Сколько стоит моя жизнь - Марина Серова

– Смело, – коротко прокомментировала я.

– Впервые оказавшись в таком большом городе, я растерялась, а потом вспомнила про визитку, которую мне дал Грибов, и позвонила ему. Павел меня даже не узнал, но когда я напомнила ему про тот случай в нашем митрофановском магазине, его голос сразу подобрел. Грибов сказал, чтобы я ждала его на вокзале. – Алферьева сделала небольшую передышку и продолжила: – Не прошло и часа, как он туда приехал, посадил меня в машину и отвез в одну из лучших гостиниц Тарасова. Я чуть в обморок не упала, когда услышала, сколько стоят там одни сутки проживания, и категорически отказалась туда селиться. Но Павел сказал, что я поживу в отеле всего день-два, а потом он найдет мне съемное жилье, причем все расходы он собирался взять на себя. Короче, Грибов оплатил номер, проводил меня туда и пообещал вечером позвонить. Оставшись одна, я дала волю слезам. Выходило, что я сбежала от одного мужика к другому, причем совершенно незнакомому, который к тому же намного старше меня. Но Павел вел себя по отношению ко мне очень корректно. Мы ходили с ним в кино, в рестораны, он дарил мне подарки, старался выполнить любое мое желание, при этом ничего не требуя взамен. Надо ли говорить, как я была им очарована…

– Могу себе представить.

– Первый шаг я сделала сама, и это было примерно через месяц после нашего знакомства. Еще недели через две Павел предложил переехать к нему. Я очень удивилась, потому что думала, что он женат, – ему периодически звонила одна и та же женщина, Галина. Но оказалось, что она ему не жена. Чуть позже я узнала от соседей, что Грибов уже несколько лет жил с ней и она съехала от него незадолго до того, как он предложил мне переселиться в его квартиру. Выходило, что разлад у них из-за меня пошел. Но тогда я об этом не думала. У меня началась новая жизнь, совсем не такая, как была в деревне, – салоны красоты, ужины в ресторанах. Но я не впала в эйфорию, а напротив, быстро устала от ежедневного ничегонеделания, поэтому попросила Павла найти мне какую-нибудь работу. Но он предложил мне сначала получить высшее образование, тем более как раз везде шли вступительные экзамены. Для Грибова не было проблемой платить за мое обучение. Из всех тарасовских вузов я выбрала институт агробизнеса, но дело осложнялось тем, что мой диплом об окончании Дольского сельскохозяйственного колледжа остался в деревне. Ехать за ним домой я опасалась, – призналась Алферьева.

– Из-за участкового? – предположила я.

– Именно из-за него, – подтвердила Юля. – Но Грибов заверил меня, что бояться Засыпкина не стоит, что он не посмотрит в мою сторону, даже если я пройду мимо него в неглиже. Я тогда особо ничего не поняла, но поверила Павлу на слово, что в Митрофановке мне никто и ничто не угрожает. И только от родителей я узнала, что вскоре после моего отъезда Кирилл совершенно непонятным образом выпал со второго этажа своего дома и три недели пролежал в районной больнице с переломанными ребрами. Наши, деревенские, решили, что он еще и сильно головой ударился, и это, как ни странно, пошло ему на пользу. После выписки поведение участкового кардинально изменилось. Засыпкин начал уважительно со всеми разговаривать, перестал вымогать взятки и даже раскрыл несколько дел, оставшихся еще от его предшественника. Я тогда заподозрила, что Кирилл выпал из окна не без помощи Грибова, и, вернувшись в Тарасов, спросила у Павла, так ли это. Но он ничего не подтвердил.

– Ну разумеется, зачем ему в этом сознаваться, – ничуть не удивилась я.

– С тех пор я стала обращать внимание на то, чему раньше не придавала особого значения. Как-то Павел пришел с работы и вскользь рассказал мне, что конкурент, незаконно перехвативший у него крупный заказ, попал в автомобильную аварию. Другой раз он обмолвился, что в доме одного из его сотрудников случился пожар. А примерно за неделю до этого Грибов говорил, что именно по вине того снабженца, закупившего некондиционные стройматериалы, фирме пришлось выплатить заказчику солидную неустойку. Я уговаривала себя, что все это лишь совпадения, хотя в глубине души понимала, что это не так…

– Юля, а вы говорили с Павлом Игоревичем об этом?

– Однажды я попыталась вызвать его на откровенность, но он перевел разговор на другую тему. Ой, это муж звонит, – сказала Алферьева, доставая из сумки мобильник. – Да, Леша, я тебя слушаю. Не волнуйся, ничего не случилось. Просто я встретила свою знакомую… Нет, из Тарасова. Мы сидим с ней в сквере, разговариваем… Я постараюсь. Хорошо. Целую.

Убрав мобильник обратно в сумку, Юля не спешила продолжать свой рассказ. Телефонный звонок, прервавший поток ее откровений, явно был некстати. А ведь она практически подошла к самому важному. Я нарушила молчание, сказав:

– Ну что ж, я теперь более или менее представляю себе, что за человек Грибов.

– Разве вы его не знали? – удивилась Алферьева. – Это же он вас ко мне прислал?

– Юля, мы виделись с ним всего один раз, когда он нанимал меня на работу. Павел Игоревич сказал мне, что вы его обокрали…

– Это неправда! – тут же возразила Алферьева. – Разве тот детектив, который два года назад приезжал в Питер, не внес ясность?

– Не знаю, может, Дедикин по каким-то причинам не сказал Грибову об этом, а может, тот попросту не поверил Ивану Кузьмичу.

– Как это не сказал? Почему?

– Юля, я не могу отвечать за действия другого человека. Я веду свое собственное расследование, и у меня есть подозрение, что Павел Игоревич, сознательно или нет, ввел меня в заблуждение. Мне надо знать, что на самом деле произошло, когда он уехал в командировку.

– Да, с моей стороны было большой наивностью поверить в то, что Иван Кузьмич сможет все объяснить Грибову. И вы, Татьяна, тоже работаете на Павла, он платит вам деньги, поэтому вы в любом случае примете его сторону. Какой смысл мне рассказывать вам о том, что тогда произошло, тем более мне крайне неприятно об этом вспоминать, да и для ребеночка это вредно, – Юля погладила свой живот. – Ему нужны положительные эмоции.

– Я – женщина, поэтому мне проще вас понять. Именно то обстоятельство, что вы беременны, заставляет меня действовать по совести, ориентироваться на здравый смысл, а не на материальную выгоду. Но вы, Юля, должны мне помочь. Расскажите, что же все-таки произошло? – во второй раз спросила я.

– Хорошо, я расскажу. Года через полтора нашей совместной жизни Павел заговорил о свадьбе, о детях… Он познакомился с моими родителями, буквально очаровал их… Да это было и несложно, с его-то деньгами… Что касается меня, то я не была уверена, что мне стоит выходить замуж за Грибова. Иногда он меня просто пугал своими приступами гнева, хотя и не на меня направленного. Я несколько раз была свидетельницей того, как резко Павел отчитывал своих подчиненных. Потом те несчастные случаи, о которых я вам уже рассказывала, не давали мне покоя. В мою голову неизбежно приходили мысли о том, что однажды и я могу попасть ему под раздачу. Несмотря на то что за все время нашей совместной жизни Павел ни разу не повысил на меня голоса, не было никакой гарантии, что я ему не надоем. И если уж это случится, то он станет обращаться со мной совсем по-другому, – Алферьева замолчала, оглядываясь по сторонам. – Что-то во рту пересохло…