меня туда и оставит в лапах у извращенцев, которые ему заплатят, чтобы воплощать со мной свои грязные фантазии.